«Если», 2006 № 1 - Журнал «Если»

— Ты сердишься на меня? — пролепетал он упавшим голосом. Джон только что прикатил на своем драндулете из Менло-парка и едва успел перешагнуть порог студии. Полотняная сумка выскользнула из его пальцев и распласталась на полу в разочаровании.

— Сержусь? Ничего подобного. Но мы можем пойти в спальню и от всей души помириться, если ты хочешь, — предложила она, оживляясь. — Это гораздо лучше, чем болтать ерунду!

Вот так обстояли дела у Джона и Хайди.

Единственное препятствие не позволяло ему все свободное время проводить с ней. Дело в том, что Джон принимал участие в коллективных исследованиях на ускорителе SLAC (поблизости от своего жилья в Менло-парке), а Хайди преподавала в колледже Современных искусств (по соседству с ее студией в Беркли), но между Беркли и Менло-парком, к огромному сожалению, очень даже немалый конец.

Просторная студия с прозрачной наклонной крышей была не в пример милее, чем его холостяцкая конура, поэтому Хайди и Джон всегда встречались здесь. Эти сладостные уик-энды безжалостно отбирали время у его диссертации, которая уже давненько застопорилась. Но Джон надеялся, что после знакомства с Хайди его дела должны пойти на поправку, ведь не зря же он встретил и полюбил эту девушку.

4.

Хайди вдруг собралась на выходные в Орегон повидать своего отчима. «В конце концов, это он оплачивает аренду студии, — сказала она Джону. — А я навещаю его время от времени, в качестве ответной любезности». Именно в тот уик-энд, когда Хайди Эгрет гостила в Орегоне, Эми Беллаква огорошила Джона Артопулоса крайне оригинальным вопросом. Он пришел ей в голову, когда Эми дотошно обдумывала кое-что, вычитанное в увлекательной книжке про Шрёдингера.

Она читала ее, сидя на ступеньках заднего крыльца, когда Джон появился из-за угла с большим ведром из красного пластика и направился к своему автомобилю. Эми понаблюдала за тем, как он поднимает стекла и поплотнее захлопывает дверцы, а потом отложила книгу и сказала: «Привет!».

Джон оглянулся и, увидев Эми, помахал рукой.

— А я вот тут собрался помыть тачку! По-моему, я уже позабыл, какого она цвета, представляешь?

Он подошел к крыльцу и подставил ведро под садовый шланг. Бурно хлынула вода, и Джон поспешно повернул кран, превратив поток в слабенькую струйку. Он размышлял, что бы еще этакое сказать, дабы завязать беседу.

— А по-моему, моя еще грязнее, — рассудила Эми, бросив взгляд на свою малолитражку, а потом сверху вниз посмотрела на Джона, который присел на корточки рядом с красным ведром. Его рубашка была на три пуговицы расстегнута, и Эми неожиданно для себя обнаружила, что грудь у Джона Артопулоса точь-в-точь такая же волосатая, как на том фотоснимке у Энрико Ферми.

— Знаешь, я прихватил с собой две губки, и одну могу одолжить, — предложил он, внезапно оживляясь. — И ты можешь взять мой шампунь. Ну как, идет?…

Он взглянул на Эми снизу вверх, захватив ее врасплох, поскольку она продолжала задумчиво созерцать его изумительную растительность.

— Что?… Ах, да. Конечно. Замечательно! Ты пока начинай, — заторопилась она в смущении, — а я пойду переоденусь.

Подхватив книжку, Эми нырнула в заднюю дверь и пулей влетела в свою спальню, где вмиг избавилась от джинсов и блузки, напялив взамен криво обчекрыженные шорты и дырявую черную футболку с портретами «Благодарных мертвецов». Но она никогда особо не увлекалась политическим роком, а вдруг Джон вообразит себе, что она без ума от «Благодарных мертвецов»? Эми содрала черную футболку и натянула желтую, но на той обнаружился феминистский слоган: ВСЕ МУЖЧИНЫ — ОБМАНЩИКИ. Она швырнула ее на пол, и еще одну с грозным предупреждением: ИИСУС ВОЗВРАЩАЕТСЯ! НЕ ГРЕШИ, и в конце концов надела белую с невинной рекламной надписью: СВЕЖИЙ ПОМОЛ, ОЛБАНИ, НЬЮ-ЙОРК, проиллюстрированной большой кофейной кружкой, испускающей заманчивые пары. И рысцой помчалась на задний двор, где Джон Артопулос уже старательно намыливал драндулет.

Они усердно драили свои машины, беспрерывно болтая о чем заблагорассудится. О людях, которых вы можете повстречать на блошиных рынках и/или на Стэнфордском линейном ускорителе, и какие типажи наиболее характерны для ареалов БР и отдельно для ареала SLAC. И о кинофильмах, которые нравятся ему или ей, и о тех, которые понравились им обоим, и про очень старые картины, которые все равно хочется смотреть много раз. А еще о городе Сан-Франциско, и захотелось бы ему или ей жить в этом городе, если бы они могли себе такое позволить, и далее приблизительно в том же духе… но любой работе рано или поздно приходит конец.

Джон отмыл свою машину первым, а когда обильно окатил ее из шланга, то любезно сделал то же самое для малолитражки Эми. Засим он сложил бутылку с шампунем и губки в свое красное ведро, а она свернула садовый шланг в аккуратную бухточку.

Вот и все, на этом с мытьем было покончено.

Эми вернулась к себе со смешанными чувствами. Она была в восторге и разочаровании одновременно, и это крайне смущало. Принимая душ, она пришла к выводу, что заводить интрижку с парнем из соседней квартиры по меньшей мере неблагоразумно. Когда она оделась, то уже взяла себя в руки, но тут в ее дверь кто-то постучал. Это оказался Джон, который поинтересовался, не желает ли она где-нибудь перекусить, и Эми сразу ответила: «Конечно!».

Они поехали на свежевымытом драндулете, теперь гордо демонстрирующем свою ржавчину, и перекусили в кафетерии при магазинчике деликатесов. Джон спросил, где она работает, и Эми поведала ему о ресторанчике «Капри» на Санта-Круз, который, как она сказала, ничего особенного собой не представляет, но ей там нравится работать. Выяснилось, что Джон тоже недурно разбирается в этом деле.

— У моих родителей греческий ресторан, — объяснил он. — В Бостоне, я там и родился. А ты, стало быть, из Олбани, штат Нью-Йорк.

— Кто, я?… Нет-нет! — Эми звонко расхохоталась. — Та старая футболка действительно из Олбани, — сказала она, — но я выросла в пригороде Сакраменто. Мой отец преподает физику и математику в одной из городских средних школ, а мама водит по городу туристические экскурсии. Так что я всего лишь урожденная калифорнийка, и не более. А как ты жил в своем Массачусетсе?

Оказалось, что в годы учебы в колледже Джон Артопулос летом нанимался на рыбацкие суда для ловли лобстеров, а Эми Беллаква в те же самые годы подрабатывала в спасательной команде на пляже. Они всё говорили, говорили, говорили и могли бы и дальше продолжать в том же духе, если бы Джон внезапно не хлопнул себя кулаком по лбу.

— Черт возьми! Чуть не забыл!

Ему следовало явиться в рабочую кабинку при ускорителе ни минутой позднее пяти часов. Так что они сразу поехали назад, к своему дому с оштукатуренными стенами, причем Джон чувствовал себя довольно странно. У него было такое ощущение, будто он до недавнего момента жадно поглощал кубками изысканное искрящееся вино, а вовсе не беседовал за чашкой кофе с Эми в обычном кафетерии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});