Мертвые игры - Елена Звездная

С искренним уважением посмотрела на носатого. Надо же! В пятнадцать лет получить орден Мужества и дворянский титул. Поневоле зауважаешь. А потом я еще подумала, что все трое, они же умертвий подбирали себе ориентируясь на собственные силы — у носатого орк-воитель, то есть воин как и он, у Дастела — гештьяра, редкое существо, выживающее среди гигантов и выживающая успешно, насколько я знаю гештьяры теснят даже драконов, у рыжего вот дракон, а драконы это сила неограниченная почти ничем. Показательно, да. Но от рассуждений о бытие некромантском меня отвлекла подленькая мысль — глянуть чего там Гобби написал. Да, понимаю, что Эдвин заслуживает только уважения, но почитать же хочется.

Поднимаю взгляд, читаю: «Рия Каро. Родилась в семье боевого мага, обучалось в школе артефакторов, была переведена в Некрос, на основании пункта 6.8 — темный источник 2 степени».

Не поняла сначала, потом посмотрела ниже, увидела надпись «Запасной состав» и вот там прочла:

«Эдвин Харн. Биография сурового воина. Они были суровы! Они были настолько суровы, что враги убивали себя сами под суровыми взглядами воинов Харн. Они были суровы во всем, и никогда не ели пироженку, если там не была поставлена сверху вишенка. Сурово! Они мазали масло на нож и сурово жевали железо суровыми зубами, перекидываясь друг с другом суровыми взглядами».

Воображение вмиг нарисовало суровых воинов сидящих вокруг сурового костра, и сурово жующих суровые ножи…

— Вот только попробуй! — пригрозил Эдвин.

Прикрывшись листочком, тяжело дышу и стараюсь не смеяться, потому что жить хочется… А мне же дальше почитать хочется. Читаю:

«И вас еще удивляет, что Харну в двенадцать лет отдали Кубок Огня? Понимаю судей, я бы тоже отдал, если бы на меня смотрели суровым голодным взглядом… А потом была битва под Карваром, а Носопырка Суровая с утра не емши, так что взял ножик и закусил перед боем, сурово на ворога поглядывая в процессе… А кто-то из уважаемых историков еще удивлялся, почему суэрры так спешно бежали, побросав все оружие…».

Все! Меня можно было выносить. Я никогда так не хохотала. До истерики просто. Я повисла на плече Норта, уткнулась в его руку и умирала со смеху, не в силах сдержаться.

— Я ее убью, — прошипел… Данюшик Шебуршной.

— Ыыы, — выдала я, всхлипывая от хохота.

— Это моя невеста, — возразил Норт, — так что я сам убью.

Отцепилась от его плеча, гордо вскинула подбородок, мол нам такие женихи и даром не нужны… Нортики всякие Доставучие… Ыыы… Не удержалась, вцепилась в Эдвина и захохотала снова. Носатый приобнял за плечи, похлопал по спине, типа в утешение, обнял крепче, не давая сползти, и вдруг спросил:

— Риа, а ты вообще когда в последний раз смеялась?

И смех мгновенно прекратился. Я отстранилась от носатого, вытерла слезы, и оценила обстановку. Вообще, сразу возник вопрос, с чего это все взяли, что писала я. Его я и задала куратору Тейше:

— А чего это сразу я?

Странное дело, после моего приступа хохота куратор уже не выглядела столь категорично разгневанной на меня. Напротив, женщина казалась мне задумчивой и ответила она после длительной паузы.

— Я зашла к тебе, Каро, и сказала продиктовать твою биографию, ты была уставшая, к тому же это убийство, — куратор Тейша всхлипнула, — и я сказала, чтобы ты утром сама приклеила. Разместила листы, активировала заклинание дав один допуск и ушла спать. А утром!

Ладно утром, я отчетливо поняла, что было ночью и с чего угорали мои умертвия. А говорят у мертвых нет чувства юмора.

— То есть вы активировали стенд на меня? — осторожно интересуюсь у преподавательницы.

— На твоих умертвий! — взвизгнула куратор Тейша.

— Простите, — произнес лорд Гаэр-аш, — почему на умертвие?

Всхлипнув, женщина торопливо ответила:

— Так все знают, что Каро своего гоблина по поручениям отправляет, а паук ей даже завтрак из столовой таскает, и гоблин книги, и она уставшая, все одно отправила бы гоблина биографию повесииить.

Все присутствующие некроманты переглянулись. Потом взглянули на доску, сложили 2 и 2 и поняли, что «перевод гоблина», намекает собственно на гоблина. А гоблин в Некросе только один имеется. И это мой.

— Умертвия не умеют писать, — напомнил всем, и судя по всему себе заодно, господин Дайлер.

Маг-техник хотел бы найти козла отпущения, но не мертвого же.

— Не умеют, — подтвердил Дан.

— Смотря какие, — произнес Норт.

Лорд Гаэр-аш ничего не сказал, но очень пристально смотрел на меня. Его внимательный взгляд, если бы мог звучать, прозвучал бы набатом по Гобби. И я поняла, что придется все брать на себя, а потому:

— Ладно, я это написала! — громко, гордо и решительно объявила присутствующим.

Секундная пауза, в течение которой я воскресила в воспоминаниях ту схемку по категорическим запретам, что Гобби вычертил для меня, и еще решительнее добавила:

— Письменных издевательств над некромантами в перечне запрещенных действий нет, вот!

Умыла всех! Ректор усмехнулся и посмотрел на мага-техника, господин Дайлер растерялся окончательно, куратор Тейша подскочила и гневно на меня смотрела, Норт с Даном тоже смотрели, тоже гневно, Эдвин неожиданно вступился за меня:

— Сами виноваты. Я говорил, что схему уничтожить нужно.

— Кто ж знал, — прошипел Дан, — что наша скромная побродяжка проберется в мужское общежитие.

— Схему украли, когда мы были в кабинете лорда Гаэр-аша, — холодно произнес Норт, — а значит не Риа.

Так, а теперь набат по Паулю.

Невинно посмотрела в потолок, потом ковырнула ножкой пол, после осторожно протянула:

— Вы про ту схемку, где разгадали мой коварный замысел с платком и вели расчеты как бы мою кровь на играх использовать?

Вся троица разом отвела глаза. Нормально.

— Или быть может вы про то, — продолжила уже разгневанно, — что меня и Гобби по дороге на королевские Мертвые игры планировалось «заболеть», ведь все схемы тренировки рассчитывались под вас!

Праведный гнев звучал грозно.

— Ты сказал? — хмуро спросил рыжий у глазастого.

Норт отрицательно качнул головой.

— Тогда кто?! — упорствовал рыжий и, на мой взгляд, почему-то самый обиженный.

Надо же, еще и виноватого прямо при мне ищут.

— Ректор, — буркнула я.

Это было определенно зря.

— В мой кабинет, — холодно приказал лорд Гаэр-аш.

Молча повернулась и направилась в кабинет ректора. Позади услышала его негромкие, но отчетливо слышные слова:

— Стенд не трогать. Куратор Тейша, на будущее относитесь с большим усердием к порученным вам обязанностям. Дастел, по поводу крови мы переговорим позднее. Это будет неприятный разговор. Разошлись на лекции.

* * *

Лорда Гаэр-аша я подождала у дверей его кабинета, и вошла, едва руководитель Некроса открыл передо мной двери, пропуская как гостя, а не как провинившегося адепта. Мне было стыдно, действительно стыдно. Зря я это сказала.

— Проходите, адептка Каро, — произнес ректор, указывая мне направление совсем не к столу.

Но упорствовать в данной ситуации я сочла излишним, и покорно направилась к глухой стене, практически в тупик. А лорд Гаэр-аш шел следом, и так как ничего не говорил, я сделала вывод, что иду в правильном направлении.

— Остановитесь, — прозвучал повелительный голос.

Остановилась. До стены оставался шаг, или даже чуть меньше.

Внезапно ректор оказался так близко, что практически коснулся меня, затем лорд протянул руку, и нарисовал какой-то символ вспыхнувший огнем в воздухе.

— Не кричите, — предупредил глава Некроса.

В следующее мгновение стена стала огромным черным скелетом, который оскалился при виде нас, и распахнул челюсти! Меня услужливо толкнули в спину и я полетела в мрак!

Падение в пропасть!

Крик застыл в горле. Пальцы судорожно хватают воздух! Амулеты раскалились. Все! Это конец! Хорошо, что о Гобби позаботилась, к тому же у него есть Пауль, а у Пауля саламандрочка, значит, не пропадут… А умирать так обидно… От меня даже умертвия не останется, при падении с такой высоты ничего не остается. Все, это конец…

И в этот момент меня схватили. Крепко, с силой и зло — кажется даже синяки останутся. Затем произошло и вовсе невероятное — находясь в состоянии свободного полета, лорд Гаэр-аш рванул воротник моей мантии, после держа за плечо, содрал с меня ожерелье за ожерельем, и едва снял ртутное… я перестала падать.

— Каро! — от чего-то заорал глава Некроса.

А мы больше не падали. Падали все три моих ожерелья, а мы… мы висели в полумраке, освещенном сверкающими символами… В следующий миг забыв о субординации, звании ректора и вообще обо всем, я кинулась на лорда Гаэр-аша, обхватила руками и ногами, прижалась и зажмурилась, понимая что только что чуть не погибла!