Алло, Милиция? Часть 2 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

тура по Камчатке до двадцати тысяч везли. Сколько ты в стройотряде заработал?

— Шестьсот.

— За месяц?

— За два.

— Богатый! — хихикнул Дёмин и продолжил: — Потом, каждый вечер нам проставляют ресторан. Девки вешаются — выбирай любую. Со мной не забудь поделиться, если всех не осеменишь, ладно? Не смотри, что я ростом тебе по плечо. Кое-что могу! Знаешь анекдот? Бегал еврей по деревне и всех пугал своим обрезом!

— А когда обещают Кавказ? — не поддержал веселье Егор.

— Весной, перед Латинской Америкой. После Украины. Но лучше всего Дальний Восток. Специально фамилию с еврейской поменял на фамилию жены, не пускали в погранзону. Там набираем икры, ценного меха… Везём обратно больше, чем аппаратуры. На них подъём не меньше, чем с концертов.

— Ага… Ты мне скажи, через филармонию и Министерство культуры можно ещё какие-то блага получить? У меня жилья нет, кооператив бы. И талон на машинку.

— Про кооператив поговори с Мулей, когда будет в хорошем расположении духа и Светы Пенкиной рядом нет. А вот про машину забудь. Они свои коляски разбивают и всё требуют новые.

Вышло так, что о жизни внутри «Песняров» Егор узнавал не от музыкантов, а от «чёрной кости», и не всё радовало. Самые хлебные и, по отзывам, самые весёлые гастроли — по российскому Черноморскому побережью Кавказа и Грузии — выпадут на госэкзамены, а это не военные сборы, откосить практически никак.

Отыграв репетицию, Егор бежал в РОВД, чтобы передать дела о нераскрытых преступлениях другим следователям, кроме того самому хотя бы пару мелких довести до передачи в суд, тем самым действительно отработать практику, а не получить зачёт по ней по принципу «отвали и не путайся под ногами». Из милиции спешил в спортзал под гневные очи тренера, узнавшего, что из-за участия в российских гастролях «Песняров» Егор пропустит соревнования.

Он слишком много на себя взял. И не успевал.

Ввалился домой, избитый морально и физически.

Настя ни о чём не спрашивала, только разогрела ужин.

— Меня не будет пятнадцать дней. Справишься? Деньги оставлю. Десятого и двадцатого придётся встречаться с хозяином квартиры Пантелеичем. Дашь ему по 15 рублей, но только без сдачи. Не наливай, даже если будет умолять, внутрь не пускай.

Раньше предложил бы ей пересечься с тихим алкоголиком на опорном, но теперь по очевидной причине этого делать не стоило.

— Благодаря тебе познакомлюсь с очень интересными людьми. У меня ни одного алкаша в компании не было! Скажи, ты к 23 февраля успеешь?

— Впритык. А что?

Увидев, как Егор за минуту смахнул с тарелки кашу с гуляшом, она подложила добавку.

— Ну… праздник. Мужской день.

— Знаешь ежегодную мужскую примету? Чем больше подарок для мужчины на 23 февраля, тем сложнее подобрать женщине ответный на 8 марта.

— То есть ты хочешь сказать… — она упёрла руки в бока. — Тебе вообще ничего не дарить?

— Ну, этим ты меня не освободишь от 8 марта. Но пойми, я зарабатываю и никому ничего не должен, сам распоряжаюсь деньгами. Тебя содержат родители, а они ко мне не расположены. И твой подарок за их деньги — не лучшее решение.

— У меня есть стипендия.

— Ты до неприличия богата, знаю. Приму подарок в десять процентов от размера стипендии. И добавку натурой. Причём добавку можем репетировать прямо сейчас.

— Такой уставший?

— Ну, если работа мешает лично-интимной жизни, в пень такую работу.

Когда они лежали в темноте после «репетиции», весьма успешной, и Егор боролся с желанием немедленно заснуть, что невежливо по отношению к девушке, он спросил:

— Ты вошла во вкус. Как же вытерпишь две недели без меня?

— Как-нибудь.

— Ну, смотри. Если приеду и найду на подушке чей-то волос…

— То мы будем в расчёте. Сам рассказал, что поклонницы «Песняров» беснуются в приступах страсти, прижимаются к их окнам голыми грудками.

— И что?

— Так февраль месяц! Холодно грудкам. Как не согреть?

Формы самой Насти были, конечно же, невелики, под стать её ну очень тонкой фигурке. Естественно, она рассчитывала на заверения, что Егор готов согревать только одну пару женских грудок на свете и осыпать их поцелуями, а именно — её маленькие полушария. Дождалась только половины ожидаемого — в виде действий.

х х х

В среду утром «выговор с занесением в печень», естественно — в фигуральном значении, получил от Папаныча сам Егор.

— Садись, практикант, — он показал на стул у стены, увешанной боксёрской атрибутикой. — Пошто холопа обидел?

«Холоп» переминался с ноги на ногу в углу кабинета. Выглядел Лёха грустным. Впрочем, его босс, светящийся от побоев в гараже всей палитрой, доступной человеческой коже, от лилового колера до синего, тоже не годился для фото на рекламный постер.

— На обиженных воду возят. Что же на этот раз задело его трепетную душу? — Егор опустился на самый край стула.

— Ты обвинил его в крысятничестве! Что слил наводку на чёрную «Волгу». Небось, думал, что Лёха ещё и деньги за наводку взял.

— На — водку? — очень раздельно произнёс Егор. — Водку он любит. А про деньги я ни слова не сказал. Богатая фантазия у холопа.

— Намекал. Угрожал, — угрюмо прогудел Лёха.

— Ну и?

— Вот тебе и «ну и», — буркнул Папанин. — Нашлась «Волга». В одном из гаражей Кабана. Целая, чистая, без номерных знаков. Номера кузова и двигателя спилены. При ней техпаспорт ГАИ Чечено-Ингушской АССР, незаполненный пока.

— Что Кабан говорит?

Папаныч раздражённо глянул на подручного.

— Выйди!

— Ну, товарищ майор…

— Нах!

Не трудно было догадаться, что сейчас начнётся разговор на тему, запрещённую для обсуждения Сазоновым.

— Пока Лёша клеит ухо к двери, скажите: где машина и можно ли её осмотреть?

Начальник розыска, очень мягко ступая, приблизился к двери и с размаху врезал по ней ногой. С коридора донеслось «ой», свидетельствовавшее, что предположение оправдалось.

— Во дворе РОВД стоит.

— Давайте там и пообщаемся. Заодно посмотрим.

Оба спустились во двор.

Чёрная «Волга» была та же и чуть-чуть не та — обзавелась меховым рулём и меховыми чехлами на передних сиденьях. Кулиса коробки передач «украсилась» набалдашником в виде розочки внутри плексигласа. Кто-то подсуетился, чтобы изменить интерьер, сделать менее узнаваемым.

Машина не была заперта. Егор открыл багажник, принюхавшись, и обнаружил только запах какого-то едкого моющего вещества, как в туалете столовки часового завода.