Лабиринт искажений (СИ) - Филатов Валерий

— Да, ты прав. И свяжись с Румянцевым, что там у них…

Полковник неторопливо перетаскал «арсенал» в сарай и спрятал между поленницами.

— Майора пока не нашли, — сообщил Хмель, пристегивая автомат. — Я сказал, что когда найдут, то пусть приезжают сюда, но в дом без нас не входят.

Полковник помнил дом Серафимы, и они с агентом прошли к нему переулками, прячась от неожиданных прохожих.

— А это что?! — Ткачёв показал на «Волгу», стоящую на заднем дворе дома сестры «авторитета». — Не припомню, чтобы у Топтыги была такая машина.

— Может быть, он её купил, пока ты бандитов ищешь, — выдвинул версию Хмель, разглядывая двор сквозь щель в заборе. — Как заходить будем?

— Зайду я один, — подумав, ответил полковник. — А ты у окошка посиди. Видишь, форточка открыта — там накурено так, что хоть топор вешай.

— Добро. Ты на вход, я к окну, — согласился агент.

Полковник подбежал к углу забора, выпрямился и спокойно, как на прогулке, подошёл к калитке. Она была не заперта. Ткачёв взошёл на крыльцо дома, стукнул в дверь несколько раз. Через минуту она открылась и на крыльцо вышла Серафима, закутанная в шерстяной платок.

— Что надо, мент? — она пыхнула папиросой.

— С Топтыгой поговорить.

— Занят брательник. С другим человеком разговаривает. Приходи позже…

Серафима хотела закрыть дверь, но Ткачёв поставил ногу на порог.

— Это машина на дворе не того человека?

— Глазастый, — прошипела воровка. — Погодь здесь…

Но полковник не стал ждать, а нагло зашёл в дом вслед за Серафимой. И остановился, не входя в комнату. Прислонился к дверному косяку, чтобы его не было видно.

— Топтыга, — сказала воровка, — тут мент пришел. Тот опер из Москвы.

Послышалось громкое шуршание.

— Мишин! — незнакомый голос брызгал злостью. — Мы же договаривались!

Ткачёв быстро зашёл в комнату и увидел незнакомого человека в костюме, галстуке и начищенных до блеска ботинках.

— Кто вы?! — грозно спросил полковник, нащупывая под курткой ПБ.

— А вы кто, чтобы задавать мне вопросы? — скривил губы незнакомец.

Но Топтыга вдруг встал на сторону Ткачёва.

— Ты это, гражданин второй секретарь, с ментом не спорь. Мне в доме не нужны неприятности.

— Второй секретарь?! — удивился Андрей Викторович. — И что вы тут делаете?

— Ладно, Мишин… Разговора не получилось, — поднялся секретарь горкома. — Пойду я…

— Идите, товарищ второй секретарь, — усмехнувшись, напутствовал Андрей Викторович.

Когда партийный чиновник вышел из комнаты во двор, то Ткачёв подумал, что Хмель вытрясет из него всё, о чём даже тот не подозревает.

— Ну, Топтыга, рассказывай, и о чём ты тут разговаривал, — полковник присел за стол. Пистолет немного мешал, но Ткачёв счёл не лишним держать его наготове.

— Дурак он, — «авторитет» прикурил папиросу и выпустил клуб дыма. — Он думает, что я такой лихой «джентльмен удачи», а я — просто вор. Это большая разница.

— И что он тебе предлагал? — поинтересовался полковник, оглядываясь на затаившуюся Серафиму.

— Знаешь, я не скажу тебе… А там думай, чего хочешь.

Андрей Викторович подумал, что не стоит терять время на пустую болтовню.

— Тогда скажи мне, Топтыга, как Антон Цыганков оказался в Зареченске.

— Мне позвонили и сказали принять Цыгана, — уклончиво и не называя имен, ответил «авторитет». — Как в твоём случае.

Теперь полковник сложил почти все части сложной конструкции под названием «зима в Зареченске», и решил прояснить один маленький штрих.

— Тут мальца задержали, а у него в куртке пистолет. Не знаешь — чей?

— Врешь, мент! — не сдержалась Серафима. — Не нашёл пацан пистолет!

Она тут же сообразила, что совершила большую ошибку. Но, судя по реакции Топтыги, последний был не в курсе того, что сделала его сестра.

— Серафима, — проревел «авторитет», — чего я не знаю?!

Воровка молчала, со злостью поглядывая на полковника.

— Тихо, — махнул рукой Ткачёв. — Вы потом сами разберётесь в своих семейных делах. Мне нужно: первое — сейчас Серафима скажет, с кем она связалась; второе — завтра вы все сидите на попе ровно целый день. И своим корешам это передадите. Кто высунет нос на улицу, того буду считать врагом. Уяснили?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дождавшись подтверждающего кивка Топтыги, полковник выжидающе посмотрел на его сестру. Та, под злобным взглядом брата пробурчала:

— Он взял меня на базаре — на кошельке. Сказал, что посадит…

— Да кто — он?! — рыкнул Топтыга. — Говори!

— Гладышев…

Андрей Викторович встал, кивнул Топтыге в знак благодарности.

— Я через задний двор выйду, — и оставил брата и сестру выяснять отношения.

«Волга» все ещё стояла у дома. Полковник подошёл и открыл дверь водителя. Второй секретарь сидел, прижав к носу ком снега, а сзади него Хмель самодовольно улыбался.

— Полковник, я не думал, что в этом городе столько желающих получить полмиллиона. Что будем делать с этим? — он кивнул на второго секретаря горкома.

— Грише надо позвонить — пусть он разбирается.

— Я не хочу к Григорию Михайловичу, — гнусаво пробормотал партчиновник. — Он страшный человек!

— Может его прямо здесь пристрелить?

Вопрос агента привел второго секретаря в ужас, и Ткачёв понял, что тот не может быть Главарём. А приехал предложить уголовникам напасть на инкассаторов за долю в этом деле. Видимо почувствовал, что Козыреву «светит» понижение и ссылка в места не столь отдалённые. А место первого секретаря горкома останется вакантным. Оставалось только занести некую сумму первому секретарю областной организации, и вопрос с назначением на вакантную должность был бы улажен. Ткачёв не был далёк в своих предположениях, с единственной разницей, что второй секретарь приехал к Топтыге выменять компромат на него, взамен информации об инкассаторах. Но Топтыга не был круглым идиотом и отказался. Идиотом стал второй секретарь, посчитавший, что «авторитет» с легкостью согласится на такие условия. Да ещё некстати объявился Ткачёв.

— Надеюсь, товарищ второй секретарь горкома, что теперь мы будем сотрудничать? — полковник незаметно подмигнул Хмелю.

— Да, да, да, — поспешил согласиться чиновник.

— Тогда поехали. А по дороге вы нам всё расскажете о Гладышеве…

Глава 17

Отпустив словоохотливого партийного чиновника, Ткачёв и Хмель вернулись к дому на Советской улице. Румянцев и Нодия нашли майора Поплутина на автобусной остановке пьяным в стельку, о чём и поспешили сообщить. Им было приказано срочно привезти майора в дом к Андрею Викторовичу.

— Хмель, а ты стал часто светить своим лицом, — сказал полковник. — Мне генерал говорил, что тебя знают немногие.

— Такая сложилась обстановка. Вот закончу здесь, и направят в другой район. А там меня точно никто не знает.

— Что, и всю жизнь так?

— Кому-то же надо делать такую работу, — пожал плечами Хмель. — Да и не могу я с твоими операми всё время в маске ходить. Это подозрительно.

— А перед вторым секретарём?

— Так он меня не видел. Даже в зеркало заднего вида. А если и увидел, то не запомнил, — ответил Хмель убеждённо.

— Но ты же не собираешься всю жизнь ходить, будто призрак?

— Да нет, конечно, — агент недовольно сморщился. — Я, Андрей Викторыч, мечтаю, что когда-нибудь у меня будет семья. Будущую жену встречу обязательно в какой-нибудь деревне. Такую красивую, с большими… глазами и домашнюю.

— Не скучно тебе будет? — усмехнулся полковник.

— А почему скучно? Вот тебе не скучно со своей женой?

— Честно? Очень…

Хмель остановился, показалось, что даже оторопел от слов полковника.

— Это как? — не поверил он. — Может быть, ты её не любил?

— Да, не любил. Мы и поженились-то… по надобности. А чего ты про любовь заговорил?

— Не знаю. Мне кажется, что это важно. Жить без любви, что аквариум с рыбками кормить. Но только без рыбок.

Теперь удивился до оторопей Ткачёв.