Кто к нам с мечом? - lanpirot

от меня щимятся.

— Вода, говорю, есть где-нибудь? — повторно и едва ли не по слогам, словно для умственно отсталого, озвучил я свой вопрос. — Жалко новые шмотки в таком вот виде надевать…

— Чего бушуешь, красавчик? — Задорно окликнул меня женский надтреснутый голосок. — Может, я, чем помогу? — И подошедшая старушка звонко шлепнула меня сухой ладошкой по голой и неприкрытой заднице.

— Ох, и бедовая ты, Габриэлловна? — Ничуть не смутившись, обернулся я к обладательнице голоса. — Смотри, а то, как посватаюсь к тебе…

— Ой-ли, борода многогрешная? — Немка подбоченилась и подмигнула. — Я бы и сама не прочь, но ведь все ты свистишь, старый!

— Все-то ты, Габриэлловна, наперед знаешь, — я нарочито удрученно покачал головой. — Не досуг мне сейчас женихаться…

— Вот всегда у вас, кобелей, недосуг! — Не осталась в долгу немка. — Но тебе простительно, да и мне на кой такой старый пенек? Я-то, почитай, тебя на цельных тридцать годков младше! И помоложе могу себе сыскать! — Сверкая глазками, с вызовом заявила она.

— Помоложе — не значит лучше! — философски заметил я. — Такие, как я — товар штучный и редкий! — И я, приосанившись с гордым видом Наполена Бонапарта, засунул за пазуху руку сквозь прореху во френче, изрядно потрепанном судьбой и Драмагаром.

Черт возьми, да эти пикировки со старой плутовкой отлично подняли мне настроение! Психотерапия в чистом виде! От прежнего уныния по поводу полной потери Магических Сил не осталось и вовсе никакого следа! Жизнь хороша и прекрасна!

— Пойдем уже, болезный, — фрау Габриэлла весело поманила меня за собой, — покажу, где умыться сможешь.

Она первой выбралась из ямы, а я послушно следовал за ней. Буквально метрах в пятидесяти из развороченной груды камней бил сильный и чистый ключ. Рядом, в небольшой воронке, даже собралось небольшое озерцо. Ну, как озерцо — большоя лужа. Но вода в ней была чистая, и даже падалью совсем не воняла.

— Тут у нас речушка небольшая раньше была, — произнесла старуха, принимая из моих рук чистую одежду и башмаки. — Только ты её умудрился под землю загнать. Но вода сама выход нашла — её так просто, как человека, взаперти не удержать. Это надо как следует постараться…

— Так и я не хотел всего этого, Габриэлловна. — Сбросив с себя заскорузлые и окровавленные лохмотья, я быстро погрузился в воду. — Ух! — Помимо воли воскликнул я, вода была холодной, что натурально обжигала кожу. — Хорошо-то как!!! — Крикнул я, падая на каменистое дно и погружаясь с головой. Вскоре организм привык к низкой температуре, а по мышцам из-за резкого прилива крови разбежалось долгожданное тепло.

Я сидел под водой столько времени, насколько хватило воздуха в легких, надеясь размочить тот страшный колтун, образовавшийся в моей бороде. Естественно, что за такой короткий срок размочить его мне не удалось.

— Накось, лови! — Немка бросила мне кусок ткани, вырванный из моей старой одежды. — Почище выбрала. Потри себя хорошенько, Хоттабыч, вместо мочалки тебе будет.

Я с остервенением принялся оттирать кровь, грязь, тухлую слизь и едкий «желудочный сок», в котором всласть искупался, побывав в желудке Драмагара. Пусть и с большим трудом, но мне удалось соскрести с себя все это непотребство, вот только осталась одна проблема, с которой мне так и не удалось справиться — это моя борода. Пока я с ней мучился, фрау Габриэлла успела куда-то смотаться. Вернувшись обратно, она кинула мне солидный коричневый кусок хозяйственного мыла, явно раздобытый у запасливых танкистов. Когда постоянно руки «в говне»… Прошу прощения за мой французский — в отработанной смазке и прочих трудно отмываемых «прелестях» обслуживания двигателя, мыла нужно много.

Но даже разжившись моющим средством, отмыть мою некогда шикарную бороду оказалось непосильной задачей. Может быть, в хорошей баньке, да в горячей воде и удалось бы привести её в божеский вид, но о бане на сегодняшний момент я мог пока только мечтать.

— НУ что, старый, допрыгался? — Ехидно поинтересовалась старуха, оценивая результаты моих трудов. — Подплывай ближе, будем тебе бороду стричь! — И она показательно щелкнула невесть откуда раздобытыми ножницами.

Глава 17

1943 г. Вековечный Рейх.

Вестфалия.

Вот уже более пяти часов рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер трясся в личном автомобиле в сопровождении верной охраны, вооруженной до зубов не только Магией, но и обычными средствами истребления себе подобных. Эти бравые парни из «Черного Ордена», отобранные лично Великим Жрецом, были лучшими из лучших!

Каждый из них владел навыками оперативного управления Потоками Силы и ведения Магического боя не ниже, чем на уровне Магистра. Все они обладали мощными Источниками и солидными Резервами. Среди них преобладали Маги с преимущественно боевой специализацией Даров, но, даже опустошив свои неслабые Резервы, охранники рейхсминистра продолжали оставаться смертоносными машинами, что за счет специально разработанных секретных Техник, только на чистой «физике», могли на равных потягаться с подготовленными и заряженными Силой русскими Магами-диверсантами и остальными предателями Великой Германии.

В своей охране Генрих не сомневался, его бравые ребятки уже неоднократно доказывали ему свою верность и высокий профессионализм. Покушения на Великого Жреца, хоть и происходили гораздо реже, чем на Фюрера Вековечного Рейха, но все-таки не были чем-то из ряда вон выходящим. Рано или поздно, но это обязательно случалось, поэтому Великий Жрец всегда был настороже.

Мало кто знал, что он является обладателем одной очень полезной вещицы — изготовленной в седой древности каким-то неизвестным Артефактором из частицы мощей мифического Ясновидца Тересия [1], жившего в Древней Греции задолго до Троянской войны, в эпоху, когда еще Боги ходили по земле и легко общались со смертными.

[1] Тиресий — персонаж греческих мифов, слепой прорицатель в Фивах. Согласно древнейшим легендам, Тиресий был слеп: а ослепила его сама богиня Афина, чтобы он «не видел лишнего». Рассказывали также, что однажды он убил палкой совокупляющихся змей и за это был на семь лет превращен в женщину; а согласно некоторым источником, он жил столько же, сколько живут семь поколений, и менял свой пол каждые семь лет. Тиресий владел языком птиц и змей, был вхож к богам и легко спускался в преисподнюю, если ему нужно было пообщаться с умершими.

Эту, на первый взгляд невзрачную безделушку привез из одной из своих многочисленных экспедиций Отто Ран, мир его праху! Отлично зная об неумной жажде рейхсфюрера ко всевозможным древним, мистическим и волшебным раритетам, имеющим свою историю, он преподнес найденный при раскопках в разрушенной катарской крепости Монсегюр небольшой нательный элконпион [2] мятежного епископа Бертрана Марти (об этом свидетельствовала гравировка на оборотной стороне ковчежца), заживо сожжённого как опасного еретика на костре Инквизиции,