Сатисфакция (сборник) - Евгений Гришковец

И это желание никуда из меня не исчезло. Если я не смог его осуществить, значит, оно забилось куда-то глубоко, но не исчезло, и я продолжаю с ним жить. А по ходу жизни всё только накапливается. Узнал про то, что железнодорожники ездят туда-сюда, вот ещё железнодорожники добавились. И всё накапливается, накапливается. А с какого-то момента голова перестаёт расти. А интересно, где все эти накопления помещаются? Иногда даже обхватываю голову руками и думаю: «Господи, какая же она маленькая! Пятьдесят восьмой размер всего. Такая маленькая, и сколько же в ней говна!»

Но как же хочется спеть, как Элвис. Спеть сильным и красивым голосом, в красивом костюме, красивую песню, такую песню, которую я мечтал спеть с детства. И если бы я спел как я, как Элвис, то есть будто бы Элвиса не было, а был только я, то мне сразу стало бы легче. Надо же хоть от каких-то желаний избавляться. Но где так можно спеть? В караоке? Негде! Так и буду жить с Элвисом.

Как же сложно разобраться с тем, чего ты действительно хочешь. Например, вот сижу я на диване. Диван новый, хороший, удобный. Диван хороший, а мне на нём плохо. Просто я помню, что я увидел этот диван полгода назад в каталоге, позвонил по указанному телефону, спросил, можно ли заказать такой диван. Мне сказали, что, конечно, можно. Я спросил, а быстро ли они его привезут. Они ответили, что привезут очень быстро. Везли четыре месяца, привезли не того цвета. Я, конечно, возмутился, сказал: «Вы что, с ума сошли! Это же не тот цвет!» А они тут же предложили большую скидку. А я тут же подумал, что цвет-то неплохой. Просто такого цвета в каталоге не было. И вот уже два месяца сижу на этом диване, и мне на нём плохо. И дело даже не в том, что цвет не тот, который я заказывал. Цвет даже ещё лучше. И диван удобный и красивый. Просто я сижу на нём, помню, что я хотел этот диван, но никак не могу вспомнить, как я мог его хотеть.

И дома всё так, как я хотел. И то, что я хотел. Особенно по отдельности. Всё по отдельности так, как я хотел. Вот обои. Я их хотел. Мне никто их не навязывал. Вот висит на стене картина, я её хотел, я её купил, я её вставил в раму, которую хотел, я повесил её ровно на то место, на которое хотел. И даже сам вбил гвоздь. И вот так дома всё, как я хотел. Но всё по отдельности. И вот я сижу на диване, который хотел, смотрю на всё то, что хотел, и думаю: «Господи, как я мог всего этого хотеть!» А на работе ещё хуже, чем дома. При этом я отлично помню, что так хотел эту работу.

И вот так возвращаешься ты как-нибудь с работы, вечером, и понимаешь, что единственная перспектива вечера — это диван. А на работе всё очень плохо. Когда так всё накопилось. И выхода не видно. Да ещё шеф такой дурак! Ну просто дурак! Раньше был человек как человек. А теперь просто удила закусил, просто сел на шею и ножки свесил. И такое себе позволяет. Но так не должен себя вести руководитель. Просто дурак и всё… Или вы сами шеф. И все подчинённые такие дураки, что просто невозможно.

И вот идёте вы домой, а дома тоже всё как-то не так. И тоже как-то накопилось. И всё как-то тянется по привычке. Не семья, а одна видимость. Вы живёте все как-то парал–лельно.

Идёте вы в таком вот состоянии домой и видите, как какой-то дворник лениво и плохо метёт двор редкой метлой. Покуривает он папироску, бормочет себе под нос какой-то мотивчик, и попахивает от него перегаром. Смотрите вы на этого дворника и думаете: «Вот она, жизнь. Простая, понятная, без зауми жизнь. Какие у него проблемы? Зимой — снег, осенью — листья. Это же нормальные, естественные проблемы. Это же так прекрасно, когда тебя волнует зимой снег, а осенью листья. А я на работе чем занимаюсь?..»

Но при этом вы проходите мимо дворника и идёте домой. Никаким дворником вы быть не хотите. И вы не подойдёте к дворнику, не скажете ему: «Значит так, мужик, давай-ка сюда метлу, папиросу и перегар. А сам на-ка ключи, адрес такой-то, ступай туда, там отличный диван. Иди посиди». Нет, вы пройдёте мимо дворника и пойдёте домой. А дома вас не особенно ждали. Там кто-то готовит ужин, а кто-то готовит уроки. В подготовке ужина вы поучаствовать не можете. Тогда решаете проявить чудеса педагогики. Подходите туда, где готовят уроки, и говорите: «Ну-ка, дай-ка сюда дневник… Ты в каком классе, вообще, учишься?»

И не можете вы в такой вечер найти себе места. Потому что непонятно, хотели ли вы того, что у вас есть, и того, из чего состоит жизнь. А что вы чувствуете в такой вечер? А чувствуете то, что так дальше жить нельзя. Сильно это чувствуете. Но совершенно не понимаете, что нужно делать. И не можете вы найти себе места и хотите хотя бы что-нибудь в этот вечер сделать по дому, как мужчина, чтобы хоть как-то и чем-то себя занять. Послонялись, послонялись и наконец сделали то, что можете сделать, как мужчина, по дому: нашли пульт от телевизора, сели на диван и включили телевизор.

А там, по телевизору, Жак Ив Кусто плывёт на своём белом корабле по лазурному морю открывать новые океанские глубины. И вы смотрите на это и думаете: «Как бы я хотел быть распоследним матросом у него на корабле. Самым последним. Я бы драил палубу с утра до вечера. А потом, после долгого, жаркого дня, после изнурительной работы, загорелый и даже прокопчённый южным солнцем, без капельки жира под кожей, усталый, выпивал бы перед сном стакан рома со льдом и засыпал бы прямо на верхней палубе под звёздным, южным небом. Засыпал бы крепко, глубоко и без сновидений. Да ладно, на корабле у Жака Ива Кусто! Это слишком! Это недосягаемо! К тому же он уже давно умер. Быть матросом на каком-нибудь ржавом сейнере в Северном море, ловить вонючих селёдок или скользкую треску. И в конце тяжёлого дня, уставший, замёрзший, в грязном комбинезоне, вонючий и весь в селёдочной чешуе, выпивать стакан водки и засыпать, не раздеваясь, без сновидений… Лишь бы тут на диване не сидеть».

И вот так вы сидите на диване, мечтаете, но никаким моряком вы быть не хотите. Потому что сидели бы вы так на диване, думали бы: «Ой! Как я хочу быть моряком!» А тут бы распахнулась дверь, зашли бы к вам люди и сказали: «Хотите быть моряком? Пожалуйста!»

На самом деле никаким моряком вы быть не хотите, правда, если вы уже не моряк. Вы хотите быть тем, кто вы есть. Только чтобы вам, на вашем диване, у вас дома, в вашем городе, в вашей стране, в вашем времени было хорошо. Не лучше и не получше, а просто хорошо. И вам это необходимо. Немедленно!

………Вот видите? Эту тему можно продолжать до бесконечности. Это как пытаться проанализировать и понять фразу «недавно я узнал одну вещь». Но как только приходит понимание, что тема бесконечна, следом приходит понимание того, что надо остановиться. К тому же ясно, что как надо сказать, не получилось и не получится. Я же что пытался сделать? Я пытался даже не сказать, а поговорить на тему того, как устроено мгновение жизни. На тему, из чего это мгновение состоит. Но для того, чтобы говорить о том, как устроено мгновение, нужно время. Значит, задача невыполнима.

Простой пример: отдёргиваю я весенним утром на окне шторы, а за окном ясное солнышко, и лучики от этого солнышка попадают ко мне в окошечко, и у меня от этого в комнате становится светло. А на самом-то деле никакое это не солнышко, это здоровенная звезда, огромный космический объект, которому совершенно по фигу, как мы его здесь называем. И уж точно по фигу, что я шторки отдёрнул. А лучи ко мне в окошко попали с такой скоростью, с какой я не понимаю. Я не могу понять этой скорости, и увидеть её не могу, и сказать про неё тоже не в человеческих силах.

Зато можно вырезать из белого листа звёздочку, маленькую или большую, не важно. Не важно, какая она получится, красивая или некрасивая, пятиконечная она будет или шестиконечная. Да хоть семиконечная. Главное, чтобы вы её сами ощущали звёздочкой. Взять эту звёздочку в руку, загадать желание и разжать пальцы. И пусть эта звёздочка бумажная. Какая разница? Главное, относиться к ней как к звезде. И тогда вдруг сбудется. К тому же, согласитесь, ситуация будет уникальная. Вы будете точно знать, когда она упадёт. И даже для верности можете посчитать себе сами, прежде чем её бросить. Посчитать: раз, два, три.

И кто знает, вдруг сбудется? Попробуйте! И если вы даже скептически относитесь к таким вещам и вы серьёзный и солидный человек, всё равно попробуйте. Об этом же никто не узнает. Вы же будете загадывать желание там, у себя, внутри головы, за глазами. А то, что там у вас происходит, этого никто не знает. А те, кто говорит, что могут узнать, что у кого-то происходит за глазами, – это шарлатаны, жулики и лгуны. Никто не знает. Так что попробуйте…

Ничего ж плохого.

Дом

Пьеса

(В соавторстве с Анной Матисон)

Действующие лица

Игорь, сорок пять лет, врач с частной практикой.

Оля (Лёля), жена Игоря.

Ульяна, семнадцать лет, их дочь.

Слава, двадцать лет, их сын (не появляется).