Шампанское - Джейсон Томас

Увидев платье невесты, епископ впервые встревожился.

— Дорогая моя, — начал он с безупречным оксфордским произношением, — какой ужас! Портной сшил вам не белое, а бежевое платье! Что же теперь делать?

— Боюсь, теперь уже ничего нельзя изменить, — потупилась Баффи. — Принцу известны причины, побудившие меня отказаться от белого цвета, символа невинности и чистоты.

Она мысленно улыбалась, видя огорчение почтенного епископа.

Потом, сделав знак прислуге, стала снимать с себя халат, чтобы переодеться в платье.

— Боже мой, — пробормотал епископ, — но это…

— Послушайте, падре, или как я должна вас называть, — ничуть не смутившись, заговорила Баффи. — Я была фотомоделью, и мне приходилось раздеваться на глазах у десятков мужчин. Впрочем, вы, наверное, первый священник, перед которым я раздеваюсь. — Она сделала небольшую паузу, словно задумавшись о чем-то. — Точно! Вы первый! Правда, был у меня однажды парень, который стал священником после двух или трех свиданий со мной, но ведь это не считается, да? — Баффи улыбнулась, явно получая удовольствие от растерянности и смущения епископа. — Не беспокойтесь, падре, я помню, как вы велели мне внимательно слушать церковную латынь, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад и не оказаться в конце концов обвенчанной с кардиналом.

— Боже милостивый! — в ужасе воскликнул епископ.

Обряд венчания должен был проводить сам кардинал Де Перна. Мысль о том, что этот почтенный восьмидесятилетний старец может каким-то образом соединиться с этой странной и вместе с тем ослепительно красивой молодой женщиной позабавила епископа, и он неожиданно для себя усмехнулся, хотя, принимая исповеди многие годы, наслушался всякого.

Потом священник в очередной раз повторил своей нерадивой ученице порядок церемонии венчания, тогда как Баффи поспешно облачалась в свадебное платье, а вокруг нее хлопотали взволнованные служанки.

— Очень разумно, — пробормотала Баффи и задержала дыхание, чтобы застегнулись все пуговицы. — Как хорошо, что традиция предписывает завышенную линию талии. Весьма удобно для тех невест, которым просто необходимо как можно скорее обвенчаться со своим суженым.

Епископ предпочел сделать вид, что не слышит ее красноречивого намека. Служанки почтительно захихикали.

— А вот и ваша карета! — воскликнула одна из них. Цоканье стальных лошадиных подков о булыжную мостовую свидетельствовало о том, что девушка не ошиблась. Баффи поспешно подошла к окну и невольно ахнула при виде белой кареты, запряженной шестеркой белоснежных жеребцов с ухоженными гривами и хвостами, элегантно развевающимися по ветру.

— Боже, какая красота! — выдохнула Баффи. — Я даже не предполагала, что отправлюсь в церковь в сказочной карете…

* * *

— На протяжении последних двухсот лет все невесты дома Арпсбургов по традиции отправлялись на церемонию бракосочетания в карете, запряженной шестеркой лошадей, — сообщила баронесса из окошка остановившейся возле дома кареты. — А белая карета используется только для этой цели.

Спрыгнув с запяток, два ливрейных лакея ловко опустили подножку, и баронесса величественно ступила на камни мостовой.

— В нашей семье очень много традиций, — сказала она, вручая Баффи большую красивую коробку, перевязанную шелковой лентой. — Это одна из них.

Развернув коробку, Баффи обнаружила шкатулку тикового дерева. Она открыла шкатулку, и ее буквально ослепил блеск бриллиантов и изумрудов — тиара, ожерелье, несколько пар сережек и брошь с гербом дома фон Арпсбургов.

— Ах, — вырвалось у нее. — Какое великолепие!

— Да, эти вещицы действительно великолепны. Теперь они ваши.

— Но… это же целое состояние! — изумилась Баффи. — Должно быть, они стоят миллионы!

— Эти украшения бесценны, но сегодня они станут вашими. В день бракосочетания принцесса дома фон Арпсбургов должна надеть эти драгоценности, а на следующий день они будут снова спрятаны до тех пор, пока у дома фон Арпсбургов не появится новая принцесса. Только в день ее бракосочетания они опять засверкают на ней во всем своем великолепии. Такова традиция.

— Но я не смею… — Баффи умолкла, не в силах произнести ни слова. Ее переполняли чувства.

— Вы должны, моя дорогая, должны!

С этими словами баронесса взяла из шкатулки ожерелье и надела его на шею Баффи.

— Вот так! — удовлетворенно воскликнула она. — Теперь все как надо!

Баффи взглянула на свое отражение в маленьком зеркальце, которое баронесса предусмотрительно вынула из своей сумочки. Баффи показалось, что драгоценности придали ее лицу королевский облик. «А может, мне суждено было стать принцессой?» — пронеслось у нее в голове.

— Пора, — прошептала баронесса.

Обе дамы уселись в карету, которая медленно двинулась вдоль дороги, усыпанной лепестками белых орхидей. Следом тронулась вторая карета; в ней ехали молодые графини — подружки невесты. В третьей служанки везли парадный шлейф и свадебные букеты.

Баффи сидела, выпрямив спину. Ее лицо было скрыто нежно-бежевой вуалью. Казалось, прозрачная вуаль не позволяла внешнему миру вторгаться в уютное пространство под ней.

Миновав главный дворец, карета подъехала к семейной часовне. У ее массивных двойных дверей выстроились в два ряда швейцарские гвардейцы в живописной форме, присланные из Ватикана. На ступенях, ведущих в часовню, лежала белая ковровая дорожка.

У самых дверей стоял отец Баффи, одетый сообразно торжественному моменту. Когда свадебный поезд остановился, наступила почтительная тишина. Выждав несколько секунд, Баффи вышла из кареты. Где-то позади тонко заржала лошадь.

Медленно поднявшись к дверям часовни, невеста остановилась. К ее плечам прикрепили парадный шлейф. В этот миг двери распахнулись, и Клетус Сарасота, сделав шаг вперед, протянул дочери руку.

Грянул торжественный хор. В огромном зале часовни собралось не меньше пятисот знатных людей, приглашенных на свадебную церемонию.

— Папочка, — тихо прошептала Баффи под торжественный хорал Баха.

— Что, детка? — нервно откликнулся Клетус Сарасота. Баффи еще ни разу в жизни не видела своего отца таким взволнованным.

— Как ты думаешь, у них потом будет барбекю? — спросила она, двигаясь под руку с отцом по проходу.

Музыка стала громче. Вся часовня была украшена белыми орхидеями, белыми свечами и изумрудно-зелеными шелковыми лентами. В самом конце прохода, казавшегося бесконечно длинным, стояли Тэйлон в великолепном наряде и кардинал в алой сутане. Тэйлон радостно улыбался невесте, молчаливо выражая восхищение ее ослепительной красотой. Длинный шлейф Баффи несли десять маленьких девочек, одетых в белое.