Демосфера - Илья Новак

Взобравшись на очередной холм, Жиль увидел огибающую склон дорогу и фигурку на мотоцикле, пока еще далекую, но быстро приближающуюся. Эта сторона холма была отвесной, дорога проходила в паре метрах под ногами Фнада. Слева болото, справа пустошь, синяя река, над которой что-то дымит, вроде горящей плотины... Он присел, чтобы мотоциклист не заметил, а когда тот оказался внизу, прыгнул.

Жиль упал позади байкера, ехавшего медленно и неуверенно, вихляя колесами; одной рукой обхватил его шею, а другой, согнув указательный палец и выдвинув из сустава плазмонож, ударил в бок.

И только теперь понял, что это киборг-колесничий: скрытые металлом ноги протянуты вперед, переднее колесо крутится вокруг оси, закрепленной в ступнях.

Байкер заорал от неожиданности, потом от боли, когда лезвие пробило ребра.

Фнад зарычал ему в ухо. Мир вновь принялся доставать его, складывая причины и следствия в раздражающей последовательности, и теперь сплел эту событийную цепочку так, чтобы под Жилем оказался именно киборг, а не обычный человек на мотоцикле!

Чистая, первозданная ярость захлестнула его, и Фнад вдавил руку в бок мотоциклиста с такой силой, что она исчезла в теле чуть ли не по локоть. Тесларатор смолк, машина остановилась и начала заваливаться на бок. Фнад отставил ногу, уперся каблуком в землю, не позволяя мотоциклу упасть. Вопль киборга перешел в хрип, потом и вовсе смолк — теперь Жиль обнимал мертвое биомеханическое тело. Он видел, что ягодицы состоят из металла и жестко прикреплены к сидению, не то привинчены, не то приварены к нему... Но как управлять мотоциклом, если машина — часть этого тела? Обдумав ситуацию, Фнад перерезал торс.

Правая рука киборга висела, левая все еще сжимала руль побелевшими, сведенными судорогой пальцами. Покончив с ребрами, Фнад перерезал позвоночник снизу, убрал лезвие, взял киборга подмышки, приподнял и отшвырнул на дорогу. Ноги водителя состояли преимущественно из обычных костей, мышц и сухожилий, хотя имелись там и хирургически вживленные металлические фрагменты — вроде длинных гибких прутьев. Пришлось долго разбираться со всем этим, копаясь руками в еще теплой плоти. Фнад выдвинул стойку, чтоб машина не опрокинулась, сняв кожаную жилетку с валявшегося в пыли торса, вытер ею руки и лицо.

Устроиться на мотоцикле нормально не получилось, он сел на заднем крае сидения, согнувшись вперед, одной рукой держать руль, а вторую опустить вниз, вложив запястья в срез поясницы.

Дорога закончилась на краю луга. Когда они связывались в последний раз, лама рассказал кое-что важное, и теперь Жиль старался ехать на максимальной скорости. Он очень хотел увидеть место, где жили ИскИны, потому что решил: это именно то, что ему нужно. Все эти мелкие убийства, разорение Хрусталя... Даже когда он взорвал орбитальную флора-платформу Гринписа вместе с обитающими на ней тысячью овощами-растафарами... Все это ничто в сравнении с теми успехами, которого добились ИскИны «Вмешательства». Лама сказал, что теперь их надо уничтожить, стереть до того, как туда доберутся корпоративные войска. Ладно, Фнад убьет их, почему бы и нет? Хотя к ИскИнам он не испытывал недобрых чувств, они же неорганические... но Жиль их убьет, это несложно. А вот изобретением необходимо воспользоваться, и, кто знает, может, тогда его мечты сбудутся?

В какой-то момент он понял, что окружающее стало немного тусклее, и дело не в том, что солнце зашло — его и раньше скрывали облака, — просто воздух, сама текстура газовой перины, накрывающей планету, в этих местах изменилась. Жиль остановился, уперев ступни в мягкую почву, приподнялся, оглядываясь. Звуки стали тише, урчание тесларатора, находящегося совсем рядом, прямо под ногами Фнада, казалось приглушенным, будто мотоцикл ехал где-то вдалеке, а Жиль стоял на обочине и вслушивался в его шум.

Болото заканчивалось длинным клином с каемкой твердой земли, за которой зигзагом изогнулось русло ПсевдоДнестра. Течение, казалось, отсутствовало вовсе, будто на самом деле это не приток, а длинное узкое озеро со стоячей водой.

На бетонном берегу Фнад остановил мотоцикл и огляделся. В сером плоском небе висело одинокое облако, словно ком грязной ваты, прилипший к свинцовой пластине. Фнад разбежался и нырнул в холодную воду, на одном вдохе проплыл все расстояние и вылез с другой стороны. Не останавливаясь, не вытряхивая воду из ботинок и не пытаясь отереть лицо от влаги, пошел дальше. Когда сделал несколько шагов, что-то произошло вокруг, незримое возмущение встряхнуло пространство, земля ушла из-под ног, и Жиль упал. Он тут же вскочил, вытянув перед собой руки, потому что стоял теперь на круто уходящем вниз склоне большой воронки, чей противоположный край виднелся далеко впереди.

Вестибулярный аппарат затарахтел в холостом режиме, пошел вразнос, не способный справиться с искривившейся пространственной метрикой... Фнад видел склон, начинавшийся от закругленного края, где поверхность планеты словно продавили; серые строения с лесом изломанных антенн далеко внизу, и что-то черное, шарообразное и большое, лежащее посреди них на самом дне, погруженное в землю... Он стоял на склоне большой воронки примерно километрового диаметра, но тело его располагалось не наискось, не по направлению к центру планеты, а перпендикулярно к склону, как если бы поверхность под ним была горизонтальной, — стоял и не падал.

Жиль осмотрелся. Далеко слева тянулась широкая лестница, а далеко справа — приток, которому полагалось бы здесь низвергаться водопадом, но который тек, как и положено обычной реке. Определенно, край воронки был над Жилем, а дно — далеко внизу, и склон, конечно, имел крутой наклон, и по всем законам физики Фнаду сейчас положено было катиться вниз, размахивая руками и вырывая клочья пожухлой травы вместе с комками каменистой, иссохшей земли... Нет, тяготения не тянуло его вдоль склона, но вдавливало, как обычно, в поверхность. Если на самом деле никаких сил нет, если имеются лишь массы материи и геометрия пространства, то почему-то в этом месте покатая пространственная горка, образующаяся вокруг массивных тел — та горка, которую необходимо преодолевать, чтобы вывести что-нибудь на орбиту, или хотя бы подняться по обычной лестнице, — здесь она была волнообразно изогнута.

Ну и ладно, решил Фнад. Мне-то что? Люди внизу — вот что важно.

Небольшая группа в изумрудных комбинезонах брела к зданиям на дне воронки, удаляясь от брошенной на берегу ПсевдоДнестра амфибии. Позади них ползло нечто бесформенное... Фнад вгляделся, щурясь, сквозь серый воздух, что заполнял пространство между склонами, будто почти невесомая жидкость, налитая в воронку: точно, Машина, как ее описывал лама.

Добравшись до конца болота, амфибия перевалила через невысокий земляной гребень, поплыла через канал и на середине его встала.

Шунды приказал водителю откинуть колпак, выбрался наружу и сел, свесив ноги к темной воде. Модуль позади амфибии чуть качался на мелкой ряби, но не погружался ни на сантиметр — будто воздушный шарик.

— А ну давай еще раз, — велел Одома.

Амфибия заурчала и очень медленно поплыла вперед — совсем медленно, будто снизу ее распухшими руками держали десятки утопленников. Шунды с удивлением оглянулся на Магадана, выбравшегося к нему из кабины, на старика... Тесларатор замолчал, и амфибия вновь остановилась, чуть покачиваясь. До противоположного берега было метра три, но нырять не хотелось.

— Проф, что происходит?

Раппопорт напоминал теперь человекоподобного робота, несколько лет проведшего на свалке. Бледно-желтая, в крупных порах, кожа будто потрескалась, суставы под ней заржавели; двигался старик с натугой, преодолевая сопротивление собственной плоти, да и координация совсем расстроилась. Он подошел, кренясь то на один бок, то на другой, и выглянул, пристав на цыпочках между сидениями.

— Вроде обычная вода, — сказал Магадан. — Эй, попробуй опять...

Тесларатор заурчал, амфибия поползла вперед еще медленнее, чем раньше. Шунды поморщился, почти физически ощущая напряжение, с которым машина преодолевала невидимую преграду.

— Не останавливайся! Плывем все ж таки, хоть и медленно.

— Это ме-е... мертвая вода, наверное, — сказал Раппопрт.

— Чего?

— Пресный слой, а ниже — со-о... соленая. Очень соленая. Вода наверху вро-о... вроде проскальзывает по нему. Пробуксовывает. Та-а... такое бывает, хотя...

До берега — отвесной бетонной стенки, но невысокой, такой, что с амфибии можно было легко перепрыгнуть — оставалось всего ничего, когда в корпусе амфибии что-то надсадно взвыло, после чего стрекочущая турбина, кашлянув, смолкла.

— Твою мать! — заорал Шунды, развернувшись, пнул водителя каблуком в плечо. — Ты что делаешь?! Стой!

Но было поздно: амфибия и так стала.

— Спалил ее, — сказал Магадан. — Ничего, командир, нам вроде недалеко осталось...