Рыцарский престол - Юрий Иванович

– Да там на два километра вглубь и в самом деле для демонов больше нет опасности.

– Не понял?

– Награждают и строят храм, – терпеливо стал объяснять демон, – в честь Открывшего дорогу, а не в честь проведшего по ней. Графиня Фаурсе нашла способ, как уничтожать ползающих маустов вместе с вертугами. Сейчас мы с тобой лишний раз в этом убедимся, после чего и вся процессия двинется. Ни энергетических пиявок, ни их магических гнезд на первом отрезке в два километра больше не существует.

Загребному хотелось вскочить и броситься за Линию немедленно, но его задержали на месте подозрительность и здравый скептицизм.

– Вы меня не разыгрываете? Ведь Люссия даже увидеть маустов не может. Как же она их могла уничтожить?

При этом он и на любимую косился, и на академика. Тот и начал отвечать:

– Сама она не уничтожала, но предложила уникальный способ. А после его апробации и стала тем самым Открывшим дорогу. Ну а детали своего открытия пусть рассказывает сама. Прошу, ваша светлость!

Демонесса коротко дернула плечами, чуток покивала головой во все стороны от раздавшихся из ее мира очередных здравиц и приступила к отчету перед своим возлюбленным:

– Да все очень просто и практически сводится к банальной череде совпадений. У меня сразу что-то в голове щелкнуло, когда ты сказал о необычайной влажности тех мест, где расположены вертуги. Раз они какие-никакие, но живые существа, то почему бы не попробовать посадить внутрь гнезда семя равьенды? Ну, тех самых деревьев, на кронах которых мы заночевали.

– Да помню я. Но ведь ты собрала только с вашей стороны.

– С другой и не надо! Раз маусты вредят только нам, то семена человеческих деревьев тоже бы не помогли. Вот мы и поместили в первую вертугу одну семечку, в две – по половинке, еще в три – по четвертинке и в две – по осьмушке. Для проверки всех вариантов. И через полчаса – ты только представь себе: всего полчаса! – по словам академика, гнезда стали меркнуть, а маусты массово гибнуть! Еще через полчаса почти во всех местах вверх взметнулся маленький росток. Дерево начало расти в самых оптимальных для себя условиях. Не проросли только осьмушки, но и четвертинки – это уникальный результат!

Загребной слушал с раскрытым ртом.

Дальше экспериментаторы провели довольно рисковый для собственного здоровья рейд в глубь территории. Использовали тот факт, что в радиусе большем чем пятьдесят шесть метров вынесенные наружу маусты сразу погибают. Шабены старались двигаться через маленькие островки незараженной территории и на них чуть отдыхать. В «очаговом сиянии» перемещались только бегом, местами несли уставшего академика на руках, но таки успели «проложить» широкую просеку, уходящую в глубь смертельной для демонов территории километра на два. А перед возвращением Семена из дальнего полета удостоверились, что вертуги погибли, а ростки на просеке начали прорастать. Это с учетом того, что в расход пока пустили только треть имеющихся у Люссии семян равьенды. То есть и вправду уникальные фасолины, собранные с так похожего на магнолию дерева, оказались невероятным чудом. И с помощью этого чуда и в самом деле удастся проложить достаточно широкую дорогу в менее отравленные внутренние пространства материка.

Храм и в самом деле было за что построить: стоимость семян перекрывала его с лихвой! Правда, и храмы бывают разные, вдруг обещанный богине Фаурсе окажется дороже? А если еще и стоимость статуи Давшему Надежду приплюсовать?

Но подобные меркантильные мысли в тот момент в голове Семена отсутствовали. Они пришли гораздо позже. Лишь только он осознал, что и Люссия находилась в числе оголтелых бегунов через смерть, как всполошился не на шутку. Бросился прямо сквозь демонический стол к демонессе, не обращая внимания на взметнувшуюся, рухнувшую наземь человеческую еду, и стал тщательно обследовать любимое тело. Даже через пять минут, когда ни одного мауста в ее плоти так и не обнаружил, все не переставал ругаться, плеваться, возмущаться, ворчать и приговаривать массу угроз и грядущих наказаний.

Люссия восседала с таким стоическим, виноватым, покорным, готовым на самопожертвование видом, что шумное застолье в демоническом мире быстро стихло. Все поняли, что с их Мадонной происходит нечто странное. Ну а Шабены старались помалкивать да делать вид своего полного непонимания происходящего. Только князю ученик академика уже в который раз что-то горячо шептал на ухо. Но уж теперь вся полнота внутренних отношений между человеком и демонессой коллегам по магии стала абсолютно ясна. В данном случае не просто шалостью или баловством попахивало, а гораздо более глубокими отношениями. Тут и слепой бы увидел, и ребенок бы понял: раз командир экипированных воинов терпит над собой со стороны подчиненного частнические ощупывания, осмотры своего тела и даже не совсем деликатные ругательства в свой адрес, значит, тот самый подчиненный не совсем тот, за которого его представили. Так порой себя и законный муж побоится вести, не то что кратковременный любовник или объект мимолетной прихоти.

От ругани и потока нареканий Загребного остановило деликатное покашливание академика, стоящего рядом, и его вежливый вопрос:

– Семен, ты извини, но пора открывать дорогу. Ты пойдешь со мной за Линию глянуть на ростки?

Иномирец шумно и длинно выдохнул, мысленно просчитал до десяти, наткнулся на взгляд Люссии, умоляющий простить ее, и, уже разворачиваясь к башням, буркнул:

– Конечно, глянем, уважаемый. – Но когда они пересекли недавнюю границу между живым и мертвым, с пристрастием спросил: – Зачем вы потащили графиню Фаурсе с собой?

– Да никто ее не тащил, – оправдывался старик, словно ученик на уроке. – Это она всех подгоняла и нами командовала. А сдержать ее у меня ни авторитета, ни сил не хватило. Небось сами лучше всех знаете ее характер.

– М-да, и в самом деле, – смягчился Загребной, перестраивая зрение и поворачиваясь к вертугам. – Ну, и что мы здесь теперь имеем?

Насколько простирался взгляд, земля чернела вполне нормальным, присущим для Платформы ночным оттенком. Разве что на дальних холмах, где несколько в стороне переливалось знакомое ядовитое шевеление. При ближайшем рассмотрении непосредственно самой вертуги оказалось, что и весь ее магический костяк истончился, стал хрупок до не возможности. А в некоторых местах даже дырочки стали появляться. От закрывающих торцевую сторону ракушки сот и воспоминаний не осталось.

– Ладно, со скелетом гнезда понятно, его росток убивает, – поражался Семен. – Но вот куда все маусты подевались? Их же тут мириады копошилось, а ни одного трупика не наблюдаю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});