Любовь тебя настигнет - Сьюзен Филлипс

— И сколько вы мне заплатите?

— А сколько ты заслуживаешь?

Он прожевал еще ложку «Чириоз».

— Много.

— Я буду платить в зависимости от выполненной работы. А теперь давай ключ, который припрятал.

Мальчишка продолжал храбриться.

— Мне не нужен ключ, чтобы попасть сюда.

— Точно. Ты использовал силу Человека-паука. — Она шагнула вперед и выставила ладонь.

Он почесал комариный укус на руке, и Люси поняла: он раздумывает, как бы выкрутиться, но в конце концов Тоби полез в карман шорт. Отдав ключ, снова погрузил ложку в хлопья.

— Почему вы не пришли в бешенство из-за моей бабушки?

— А кто говорит, что я не в бешенстве?

— Непохоже.

— Я умею скрывать свои чувства. Серийные убийцы умеют это делать.

— Вы серийный убийца?

— Пока нет. Но подумываю о том, чтобы начать. Быть может, именно сегодня.

Уголки губ тронула улыбка. Но он быстро подавил ее.

— Думаете, вы смешная, но это не так.

— Ну, это как посмотреть. — Люси обещала себе, что не станет ни во что ввязываться, и что же? Это весьма характерно для тех, кто не знает, как справиться с собственными проблемами. Они занимаются проблемами других людей, и это помогает им чувствовать себя лучше. Она убрала ключ в карман.

— Бри, кажется, милая дама.

Он издал звук, который явно выражал несогласие.

— Она будет со мной, до тех пор пока папа не вернется. Он промышленный альпинист. Это парни, которые обслуживают сооружения вроде башен сотовой связи. Это самая опасная работа в мире.

Он лгал: Люси могла отличить сироту с первого взгляда. Она налила в стакан воды из-под крана и половину выпила. Выливая остальное в раковину, подумала, как сильно ей нравилось работать с такими детьми, как Тоби. К тому же ей это хорошо удавалось, и, когда оставляла эту работу, у нее разрывалось сердце. Но будучи сотрудником коррекционного центра, она могла помочь лишь нескольким детям, а будучи лоббистом, помогала тысячам. И следовало вспоминать об этом всякий раз, когда ей хотелось все бросить.

— Дело вот в чем, Тоби. У меня есть брат и три сестры, так что я понимаю, когда ребенок говорит неправду. Если хочешь вести себя со мной именно так — дело твое. Но это означает, что я не смогу по-настоящему помочь, если тебе это потребуется. — Он открыл было рот, чтобы сказать, что не нуждается в чьей-либо помощи. Люси не дала вставить ни слова. — И… это означает, что я никогда не смогу обратиться за помощью к тебе, если она мне будет нужна. Потому что у нас нет доверия. Понимаешь?

— Какая разница?

— Тебе явно никакой. — В раковине грязной посуды не было. Либо Панда не ел, либо вымыл посуду. Она взяла банан из миски на столе.

— Мой отец и правда был промышленным альпинистом, — произнес Тоби тихо у нее за спиной. — Он умер, когда мне было четыре. Спасал другого парня, который там застрял. Вот правда.

Она очистила банан, специально не поворачиваясь к нему лицом.

— Жаль. А я даже не знаю, кто был мой отец.

— А как насчет мамы?

— Она умерла, когда мне было четырнадцать. Она была не самой лучшей мамой на свете. — Она сосредоточилась на банане, пытаясь не смотреть на него. — Зато меня удочерили, так что мне повезло.

— Моя мама сбежала вскоре после того, как я родился.

— Похоже, она тоже была не самой лучшей мамой.

— Бабушка была замечательная.

Она отложила банан и наконец повернулась к Тоби, увидев, как слезы наполняют его большие карие глаза. Слезы, которые он вряд ли хотел показывать.

— У нас много работы. — Она проворно зашагала к застекленной веранде. — Приступим.

Следующие два часа Тоби помогал таскать разбитую мебель, поеденные молью подушки и расползшиеся занавески к концу подъездной аллеи, сваливая этот хлам в кучу, которую кто-то должен был вывезти отсюда. Возможно, Панда и не уважал свой дом, но она уважала, а если его это не устраивало, пусть бы подал на нее в суд.

Тоби пытался компенсировать недостаточность мышечной массы серьезным и ответственным видом, который трогал Люси до глубины души. Ей давно не приходилось работать вместе с ребенком, если только их не связывали родственные узы.

Они с Тоби с трудом вытащили на улицу древний сломанный телевизор. Он набил мешки для мусора журналами десятилетней давности и потрепанными книгами в бумажной обложке, которые Люси достала из книжных шкафов на застекленной веранде, потом протер полки, пока она расставляла то, что осталось. Хотя они и пытались сдвинуть с места ужасный зеленый стол на кухне, но тот оказался слишком тяжелым, и оба лишь получили кучу заноз после нескольких тщетных попыток.

Когда она поняла, что на сегодня хватит, она принесла деньги на крыльцо, которое Тоби только что закончил оттирать. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, сколько она собирается заплатить. Мальчик быстро затолкал купюры в карман.

— Я готов прийти в любое время, — взволнованно произнес он. — Я и дом уберу. Я знаю, что раньше он выглядел не лучшим образом, но я все исправлю.

Люси сочувственно посмотрела на Тоби.

— Панда собирается нанять кого-нибудь из взрослых следить за домом. — Увидев, что он расстроился, она продолжила: — Но у меня найдется для тебя другая работа.

— Я ничем не хуже взрослого.

— В этом он с тобой не согласится.

Тоби протопал по крыльцу и захлопнул за собой сетчатую дверь, но она знала, что он вернется. Так и случилось.

За следующие несколько дней они убрали паутину и оттерли полы. Она накрыла прохудившиеся подушки на уличной мебели пляжными полотенцами и обнаружила, что металлический стеллаж, который казался громоздким в первом коридоре, идеально подходит для крыльца. Постепенно керамическая свинья, потрескавшиеся канистры и другой мусор, который захламил кухню, исчез. В голубую керамическую миску Люси насыпала спелой клубники, а в кувшин для желе поставила розы, которые росли за гаражом.

Это композиция даже близко не напоминала потрясающие шедевры, которые создавались в цветочном магазине Белого дома, но нравилась ей ничуть не меньше.

На четвертый день после отъезда Панды они взялись за уродливый ковер в мрачной комнате для отдыха.

— А еще хлеб у вас есть? — спросил Тоби, когда работа была закончена.

— Ты умял последний кусок.

— А еще испечете?

— Не сегодня.

— Вы должны испечь еще хлеба. — Он изучил новейшее из ее «украшений» — восхитительную татуировку с драконом, который полз от ключицы к мочке уха, где и раскрыл свою страшную пасть. — Сколько вам лет, кстати?

Она чуть не сказала, что восемнадцать, но запнулась. Если она хочет, чтобы Тоби говорил правду, ей придется быть откровенной.