Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер - Светлана Борминская

– Света, твое будущее так светло, что весело приподнять занавеску! – рассмеялась магиня и погрозила мне пальцем.

– Да вы что! А выйду ли я замуж, в таком случае? – изумленно пробормотала я. – Или так и проживу одна?

– Ну почему все так хотят замуж? – проворчала магиня. – А за вдовца с десятью птенцами пойдешь? – фыркнула она, и темно-синий «Порше» стремительно влился в движение на перекрестке.

«Только вдовца с птенцами мне не хватало, к халупе в придачу!» – думала я, пока ехала в метро.

Мне вдруг стало жаль волшебного камня, я ведь так ни разу и не воспользовалась его силой. Я бы хотела оставить его себе на долгую память, думала я, перебегая вокзальную площадь... Меня толкали люди, а по ноге била большая бутылка коньяка «Камю», которую я купила на остатки денег в круглосуточном магазине у метро.

«Я до сих пор хожу по Москве и ищу свое счастье... Когда уж наконец я найду его?» – запрыгивая в электричку, думала я.

На город спускалась ночь. Напротив меня сидела парочка – павлин и пава... Через проход играли в карты молодые мужики в темных очках, и я незаметно, как мне казалось, вытащила бутылку и бумажный стаканчик – просто у меня болела душа!

Я пришла в себя, лежа в луже, меня насухо облизывал незнакомый щенок с мохнатыми ушами... Я кое-как поднялась и огляделась... И как же я обрадовалась, когда обнаружила себя у реки, совсем неподалеку от дома! Как я попала в лужу, не знаю до сих пор... На руке у меня был намотан пакет, в нем лежал пустой кошелек с мелочью и ключи от халупы.

– Быть хозяйкой жизни не получилось, – объяснила я щенку заплетающимся языком. – Ну, пойдешь со мной? – наклонилась я к нему.

И мы побрели к дому по лужам, щенок бежал впереди, встряхивая мокрыми ушами и оглядываясь на меня, а я хромала следом и охала, потому что где-то посеяла свои серебряные босоножки...

Оказывается, выпасть из жизни на пять часов и обнаружить себя в теплой луже вблизи от дома и щенячьи глаза рядом и шершавый, как корчетка, щенячий язык, лижущий твой лоб, – это самое сумасшедшее счастье, испытанное мной за сорок лет.

– У меня шикарно, заходи и устраивайся, как дома! – Открывая дверь, я минут пять приглашала щенка внутрь, но он лег у крыльца и, положив морду на скрещенные лапы, закрыл глаза.

– Ну, ладно-ладно, не хочешь, я не настаиваю... Ты заходи иногда, – попросила я и, наскоро умывшись, завалилась спать, забыв закрыть дверь...

Чемодан

Уже вторую неделю шел дождь...

Уже вторую неделю мимо меня к остановке пробегал мокрый кот с поджатыми ушами и садился вместе со мной в маршрутку, чтобы доехать до вокзала «зайцем». Ни на меня, ни на остальных пассажиров кот внимания не обращал, а сразу прятался под самым дальним сиденьем и выползал оттуда, когда маршрутка резко тормозила в самом конце пути.

– Палыч, выручай, – попросила я начальника вокзала, когда узнала, что он раздает котят от кошки из зала ожидания.

– Тебе какого оставить? – спросил въедливый Палыч. – Черного? Или в дым?

– Только не рыжего, – предупредила я. – Рыжие – наглые.

– Откуда знаешь? У тебя оба мужа были брюнеты, – проворчал седой Палыч. – Ладно, будет тебе в дым, подрастет, и недельки через две забирай. Только сама приходи, а то я забуду!

– Устроилась? Какая умница... А чего не захотела ко мне? – через день заходил в секонд-хенд владелец двух чебуречных Сулейменов.

Брюки у него топорщились, а потная лысина источала мощный запах чебуреков.

– По личной протекции, – подбирался ко мне сбоку Сулейменов.

Я стремительно выходила на улицу под дождь и устало улыбалась оттуда, пока назойливый кавалер не покидал место моей временной дислокации.

Магазинчик поношенных вещей жался между трактиром «Дым коромыслом» и стриптиз-баром «Только для мужчин», но оба заведения начинали работать ближе к вечеру, поэтому с утра в секонд-хенде было немноголюдно.

Уже вторую неделю я торговала в нем с десяти утра и до восьми вечера. Старье отличного бельгийского качества поступало в магазин в тюках на вес, и продавала я его тоже на вес – всего два доллара за килограмм отменных тряпок. Обслуживание, как в супермаркете, – в бумажный пакет набираются вещи, потом их ставят на весы, я пробиваю чек, получаю деньги, и все.

– Сплошное удовольствие, а не работа, – шутил мой зять. – Только что-то ни души, как ни зайду!

«Сегодня утром вода уже стояла у крыльца... Надеюсь, мой дом не уплывет?» – глядя в окно на пузырящиеся лужи, раздумывала я, пока ехала на работу.

– Ну, кто, скажи, попрется в дождь за старьем? – ворчал хозяин секонд-хенда, которому я сдавала деньги каждый день в половине восьмого.

Как обычно, к вечеру я приканчивала бутылку коньяка и почти ничего не ела... Оказывается, если жить одной – ничего не нужно. Ни ужина, ни завтрака, только если немножко выпить...

В темноте рукава курток начинают шевелиться, словно в них сохранились частички душ людей, когда-то носивших их... Глупейшие души удачливых бельгийских баб – тощих и толстушек. Очень потешны джинсы, принявшие форму когда-то носивших их задниц. Парашюты отдыхают...

Я пью еще и оттого, что с приходом вечера меня одолевает уныние, оно вламывается в магазин, как насильник – ведь мне надо возвращаться в ту жалкую конурку, которая отныне мой дом... В этот пустой клоповник у реки, я все никак не привыкну, что теперь мой дом – конура.

И еще с началом дождей пол, кровать, стол – все в домике представляло одну сплошную лужу...

Закрыв магазин в девятом часу я, пошатываясь, бреду к маршрутке, которая только что привезла к вокзалу гурьбу пожилых баб с безнадежными глазами. Усевшись первой в душную кабину, я оглядываюсь... За холодной изморосью дождя я вижу черный джип Сулейменова. Фары не горят, значит, чебуречник, скорей всего, не в машине, думаю я.

– Я могу тебя подвезти, – предложил он сегодня, заглянув в секонд-хенд. – Ты ведь у реки живешь? Не боишься?

– А чего мне бояться?

– Ты яхту-призрак не видела? – Сулейменов посмотрел на меня, как на дурочку. – Говорят, на реке плавает чья-то яхта... Ну, что ты улыбаешься, не веришь мне, да? Эх, бабы, я сам не видел, но слышал от двух людей, им врать ни к чему.

«Чего он придумает еще, лишь бы подвезти меня? Только с ним мне будет хуже, чем без него. – Я покосилась на бугристый лоб вдовца. Про таких недаром говорят: „Думает членом“.

– А ты пошутила, что двоих убила? – поиграв желваками, спросил чебуречник. – Не шути так больше, тебе не идет...

– Разве я могу убить?

– Я так и думал, ты же добрая, – кивнул Сулейменов. – Пригласишь в гости сегодня?

Маршрутка уже трещала по швам, когда я вспомнила, что упустила из памяти поставить магазин на сигнализацию, и побежала обратно.

Я довольно долго возилась с замком в темноте и, когда вошла в магазин, первым делом бросилась к телефону, но не успела, потому что, во-первых, меня оглушила тишина магазинчика, и я приняла мгновенное решение переночевать в подсобке, а не ехать к себе в промокший и холодный дом. Во-вторых, кто-то кашлянул сзади меня, и я обернулась.

– Не может быть, – бормотала я, устремляясь к позднему покупателю. – Бень, какими судьбами, да еще в дождь... И с чемоданом! Спасибо...

На пороге магазина стоял мокрый улыбающийся Бениамин Маркович Баблосов и держал двумя руками мой клетчатый чемодан, который я оставила в офисе, когда меня арестовали.

– Женщина с грустными глазами, все хорошо? – обычным голосом, немного заикаясь, поинтересовался он.

– Все замечательно, хотя последнее время я совсем не думаю о жизни, – всхлипнула я. – Понимаешь?

– Света, а можно я приглашу тебя в ресторан? – перебил меня Баблосов.

– Прямо сейчас? – уточнила я.

В привокзальном ресторанчике «Красный рояль» из-за дождя было малолюдно, и мы выбрали самый укромный уголок за кадкой с фикусом... В углу, как в хорошем кино, горел камин.

– Ни хрена не покупают в дождь, а я ведь за проценты работаю, Бень, – жаловалась я.

– Ты же собиралась в посудомойки, или я что-то забыл? – Бениамин Маркович надел очки, раскрыл меню и покосился на меня. – Замуж еще не вышла?

– У меня более честолюбивые планы, – покачала я головой.

– Неужели у меня нет даже шанса, Света? – внезапно тихо спросил Баблосов.

Я вздрогнула и огляделась.

– Шанс всегда есть, – нарисовав в воздухе запятую, подмигнула я. – Спасибо, что привез мой чемодан, как ты меня нашел-то?

– Сам не пойму, – буркнул Бениамин Маркович.

Я с минуту слушала, что заказывает Баблосов, потом встала и, извинившись, что мне надо попудрить носик, пошла в туалет.

– Света, извини, что долго вез твои вещи... Дело, сама понимаешь, не в них. Нам надо с тобой поговорить. – Баблосов отложил вилку и, наливая виски, спросил: – У тебя кто-нибудь есть?