ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории - Юрий Звягин

В лето 6809 [1301]. Приде князь великыи Андреи с полкы низовьскыми, и иде с новгородцы къ городу тому, и приступиша к городу, месяца мая 18, на память святого Патрикия, въ пяток пред Сшествием святого духа, и потягнуша крепко; силою святыя Софья и помощью святою Бориса и Глеба твердость та ни во чтоже бысть, за высокоумъе ихъ; зоне всуе трудъ ихъ безъ божия повеления: град взят бысть, овыхъ избиша и исекоша, а иныхъ извязавше поведоша с города, а град запалииш и розгребоша. А покои, господи, въ царствии своём душа техь, иже у города того головы своя положиша за святую Софью»[217].

Может, потому на Неве раньше никто не пытался обосноваться, что её просто не было? Вот как появилась (и была упомянута в летописях), так сразу же обе стороны, и шведы, и новгородцы, попытались поставить там свои крепости для контроля за этой водной артерией. А то, честно говоря, не слишком понятно, чего же они столько ждали?

Пётр Сорокин считает: новогородцы не ставили на Неве своих крепостей, потому что опасались, что их будет не защитить от нападений шведов. А ижоры крепостей вообще не имели, все их поселения – не укреплённые. В отличие от карелов, для которых укреплённые поселения – нормальное явление.

Но если принять эту версию, она говорит тогда, о том, что условия плавания от Ладоги до Невы были настолько тяжёлыми, что новгородцы не рассчитывали быстро успеть туда в случае нападения с моря шведского флота.

Да, ещё одно замечание: в 1240 году шведское войско стояло, прилично не дойдя до Ивановских порогов. Причём некоторые исследователи последних времён удивляются: и чего это шведы остановились и стояли тут несколько дней? Даже шатры на берегу разбили. Что бы им не пойти сразу на Ладогу? Автор парадоксальной книжки «Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище?» Александр Несторенко даже на основании этого делает вывод, что к речке Ижоре приплыло никакое не войско, а караван шведских купцов, который разграбил молодой Александр. Войску-де незачем было столько стоять! Но, может быть, всё дело как раз в том, что оно не могло преодолеть Ивановские пороги и ждало, к примеру, встречного сильного ветра?

А князь Александр Ярославич пошёл на шведов, если верить традиционной версии, на конях, лесами и болотами, а не по воде. Хотя, по воде мог бы, вроде, перебросить побольше людей. Но у русских на Ижоре, точно, лодей не было, иначе они наверняка напали бы на шведский флот и с реки. Ан, не было этого!

Ну, и, наконец, уже в XVII веке (1634 год) немецкий учёный Адам Олеарий едет в Москву с голштинским посольством как раз по интересующему нас участку пути из варяг в греки[218]. Прибывает по суше из Нарвы в Ниеншанц (новую шведскую крепость на Неве), потом в Нотебург (Орешек). Оттуда до Новгорода посольство идёт водой. Причём делает оно это на множестве гребных лодок, да и то преодолевая каждый отрезок пути в несколько приёмов. И, прошу заметить, первый раз Олеарий упоминает лодки среди средств передвижения посольства только при отбытии из Нотебурга: «…мы на 7 ладьях поехали в путь через Ладожское озеро»[219]. До этого же гольштинское посольство путешествует сушей, несмотря даже на то, что автор путевых заметок и называет современную ему Неву «судоходной водой».

Нет, ещё раз: я ничего не утверждаю. Но мне хотелось бы всё же услышать внятный ответ: как проходили плывущие из варяг в греки купцы и воины Ивановские пороги? Пока на этот вопрос ответ не дан, можно смело изобретать любые гипотезы, и они не будут менее вероятными, чем драккары, развивавшие восемь узлов на вёслах. И ещё: ну, почему же всё-таки в германских языках Нева именовалась «новой»?! Между прочим, В. К. Тредиаковский ещё в XVIII веке пытался доказать, что Нева и в русском языке – не от финского то ли «болото», то ли от «небольшой порог», «река с быстрым течением» (есть две версии), а от «нова». Над ним тогда посмеялись, а может, зря?

Б. Ладожское озеро

«Ладожское озеро (Ладога, Нево – в летописях Нестора), самое значительное из европейских озёр, в Европейской России, между Финляндией и губерниями С.-Петербургской и Олонецкой. Форма Л. оз. – овал, вытянутый с СЗ. к ЮВ.; длина 194,5 вёрст, ширина до 122,5 вёрст; площадь 15820 квадратных вёрст… Глубина Л. оз. значительна: средняя – 23 сажень; наиболее глубокие места в северной части (до 125 саж.); южная часть мелководна – Кошкинский рейд у истоков Невы имеет глубину в 4-7 футов»[220].

Самое крупное озеро в Европе не зря в древности называли морем. По крайней мере шторма на нём бывают – о-го-го. К примеру, во время шторма 18 ноября 2005 года высота волн достигала, по официальным сообщениям, трёх метров. И нынешним-то судам приходится несладко.

– А древние плавали вдоль берега, так что им было всё равно, – возразили мне как-то на мои реплики относительно бурного нрава «моря Нево».

Так, дорогие мои, в том-то и дело, что как раз южная Ладога, особенно огромная бухта Петрокрепость – самое неприятное место на всём озере! Ветра здесь по преимуществу дуют с северных направлений. Они гонят волну с глубин на мелководье. Соответственно, высота волны растёт. И серьёзно, если учесть, что вне бухты глубина раза в два-три больше. С разгона ударившись о берег, волна отбрасывается назад. В результате в бухте возникает толчея волн, самый настоящий кипящий котёл. Кстати, именно в этом котле гибли во время второй мировой суда, переправлявшие людей из осаждённого Ленинграда. Дорога-то жизни проходит как раз через бухту Петрокрепость.

– Ладога – единственное известное мне место, где судоводители не любят южную часть акватории. Везде хуже дело обстоит на севере, а в Ладоге наоборот, – всегда говорил мне отец, в шестидесятых годах прошлого века ходивший на разъездном теплоходе начальника Северо-Западного речного пароходства по всем рекам и озёрам региона. – Поэтому мы шли либо сразу по фарватеру на Свирь, либо по Круголадожскому каналу. Что нам у южных берегов с их мелями было делать?

Да, уж, на мелководье, при песчаном дне, не так чтобы трудно сесть на мель. Любой серьёзный шторм может изменить рельеф дна. К тому же, год от года уровень воды в Ладожском озере может меняться на 1,5 – 2 метра в ту или иную сторону. Плюс, как свидетельствуют специалисты, при сгонном (южном) ветре уровень воды может понизиться на 30 – 50 сантиметров, а высота волны составить до полуметра. При нагонных (северных) ветрах, правда, повышение уровня воды способно составить 90 сантиметров, так что это должно компенсировать ещё большую, чем при южных ветрах высоту волны. Но всё равно лучше здесь не плавать.

Что касается любимого многими историками вытаскивания кораблей на берег при угрозе шторма, то люди эти явно не ходили вдоль южного берега Ладоги. И даже на карту внимательно не смотрели. Иначе бы знали, что там сплошные болота, да ещё во многих местах отделённые от воды узкими песчаными косами. Если на такой берег вытащишь суда, спихнуть их, потом, с него в воду будет нелегко. Так же, как и найти сухую стоянку.

Вот, что говорит относительно условий плавания по южной Ладоге Пётр Сорокин. В июле 2002 года он ходил по Ладожскому озеру с научно-исследовательской экспедицией «Древности Ладоги». Причём путешествовали учёные на «Славии», копии древнерусской ладьи.

В результате путешествия историк пришёл к следующим выводам: «В мелководной южной части озера, за исключением устьев крупных рек, укрытий от штормов нет. Мелководные прибрежные воды, а также Каредежская коса, Стороженецкий и Волховский рифы, на много километров выдающиеся в озеро со стороны южного берега и перерезающие кратчайшие водные пути от истоков Невы к устьям Волхова, Сяси и Свири, делают плавание здесь чрезвычайно опасным. В этих условиях характерное для Ладоги быстрое изменение погоды, когда в течение нескольких часов может разыграться сильный шторм с короткими захлёстывающими волнами, приводило и приводит к гибели здесь многих судов» .

По словам П. Сорокина, именно в Южной Ладоге экспедиция столкнулась с наибольшими сложностями, выдержав целую череду штормов и аварий. Особенно опасным участком был Стороженецкий риф, где шторм продолжался 4 дня и существовала угроза сноса ладьи в открытое озеро. Далее – в нескольких километрах от устья реки Сяси во время сильного шквала ладья была выброшена нагонной волной далеко на прибрежную мель. Для возвращения на глубокую воду потребовалась её полная разгрузка. В условиях ночного плавания под парусом при сильном попутном ветре ладья налетела на каменный риф у окончания Каредежской косы, в результате чего был сорван руль и потеряно управление судном.

Вот условия плавания в северной Ладоге Пётр Сорокин оценивает значительно выше. По его мнению, «Северная Ладога с её изрезанными берегами и многочисленными островными архипелагами, защищающими суда от непогоды, по своим навигационным условиям напоминает Фенноскандию»[221]. То есть как раз там, где проходит путь с Вуоксы на Свирь, и дальше – на восток и север, для скандинавов были привычные условия плавания. А на юге было множество проблем. Так зачем же им было лезть в южную Ладогу?