Беги, Алиса! - Георгий Александрович Ланской

экраны, на которых мелькало меняющееся расписание вылетов, нервировали меня еще больше. Аэропорт почему-то напоминал боулинг, а шум галдящей толпы это впечатление только усиливал. Мне хотелось поскорее отгородиться от всех, развалиться в кресле первого класса, укутаться пледиком и запретить тревожить себя до самой посадки.

Анна-Хосе рано утром прислала мне сообщение о звонке адвоката, не зная, в курсе ли я последних новостей. Я отправила ей голосовое сообщение, уточнив, что Чайлай все еще в розыске. Анна-Хосе не ответила, зато мне пришло сообщение от Элены:

«Твои подруги убили моего сына. Надеюсь, ты будешь гореть в аду».

Я ощутила горечь и пустоту. Луиза была такой же подругой Деметрио, как и моей, и несправедливость этого обвинения буквально выжигала душу изнутри. Если я еще лелеяла надежды на нормальное отношение к себе семьи Мендес, то после яростного послания Элены с ними следовало распрощаться. Вероятно, Эрнесто Балдо сумел промыть мне мозги, поскольку в этот момент я действительно подумала, что невиновна в смерти Деметрио и членов банды Пабло. Четыре тысячи евро, сущий пустяк для меня, могли изменить ситуацию, но вышло как вышло. Размышляя о превратностях судьбы, я внезапно поймала себя на мелочной мыслишке, которой устыдилась: а ведь ни Анна-Хосе, ни Элена ни словом не упомянули о деньгах, которые я им ссудила без всякой расписки.

– Спасибо, Господи, что взял деньгами, – буркнула я и встала.

Не было сил сидеть, злость буквально подбрасывала меня. До регистрации оставалось еще больше часа. Я решила, что рюмочка коньяку меня слегка успокоит, и пошла искать бар, решив выбросить Мендесов из своей жизни раз и навсегда. Горе горем, но, в конце концов, надо и мозг включать, так что пусть убираются к черту!..

Полыхая гневными мыслями, я шла по зданию аэропорта, то и дело натыкаясь на спешащих пассажиров, а в глубине души плескались неуверенность и червячок сомнения: могу ли я себе позволить этот гнев? Занятая своими мыслями, я не очень смотрела куда иду и не отдавала себе отчета, что с каждым шагом только набираю скорость. Со стороны наверняка выглядело, будто я куда-то бегу, но в аэропорту люди часто спешат. Так я шла, пока не врезалась в мужчину и едва не упала, пробормотав извинения и попытавшись его обойти, но он меня удержал. Подняв глаза, я увидела перед собой Пабло.

Первой мыслью было: кошмар вернулся. Я попятилась и даже огляделась по сторонам, приготовившись звать на помощь. Нет, дорогой, отсюда ты меня не вытащишь, злорадно подумала я, но оказалось, что Пабло и не пытался никуда уводить.

– Боялся, что не успею, – сказал Пабло. – Хорошо, что догнал.

– Зачем ты здесь? – спросила я. – Неужели попрощаться хотел?

– А если хотел?

Я криво ухмыльнулась. Пабло покрутил головой и махнул подбородком в сторону кафе, при этом рук так и не разжал, словно боясь меня отпустить. Я не двинулась с места. Толпа пассажиров огибала нас разнолицей рекой, толкая, прикасаясь, выражая недовольство и гнев. Видя, что я не намерена никуда с ним идти, Пабло нехотя отпустил мои руки.

– Как ты меня нашел? – спросила я. – По-моему, я не говорила, что улетаю.

– Подумаешь… Ты не сменила хостел, меня отпустили вечером, я сразу собирался ехать к тебе, но пока переоделся, смыл с себя тюремную вонь… Решил, что никуда ты не денешься, а ты как пуля: хлоп, и нет тебя. В хостеле сказали, что ты выписалась и уехала в аэропорт. Пока я ехал сюда, посмотрел расписание и предположил, что ты собралась в Москву, дисциплинированно за пару часов до регистрации. Я не так хорошо изучил тебя, как хотелось, но в определенных моментах ты до странности педантична и пунктуальна.

Я в очередной раз чертыхнулась. Господи, как просто меня разыскать! Всего лишь пара вопросов персоналу хостела, и вот я уже как на ладони. Я отвернулась, с преувеличенным интересом глядя на сгрудившихся у ленты выдачи багажа туристов из Китая, ощетинившихся фотоаппаратами и совершенно неуместными в помещении зонтами. С алюминиевых балок над головами китайцев летела видимая в солнечных лучах пыль. Вся моя жизнь в Португалии вдруг потускнела и выцвела, как эти нейтральные конструкции, и мне до смерти захотелось убраться подальше от этих проблем и этих людей, цепляющихся за меня, как полипы.

– Значит, улетаешь? – тихо спросил Пабло.

Его голос был мертвым, уголки губ опустились, как у старого брюзги, от прежнего холеного красавчика мало что осталось.

– Улетаю, – согласилась я. – У тебя такое странное лицо, будто мой отъезд огорчает. По-моему, я доставила тебе немало проблем.

– Да какие там проблемы, – отмахнулся Пабло, а затем, спохватившись, полез в карман и вытащил сложенные пополам банкноты. – Вот. Здесь полторы тысячи, больше пока не могу отдать…

– Что это? – удивилась я.

– Как что? Деньги, которые забрал у тебя Лаго. Забирай.

Этот широкий жест меня даже рассмешил. Неужели он всерьез рассчитывал, что, возвращая половину из отнятых денег, можно получить мою благодарность? С огромным трудом я подавила ухмылку, хотя сбить спесь с этого самодовольного лица очень хотелось прямо там, под алюминиевым куполом.

– Оставь себе. Я обойдусь. Будем считать это откупом, – великодушно разрешила я.

В рваном времени, оставшемся до вылета, эта прощальная сцена выглядела инородным телом, фальшивым опереточным представлением, от которого хотелось бежать без оглядки. И все-таки я почему-то не могла просто уйти, без последнего слова. Мне захотелось причинить ему боль, доставив себе легкое удовольствие от переживаний человека, который сделал мне так много плохого.

– Я не могу взять деньги у женщины.

– Несколько дней назад тебя это не смущало. Что изменилось теперь? – безжалостно спросила я.

Пабло помолчал, а затем без лишних слов снял с моего плеча рюкзак и, расстегнув молнию, сунул туда купюры. Я не стала устраивать сцен, которые так любят демонстрировать в фильмах, вроде пафосного швыряния денег в лицо обидчику, в конце концов это глупо. Сказать было нечего, Пабло тоже молчал. Мне подумалось – он настолько привык брать силой все, что хотел: деньги, женщин, власть, и совершенно не представляет, что чувствуешь, когда отдаешь, и оттого чувствует себя дурак дураком. Вот только никакого сочувствия я не испытывала.

– Я тебя еще увижу? – наконец выдавил он.

Это было уже слишком. Я покачала головой, сразу, без всяких колебаний.

– Думаю, нет. Мне кажется, наше знакомство не располагает к дальнейшим встречам. Я как-то жила, и все было прекрасно, пока не появился ты. И сейчас мне странно от тебя слышать вопросы о возможных встречах. Со мной рядом были дорогие, близкие люди. А теперь никого.

– Я так не хотел, – тихо произнес