Умереть впервые - Константин Бояндин

…Первое тело лежало прямо у двери. Глубокая кровавая борозда пересекала спину жертвы. Как тогда в подземелье, Таилег ощутил неприятный, жуткий запах смерти. Не телесного разложения — смерти. Тяжелый, обессиливающий дух.

С кинжалом наготове он впрыгнул по-кошачьи в зал, оглянулся. Никого. Тело, хвала богам, не принадлежало никому из его знакомых.

Ни хозяина, ни прислуги поблизости не было. Тишину нарушал лишь бесконечно удаленный шум праздника и потрескивание поленьев в огне.

У Таилега, несмотря на густой туман страха, что рос в нем с каждым мигом, хватило ума выхватить горящее полено — какая-никакая, а защита. Кинжал не казался ему достойным против врага, что в состоянии разделать человека одним ударом.

Кровавые следы вели на второй этаж.

«Куда ж все делись? — думал Таилег, пытаясь усмирить отчаянное сердцебиение. — Как такое могло произойти здесь, во время священного праздника?!»

Следующее тело — женское, практически разорванное пополам — лежало поперек лестницы. Вопреки инстинкту, что призывал его бежать подальше отсюда, зарыться в нору поглубже и не шевелиться, Таилег на нетвердых ногах шагал вперед.

Ни звука. Только гул снаружи. Там, на свежем воздухе, веселье и смех. Здесь же — зловонная кровавая каша.

Подавляя тошноту, Таилег толкнул дверь четвертой слева комнаты.

Вошел, освещая себе дорогу ярко горящим потрескивающим поленом.

Леглар лежал на кровати и, казалось, спал. Лицо его было почти нетронутым, но все остальное было разодрано на части.

Когда Таилег прислонился к косяку, стараясь не потерять сознание, полено выпало у него из руки и подкатилось, шипя, ближе к кровати.

Из скрюченной ладони Леглара выпал и покатился по полу небольшой желтоватый шарик.

«… — Камень у вас с собой?.. — Найдете — будет ваш…»

Таилег, шатаясь, поднял полено, чтобы не устроить еще и пожара. Вещи Даала были нетронуты, саквояжи и рюкзак стояли целехоньки. Пострадал только обладатель этих вещей. На редкость бессмысленное убийство.

«… — Камень у вас с собой?.. — Найдете — будет ваш…»

Таилег вышел из комнаты. Депрессия, о которой он не вспоминал уже третий день, вновь начала клубиться над его головой, заслоняя собой окружающий мир, отравляя воздух и уродуя лица окружающих. Показалось ли ему или мертвое лицо укоризненно кивнуло ему с пропитанной кровью кровати?

«… — Камень у вас с собой?.. — Найдете — будет ваш…»

Страшно осунувшийся, Таилег брел по коридору, уже не обращая внимания на останки. Его комната была в нескольких шагах. Кровь была повсюду — на полу, на потолке веерами брызг, на стенах, к которым неизвестный убийца прикасался руками. Или лапами? Что это была за тварь?

«… — Камень у вас с собой?.. — Найдете — будет ваш…»

Его комната была разгромлена. Вещи почти не пострадали, но были раскиданы там и сям. Пятна крови — чужой крови — окрасили все в траурные тона.

Камень был у него с собой. Все это время.

«Отдай я его — Леглар был бы жив», — промелькнула мысль. Тяжело дыша, Таилег подошел к зеркалу, откуда на него уставился смертельно бледный, невероятно уставший молодой человек.

«… — Камень у вас с собой?..»

Да, но что в нем теперь проку? Будет ли даром камень, из-за которого пролилось столько крови?

Впервые в жизни Таилег понял, что хочет умереть.

За окнами слышались тревожные голоса, там собирались люди… Таилег оперся о стену, глядя в глаза своему отражению, и легкий туман в голове постепенно уплотнялся.

Легкая серебристая тропинка вспыхнула перед его глазами — словно зыбкая «дорожка к счастью», что ведет к луне, повисшей над водоемом. Вела она в глубины зеркала. Таилег прикоснулся к стеклу — и оно пошло рябью, пропуская его руку куда-то вглубь. Он шагнул вперед, и стекло сомкнулось за его спиной.

…Ноги несли его сквозь шумную толпу, звуки которой почти не доносились до него. Все окружающее воспринималось сквозь дымку — и это было хорошо. Веселье не вызывало отвращения в глубине его сознания, где вновь вспыхивал нездоровый огонь, где миллионы голосов пели — каждый на свой лад — унылую спотыкающуюся песню. Всякий раз, когда он пытался прислушаться к словам, его пробирала дрожь.

Люди обходили его — словно он был бестелесным, неощутимым и невидимым. Оно и к лучшему. Сознание, отупленное кровавыми картинами, болезненно замерло, воспринимая мир урывками. Тело его двигалось само по себе — было странно видеть собственные руки, отодвигающие ветви от лица, ноги, что перепрыгивали через скрытые листвой корявые корни.

Он удалялся прочь от веселья.

Водопадом рухнули сверху разноцветные высохшие листья, и широкие мраморные ступени открылись перед ним, приглашая войти. Полумрак царил в глубине лестничного пролета, и пахло осенью — собранными фруктами, листопадом, дождями.

Таилег не ощутил, как спускался по лестнице… как прошел — или проплыл? — мимо ряда дверей, из-за которых доносились голоса, слышался смех и музыка. Тонкий, печальный звук повис где-то над головой — так кричат некоторые перелетные птицы, делая последний круг над землей, что они готовятся покинуть. Печальный звук, звук прощания.

Руки его толкнули дверь, и яркий свет свечей на миг ослепил. Руки сами собой поднялись к глазам… опустились. Комната была небольшой, и в ней было жарко. Напротив виднелась дверь, на которой было начертано кольцо, состоявшее из двух полумесяцев.

Белого и серого.

И руна Молчаливой посередине.

Листья ворохом лежали под ногами. Свежие листья, издающие летний, сильный аромат, возвращающий к жизни. Он прошелся по комнате. Небольшой столик стоял по правую руку. На нем — ничего, только бокал с густой пурпурной жидкостью.

Руки поднесли бокал к губам.

В горло скользнул жидкий огонь… но чувства по-прежнему не возвращались. «Это сон, — подумал Таилег. — Либо смерть. Кто знает, каковы последние видения умирающего?..»

Дверь напротив распахнулась, колыхнулось пламя свечей, и свежесть летней ночи ворвалась в комнатку, где тяжелым слоем плавал благовонный дым. Ноги направили непослушное тело внутрь, в черноту, навстречу прохладе.

Тьма окружила его.

Не тьма могильника, где тают надежды и глохнет последний стон, но покрывало беззвездной ночи, что утешает и освежает раненую душу. Ветер смахнул с лица его болезненный жар. Таилег вздрогнул — он почувствовал это прикосновение так явственно, как никогда не бывает во сне,

Глаза постепенно привыкали к темноте. Стены высокого, мрачного и непроницаемо черного леса тянулись справа и слева от него. Каменные ступени, вытертые множеством ног, поднимались к небольшому широкому возвышению. Позади возвышения, прямая как стрела, мощеная крупным камнем дорога уходила к горизонту. Тот же ковер листьев лежал под ногами — толстый, безопасный, приятный. Таилег не заметил, когда успел расстаться с обувью, — но двигаться стало еще приятнее, плавнее, бесшумнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});