Та, что правит балом - Татьяна Полякова

— Отстань, придурок, — отмахнулась я. Ник наконец тронулся с места, а я спросила:

— Куда ты едешь? Домой. Высади меня на перекрестке.

— Я тебя в гости приглашаю. Поговорим по душам.

— Не могу, во мне души практически не осталось, уж больно ты скор на расправу.

— Ничего, любимая рука где поколотит, там и погладит, до свадьбы все заживет.

— До твоей или моей? — усмехнулась я.

— До нашей, — широко улыбнулся он.

Разговор по душам вышел до того душевным, что на работу утром я идти не могла, а потом еще пару дней отлеживалась. Ник принес мне больничный и, радостно скаля зубы, приготовил мне бульон, кормил с ложки и изводил болтовней о своем добром сердце.

— Как ты мне надоел, — не выдержала я.

— И это твоя благодарность за мою заботу? — ахнул он.

— Знаешь, дорогой, примерно дважды в неделю, глядя на тебя, я говорю себе: «Душенька, сделай себе подарок, пусти этому гаденышу пулю в лоб». Когда-нибудь твоя гнусная рожа меня доконает.

— У меня к тебе примерно те же возвышенные чувства, — радостно закивал Ник.

Прошла неделя с нашей последней встречи, а Павел все не звонил. Сначала я была этому даже рада — синяки заживут, не придется объясняться, откуда они, да и в наших чувствах следовало разобраться, ему-то уж точно. Но чем больше времени проходило, тем тоскливее мне становилось. Я болталась по городу, решив, что раз уж у меня больничный, можно вдоволь валять дурака, и мысли мои неотступно занимал Павел. Казалось, сверну за угол и вдруг увижу его… Или он позвонит и скажет, как тогда: «Жду в кафе напротив твоего дома», но случайной встречи не получалось, а он не звонил. Иногда я видела его так ясно, точно он сидел рядом, я хорошо помнила слова, что он говорил когда-то, его жесты, поворот головы, усмешку… И до боли сжимала зубы, чтобы не завыть, так мне было горько. И страшно. Я думала, что навсегда простилась со своими страхами, но они вернулись вместе с Павлом.

Я привыкла вести себя с мужчинами непринужденно, с легким кокетством, что всегда возбуждает интерес и желание. Мне казалось, что я чрезвычайно опытная особа, я даже иногда льстила себе, говоря, что вижу мужиков насквозь, но сейчас, думая о Павле, я была растеряна и подавлена. И понятия не имела, как себя вести. Мне хотелось прижаться к нему и сказать: «Как же я тебя люблю! Всегда любила и, наверное, буду любить, пока жива!», но я была уверена, что мои слова не произведут впечатления. Возможно, он даже посмеется, потому что его любовь ко мне если и была когда-то, то прошла, и он не сможет взять в толк, с чего это моя столь долговечна.

Я была уверена, что вела себя глупо, но как иначе вести себя, не представляла. Когда неделя подошла к концу, а Павел так и не позвонил, я решила разыскать его сама и тут же разозлилась на себя, что не сделала этого раньше. Какого черта надо было мучиться, когда все так просто: достала телефон и набрала номер.

Павел ответил сразу, как будто ждал звонка.

— Привет, котик, — сказал он, и я поняла, что не все так просто в мире, как мне казалось пять минут назад.

Павел молчал, а мне надо было что-то говорить, раз уж я позвонила. Но я совсем не знала, что говорить, а он и не думал мне помочь, и я как-то совсем по-глупому сказала:

— Мне надо с тобой поговорить.

— О чем? — вроде бы удивился он.

— Обо всем на свете.

— Наверное, это очень захватывающе, но у меня сейчас совсем нет времени.

— А когда оно появится?

— Трудно сказать.

— Должно быть, я взяла неверный тон, — вздохнула я.

— Попробуй еще раз, — хмыкнул он, в голосе звучала откровенная издевка.

Лучше всего было извиниться и дать отбой, но в следующий раз позвонить будет гораздо труднее. «Черт тебя дери, — подстегнула я себя. — Соберись, скажи что-нибудь…» И я вяло промямлила:

— Мне действительно необходимо поговорить с тобой.

— Хорошо, говори, — милостиво предложил он.

— Лучше не по телефону, — попросила я, и мне стало стыдно, так жалко это прозвучало.

«Почему мы так безоружны перед теми, кого любим?» — мысленно взвыла я. Но мой вопрос был риторическим, и получить на него ответ я, конечно, не надеялась, зато почувствовала, что Павел усмехнулся.

— Играешь в тайны? Ладно, приезжай ко мне. — Он назвал адрес, а мне пришлось переспрашивать, потому что в тот момент самые простые слова доходили до меня с трудом.

Какое-то время я продолжала сидеть, с отвращением глядя на свои потные руки.

— Да-а… — протянула я с печалью. — От любви меня ломает покруче, чем от гнева моего дорогого друга. Надо с этим что-то делать, — покачала я головой.

А что с этим вообще можно сделать? Никуда не ехать, остаться дома? Или идти к Виссариону? Но все равно ведь поеду, не сегодня, так завтра, завтра будет только хуже. Я встала, подхватила ключи от машины, и тут взгляд опять натолкнулся на мое отражение в зеркале. Господи, что на мне надето? А прическа? В общем, я бросилась в ванную. Все валилось из рук, фен падал, пуговицы отрывались, туфли по неведомой причине на ноги не лезли. Я хотела зареветь, но и с этим ничего не вышло.

В конце концов я выбралась из дома с ощущением полнейшей пустоты внутри. В таком состоянии люди спать ложатся, если не желают вскрыть себе вены, а я на любовное свидание… Впрочем, у Павла на этот счет свои соображения, так что неплохо бы все-таки по дороге придумать приличный предлог для своего визита.

Дом, где жил Павел, я нашла с трудом. Глухой переулок в рабочем районе, старое пятиэтажное здание из красного кирпича, двор как колодец. Я вошла в подъезд и начала подниматься по лестнице. Нужная квартира оказалась на третьем этаже. Я глубоко вздохнула и позвонила. Дверь открыли, и я увидела девушку лет двадцати, очень красивую, со смуглым курносым личиком и озорными глазами. Она была в пушистом халатике и с полотенцем на голове. Девушка удивленно взглянула, а потом спросила:

— Вам кого?

А я молчала, точно язык проглотила. С языком был полный порядок, но произнести хоть слово сил не хватало. Я была не просто растеряна. Уместнее употребить слово «раздавлена». Несмотря на слова Ника о том, что Павел живет у какой-то шлюхи, наличие в его жизни женщины явилось для меня полной неожиданностью. Признаться, я плохо представляла себе, как живет Павел, все думала о нем, думала.., но думала о нем и о себе, а у него оказалась своя особая жизнь, и эта красивая девушка тоже.

— Вам кого? — повторила она, а я окончательно смешалась, потому что не знала, как спросить Павла, он ведь вполне мог назваться девчонке другим именем (почему-то я была уверена, что он явился в город с липовыми документами). Я даже обрадовалась этому обстоятельству, хотела извиниться и уйти, но тут дверь открылась шире, и показался Павел: в джинсах, босой, в расстегнутой рубашке.

— Это ко мне, дорогая, — сказал он и кивнул мне:

— Заходи.

И я вошла, чувствуя свою абсолютную ненужность в его доме, в этом своем дурацком костюме за сумасшедшие деньги, с прической, маникюром и прочей чушью. Девушка с любопытством разглядывала меня и сказала, точно опомнившись:

— Пожалуйста, проходите в комнату. — И чуть заметно усмехнулась, глядя на Павла, а тот пожал плечами, точно хотел сказать: «А что поделаешь, не гнать же ее в самом деле?»

— Лучше на кухню, — предложил он. — Мы хотели чай пить, вот и посидим по-домашнему.

— Проходите, проходите, — улыбнулась девушка.

— Спасибо, — сказала я и испугалась, что она услышит, как у меня клацают зубы, так сильно меня трясло.

Друг за другом мы прошли в крохотную кухню. Девушка быстро расставила чашки, разлила чай, спросила весело:

— Ты нас познакомишь?

— Это Юля, — кивнул он на меня. — Мы когда-то жили по соседству. А это Вика.

Девушка замерла рядом с ним, положив руку ему на плечо, а он поглаживал ее ладонь, разглядывая меня.

— Вот как, очень интересно. — Девушка замолчала, а я придвинула чашку, пряча взгляд. — Угощайтесь. Может быть, хотите пирожных?

— Не суетись, — перебил ее Павел.

— Не обращайте внимания, — ответила она. — Он совершенно невыносим, когда у него плохое настроение.

— Извините, — смогла произнести я. — Я, наверное, не вовремя. В общем-то, дело у меня пустяковое, мы могли поговорить по телефону.

— Мы все равно бездельничали, и гости бывают у нас не часто.

Девушка села рядом со мной, пододвинула ближе ко мне вазочку с вареньем. Я быстро огляделась. Маленькая кухня, чисто, уютно. Было в обстановке что-то спокойное, тихое, что-то такое непривычно домашнее, чего никогда не было у меня. И Павел, и эта девушка рядом с ним были так красивы, и так хорошо им было вдвоем в этой теплой квартире, что в то мгновение ничего, кроме грустной зависти, я не почувствовала и только потом поняла, как нелеп, как глуп мой визит сюда. «Вот уж точно, — подумала я, — надо знать свое место».

А вокруг каждая вещь: шторы на окнах, чайник на столе, полотенце, небрежно брошенное на спинку стула, даже работающий телевизор за стеной, — говорила о человеческом счастье. И мне захотелось зажмуриться и закричать от ужаса, потому что никогда не сидеть мне вот так в своем доме, среди привычных вещей, не слышать детской возни и веселого голоса сына и не любить просто, буднично своего ребенка, своего мужа.