Возвращение Тарзана в джунгли - Эдгар Берроуз

В пути меткие стрелы время от времени продолжали поражать то одного, то другого чернокожего или араба, Вазири с двух сторон поочередно бросали копья или спускали стрелу, неизменно находившую свою жертву. Они стреляли только тогда, когда были уверены в точности прицела и в невозможности быть открытыми. И каждый раз смерть настигала кого-нибудь.

В рядах отступавших снова началась паника. С большим трудом арабы удерживали своих черных рабов в повиновении. Так прошел день — день, страшный для охотников, покинувших деревню, день утомительной, но благодарной работы для воинов Вазири. На ночь арабы построили временное укрепление на берегу реки и расположились на отдых. Время от времени раздавались одиночные ружейные выстрелы, и каждая выпущенная пуля находила себе жертву среди тех двенадцати часовых, которые стояли на страже у разведенных костров.

Положение становилось безвыходным. Мануема поняли, что рано или поздно все они будут перебиты невидимым врагом. И все же на рассвете арабам удалось заставить их снова двинуться в путь с тяжелой драгоценной ношей.

Три дня продолжался ужасный переход. Каждый час приносил с собою новую смерть от стрелы или копья, посылаемых неведомой рукой. Ночи превратились в сплошную пытку. Быть часовым — значило осудить себя на неизбежную смерть.

На четвертый день арабам уже самим пришлось застрелить двух рабов, чтобы заставить остальных продолжать путь. Вдруг из лесной чащи раздался голос:

— Сегодня вы все умрете, о Мануема, если не бросите слоновую кость. Обратитесь против ваших жестоких хозяев и убейте их. У вас есть ружья, почему же вы ими не пользуетесь? Убейте арабов — и мы не тронем вас. Мы приведем вас обратно в нашу деревню, накормим и напоим вас. Бросьте слоновую кость и восстаньте против ваших хозяев! Мы поможем вам. Иначе вы погибли!

Когда голос затих, Мануема застыли как каменные изваяния. Арабы смотрели на них. Те переглядывались между собой, не решаясь начать нападение.

Арабы сомкнулись, готовые отразить первый удар. Их предводитель приказал Мануема продолжать путь. С угрожающим видом он поднял ружье, прицелившись в угрюмо стоявших негров, но вдруг из их рядов раздался выстрел. Это послужило сигналом к восстанию. Закипел ожесточенный бой. Арабы отчаянно отстреливались, но град пуль, сыпавшихся со всех сторон, и копья, летевшие на них из чащи леса, вскоре решили исход сражения. Через десять минут после начала схватки ни одного араба не осталось в живых. Когда стрельба прекратилась, Тарзан воскликнул:

— Берите слоновую кость и возвращайтесь в нашу деревню. Мы не причиним вам никакого вреда!

Некоторое время негры, видимо, колебались, затем один из них выступил, наконец, вперед и крикнул:

— Откуда мь! знаем, что, вернувшись в вашу деревню, мы не будем перебиты все до одного?

— Мы обещаем не трогать вас, если вы вернете нашу слоновую кость. Если же вы этого не сделаете, никто из вас не уйдет из этих лесов.

— Кто ты, говорящий на языке наших господ? — снова спросил тот же Мануема. — Дай нам увидеть тебя, и тогда мы ответим.

Тарзан выступил из лесной чащи и очутился в двадцати шагах от них.

— Смотрите! — воскликнул он.

Негры были поражены его гигантской фигурой, светлым цветом кожи, его первобытной красотою.

— Вы можете верить мне! — сказал он. — Если вы исполните наше приказание, мы не тронем вас. Выбирайте: или вы вернете нашу слоновую кость, или пойдете дальше, под угрозой наших стрел и копий, которые рано или поздно уничтожат вас всех.

Воспоминание о прошедших ужасных днях заставило Мануема взвалить на плечи груз и тронуться в обратный путь.

На третий день они достигли цели. Их встретили уже успевшие вернуться в деревню женщины, дети и старики. Потребовалась вся сила убеждений Тарзана, чтобы помешать озлобленным остаткам племени Вазири разорвать а клочья своих врагов. Он объяснил всем, что дал слово отпустить Мануема, если они вернут похищенную слоновую кость.

Вазири поняли, что им надлежит подчиниться решению того, кто был виновником их торжества над врагами.

В эту ночь был устроен большой пир по случаю победы. Предстояло выбрать нового вождя.

После гибели Вазири Тарзан вступил во временное командование его воинами. Кроме него, никто не мог бы справиться с задачей, выпавшей на их долю в последние дни. Вот почему общее мнение склонялось к тому, чтобы избрать Тарзана вождем племени.

Старейшие воины уселись вокруг костра, чтобы обсудить достоинства тех, кто мог быть назван кандидатом в вожди.

Бусупи первый взял слово:

— С тех пор как погиб Вазири, не оставив се б о наследника, среди нас нашелся только один, кого мы можем признать вождем. Он принес нам победу над сильнейшим, вооруженным огненными стрелами, врагом. Только он, только этот белый человек, может быть нашим вождем.

Потрясая копьем над головою, полу пригнувшись, Бусули начал медленно танцевать вокруг Тарзана, выкрикивая время от времени:

— Вазири, вождь Вазири! Вазири, победитель арабов! Вазири — вождь Вазири!

Один за другим остальные воины присоединились к нему, выражая этим свое согласие подчиниться новому вождю. Поднялся неимоверный шум, затрещали барабаны, раздалось прихлопывание в ладоши и мерное, торжественное пение. В середине круга танцующих сидел Тарзан, человек-обезьяна, теперь — Вазири — вождь черного племени, принявший его родовое имя.

Все быстрее и быстрее становилась дикая пляска, все громче и громче били барабаны, стучали трещотки. Воины бросали вверх свои копья и ловили их на лету… Громадные костры освещали фантастическую картину странной пляски размалеванных, украшенных шкурами дикарей. Тарзан принял участие в их пляске. Он прыгал и бесновался не хуже своих новых подданных, громко крича и в экстазе подбрасывая свое копье вверх.

Он совсем забыл о цивилизации. Он стал прежним первобытным человеком, вождем древнего племени. Если бы Ольга де Куд увидала его теперь, — узнала ли бы она в нем скромного молодого человека, очаровавшего ее всего лишь несколько месяцев назад? А Джен Портер? Любила ли бы она по-прежнему Тарзана, — полунагого, вихрем кружившегося среди своих исступленных воинов? Поверил бы д’Арно, что это — тот самый Тарзан, которого он ввел в лучшие салоны Парижа, сделал посетителем лучших клубов, театров, лучших домов в столице мира?

Так Тарзан стал вождем черного племени. Английский лорд — по происхождению и первобытный дикарь — по облику, он мог теперь только испугать своих друзей из цивилизованного мира.

XVIII

Лотерея смерти