Тротиловый эквивалент - Лев Пучков

Оформленного «духа», даже если это просто боец из низшей иерархии, менять на местном уровне уже невозможно. Для этого либо придётся обратиться по вертикали до самых верхов ведомства, либо в сговоре с органом надзора организовать имитацию побега из под стражи. Верхи очень неохотно принимают на себя ответственность за такого рода мероприятия, потому что они глубоко незаконны. Совершая обмен, вы вступаете в отношения не с официально признанной воюющей стороной (напомню, у нас войны нет — это контртеррористическая операция длиной в десять лет), а с преступниками, и любые ваши действия на этом поприще по определению преступны. Поэтому верхи предпочитают, чтобы вы сами, на месте, решали такие щекотливые вопросы. И — спасибо огромное! — закрывают на это глаза, поскольку понимают, что такие вопросы всё же время от времени возникают и никуда от них не деться.

Но уж если у вас там, на месте, что-то не заладится (та же самая имитация побега), «разгребаться» будете сами, по полной программе и всей строгости российских законов.

Это всё касается простого «оформленного» моджахеда низшего звена. А теперь напомню: в нашем случае речь идёт даже не о среднем звене или, бери выше, — полевом командире. Мы отпустили товарища, которым занимаются Генпрокуратура и Главное управление ФСБ. Который своими руками убил полсотни человек, проходит вторым фигурантом в разработке «Чёрная вдова» и лично, подчеркну — лично! — организовал взрыв Дома правительства в Грозном в декабре прошлого года.

А самое приятное: нам ведь этого никто не поручал, об этом даже речи не шло! Аюба нам выдали под расписку, как наживку, под честное слово Иванова, который заверил руководство, что операция пройдёт без сучка и задоринки.

Короче, не будем плакаться попусту, скажем проще: не простят. Тут не только погоны долой да поганой метлой из войск — можно ведь и под статью угодить...

— Но ведь представитель подтвердил правомочность передачи? — уточнил Серёга, имея в виду радиообмен бойцов Минюста с их начальником штаба.

— Да, подтвердил, — Иванов криво ухмыльнулся. — На том условии, что это предусмотренный вариант комбинационной игры, и мы в полном объёме продолжаем разработку.

— То есть как? — компетентно удивилась Лиза. — Теперь мы должны...

— Правильно, должны, — кивнул Иванов. — Завершить то, что сами и предложили... с некоторым перевыполнением плана.

— То есть поймать сапёра и вернуть Аюба, — сделал вывод Серёга. — И то и другое в сложившейся ситуации уже нереально. И вы согласились?!

— Ха! А у меня есть выбор?

— Не понял, — наморщил лобик Вася. — Мы же всё сдали чекистам и разведчикам. Ну и чего нам тут теперь ловить? Это же полная жопа...

Вот так всё плохо, дорогие мои. Если уж практик Вася просёк всю безысходность оперативного тупика...

— Мы не всё сдали, — самый полезный в мире Глебыч благодушно зажмурился и покосился на преступно пустые стаканы коллег. — Гхм... Мы знаем самое главное.

— Да, это точно! — Глебыч, конечно, сегодня именинник, но язвить в его сторону мне никто не запрещал. — Мы знаем, что сапёр маньяк, зовут его Шах — и, скорее всего, это только кличка, жил до недавнего времени в Тхан Юрте, и имеем данное Сулейманом описание. Под описание подходит половина мужчин Чечни и прилегающих окрестностей, из Тхан Юрта он уехал, думаю, через полчаса после прохождения сигнала, а то, что он не чечен, но вполне сносно знает язык, нам особенно пригодится. Будем строить всех похожих на площади Дружбы народов и проверять их со взводом профессиональных лингвистов — носителей коренного языка...

— Ты вредный, Костя, — беззлобно попенял мне Глебыч. — Ты не слушаешь человека. Близкого. Ты всяких уродов на переговорах слушаешь, в рот им смотришь. А близкого — на хер он нужен, слушать?

— Да я слушаю тебя, Глебыч, слушаю. Говори, полезный ты наш.

— У меня есть куча его фоток, — Глебыч доверительно подмигнул мне. — Надо будет за альбомом в бригаду сходить. Правда, он там молодой, но Серёга у нас любое фото может «состарить»...

— Чего уставились? Принесу, сами посмотрите... И вообще. Я знаю этого типа как облупленного. Лучше, чем родного брата...

Глава 8

ШАХ

Переэкзаменовка

Десятого, с утра, я хотел ехать вместе с Сулейманом. Всё приготовил с вечера, пояс на него надел прямо перед выездом, трижды проинструктировал... Но были у меня определённые сомнения. Казалось, что Сулейман как-то чрезвычайно легкомысленно относится ко всему этому. Не только к обмену, а вообще...

Казалось мне, что он недооценивает врага и не воюет, а играет.

Судите сами: человек получает предложение обменять меня на брата.... И что он делает? Начинает думать, как ему с меньшими потерями выбраться из ситуации, а меня, основное действующее лицо в этом обмене, посвящать в суть дела даже и не планирует! Нет, сдавать меня он не собирался, это однозначно. Но не приди я к нему тогда вечером, чтобы поговорить об утечке информации, как бы всё получилось? Это один Аллах знает...

В общем, я хотел идти на обмен с ним вдвоём. Чтобы всё время быть рядом и контролировать события. Не обязательно прямо на переговорах, но хотя бы в другой машине, в нескольких метрах от места встречи. В его джип — микрофон, чтобы я слушал и мог в любой момент вмешаться...

— Мне там больше снайперы будут нужны, — легковесно отказался от моего предложения Сулейман. — Зачем мне там такой специалист? Ты всё сделал, осталось только кнопки вовремя нажимать.

— Если что-то пойдёт не так, я смогу предотвратить взрыв, — внёс я самый веский аргумент. — Знаешь, на таких встречах всякое бывает...

— Всё будет нормально, — отмахнулся Сулейман. — Я всё продумал. И потом: это мои личные разборки. Если с тобой что-то случится в то время, как я буду решать свои личные вопросы... Ну, меня большие люди просто не поймут.

Тут Сулейман показал пальцем вверх, намекая, каких больших людей он имеет в виду. Это, конечно, ГКО. Я хотел было заметить, что он и сам человек не маленький, и дело не совсем его личное, потому что касается в равной степени и меня... но понял, что это бесполезно. Он уже настроен был идти один, я бы ему там только мешал.

Тогда я немного подстраховался. Попросил его, в присутствии трёх его командиров, дать обещание: если он взорвётся на моих устройствах из-за своей личной небрежности, его род не будет иметь ко мне никаких претензий. Зная менталитет нохчей, с уверенностью могу сказать, что это совсем не лишняя мера.

Командиры согласились: да, это разумно. Сулейман в присущей ему легковесной манере дал обещание и укатил на обмен...

Примерно в десять тридцать в селе началась лёгкая суматоха. Люди суетятся, бегают, машины выезжают из дворов, выстраиваются в колонну на дороге. Я отправил Аскера узнать, в чём дело. Аскер сходил, узнал. Оказывается, Салман по рации передал: всем сбор, брать «стрелы», экстренно выдвигаться к Первомайской.

Сулеймана взяли, будем выручать.

Салман — это двоюродный брат Сулеймана и Аюба, второй человек в отряде. Я уточнил у командира, возглавившего колонну: точно взяли, не взорвался? Нет, сказали мне — Салман передал, что взяли. Странно. Очень странно...

Я свистнул своим, прыгнули на машины, тоже встали в колонну. На нас покосились, но перечить не стали. Мы вроде как сами себе хозяева, можем делать, что хотим, а лишние стволы в таком деле явно не помеха.

С полчаса мы петляли по балкам, по прямой направляясь к условному «рубежу сосредоточения» — это я так для себя обозначил точку, куда нам надо было прибыть. Никаких мер маскировки, без походного охранения, просто ломились наобум, как банда мстителей, которой сообщили, что наконец-то нашли их кровника.

Я тогда здорово переживал и ругался самыми страшными словами. Всё это было чуждо моему стилю, дико для меня. Я привык работать филигранно, по всем правилам военного искусства, просчитывая каждую деталь предстоящей операции. А тут — волчья стая мчится, высунув языки и не разбирая дороги, за стадом баранов. Нам в тот момент не хватало только вертолётной пары федералов.

Выскочили бы из-за бугра и несколькими залпами уничтожили весь отряд. Потом до самого своего референдума писали бы победные реляции...

На полпути колонна развернулась и отправилась обратно. Оказывается, поступила команда — возвращаемся. Прямо как в армии! Не спеши выполнять дурную команду, жди команду «отставить». Опять пахнуло знакомым ностальгическим душком родных вооружённых сил. Оказывается, Аюб ушёл, а Сулеймана повезли на вертушке, стрелять нельзя. А нападать на ВОП, который там стоит, — опасно и нецелесообразно. Хорошие позиции, четыре «БМП» — у нас будет много жертв. Ну, хорошо, хоть догадались, что штыковая атака здесь ничего, кроме трупов, не даст, и Сулейману это точно не поможет...

Мы вернулись в село, через некоторое время туда прибыл Салман и привёз Аюба. Они собрали командиров, ко мне прислали бойца — если хочешь, приходи, надо срочно решить ряд вопросов. Я, естественно, пошёл: если Сулеймана и в самом деле взяли живым и здоровым, теперь это и меня касается. Шёл я на это «совещание» с тяжёлым сердцем. Чувствовал, что меня ожидают неприятности.