Мой инферно - Таня Соул

за что меня ей подвергли, — нет. Моё первое воспоминание — боль. Второе — пламя. А до этого — пустота.

И если раньше прошлое было неважным, то теперь, казалось, лишь оно и имело значение. Дьявол, о чём же таком я мог позабыть?

— Он назвал её Божаной, — имя отдавалось в голове назойливым гулом. Оно было мне знакомо, но при этом не вспоминалось. — И Амун не расскажет. Лучше сгинет в геенне, чем заговорит. Божана, — попробовал произнести снова. Имя выговаривалось так легко, словно я повторял его уже сотни раз.

Резко поднявшийся ветер взбередил речную гладь и пронёсся дальше.

— Алиса, — произнёс то имя, которое знал. И оно отдалось похожим томлением в моём демоническом, давно остывшем сердце. — Я не должен был перекладывать на неё долг отца. Мы бы не встретились и не было бы ничего этого. Я оставался бы прежним Реусом Асмодеем. Получил бы ту душу. Собрал бы ещё несколько и освободился от этого мира.

«И ты ещё можешь их собрать», — возразил себе. Но верилось с трудом. Смогу ли я забрать жизнь Алисы, когда придёт время? Хочу ли это сделать?

Алые губы, синева глаз, дерзкие слова и румянец смущения. Она нравилась мне живой.

— Что будешь делать, Дэй? — спросил у себя, будто ждал ответа. — Что будешь делать?

Солнце уже бесцеремонно вторглось на набережную, а я всё стоял, глядя на поверхность реки. Искал ответ. Но каждый раз, найдя его, выбрасывал. Ни один мне не нравился.

— А не навестить ли мне кое-кого?

Если ответа нет у меня, то, может, он найдётся у кого-то другого. У кого-то, кто хотя бы немного разбирался в человеческих чувствах.

Обычно, когда я приезжал, Лара оказывалась свободна, но сегодня, будто нарочно, заставила себя ждать. Испытывала моё терпение. И я, Реус Асмодей, послушно её дожидался. Потому что другого демона, с кем можно посоветоваться, на ум не приходило.

— Думала, уйдёшь, — раздался её голос из красного коридора. Вход в него я караулил уже больше получаса, сидя на кушетке в ещё пустом бутике.

— Ушёл бы, если мог.

Услышав это, она оживилась и осмотрела меня заинтересованно.

— Опять с охоты? Ты зачастил.

— И даже не тошнит от этого, представляешь? — усмехнулся я. — Поболтаем наедине?

Лара повела плечиком, мол, если хочешь, поболтаем. Но я знал, она сгорала от любопытства.

На столе в её кабинете были разбросаны какие-то бумаги. Я выцепил взглядом знакомые названия и имена, догадываясь, что — а точнее, кого — именно она пыталась найти. Но сделал вид, что не понял. И даже не обратил внимания.

— О чём хотел поболтать? — Лара присела за стол и подвинула ко мне пиалу с пряными печеньями, будто я не знал, что она в них подмешивала. Наверно, угощала ими недавних гостей.

— Оставь себе, — отодвинул пиалу. — Мой вопрос прозвучит странно, но, думаю, ты, как никто, меня поймёшь.

Она вся обратилась во внимание.

— Скажи, есть ли какой-то способ разорвать пари на сердце? Ты была наблюдателем. Могла что-то слышать.

— Влюбился, — полоснула она, словно ножом.

— Так есть или нет? — процедил я.

— Есть или нет… — передразнила меня, — будто я могу о нём знать. Из всех пари, что я видела, ни одно не закончилось хорошо для обоих. Вот если бы, скажем, оно оказалось незаконным… Но ты же делаешь всё как положено, — сказала она, не скрывая издёвки. — У тебя не могло случиться подобного промаха. Ты же безжалостный и беспристрастный Реус Асмодей.

— Мы с тобой старые друзья, Лара. Зачем ходить вокруг да около? Скажи прямо, на что ты злишься.

— И скажу! — она подскочила со стула. — Поделом тебе, Дэй. Поделом! Каково это, а? Каково полюбить ненавистного человечишку? Каково сожалеть, что не можешь отмотать время назад?

Я усмехнулся.

— Паршиво. И что теперь? Обливаться слезами и винить весь мир? Я, в отличие от тебя, понимаю, что виноват во всём сам.

— Я тоже это понимаю, — ответила она, опускаясь обратно на стул. — Думаешь, мне от этого легче? Что стало с моим сыном, Дэй?

Опять этот вопрос. Раньше мне казалось, что нет никого глупее людей. Но передо мной сидело живое опровержение.

— Зачем тебе мой ответ? Ты и сама неплохо справляешься, — кивнул на раскиданные бумаги.

— Какой же ты!..

— Какой есть. Поверь, тебе не нужно знать правду.

— Я сама решу, что мне нужно, а что нет! Уходи, — она указала на дверь. — Оставь меня одну.

И я ушёл. Понимая, что теперь увижусь с Ларой нескоро. Каждый раз, когда она бросалась в пучину поисков и отчаяния, мы переставали общаться. И если раньше я сомневался, а не стоит ли рассказать ей обо всём, то теперь, наконец, понимая её чувства, ни за что этого не сделал бы.

Когда я вышел на улицу, воздух уже прогрелся.

— Интересно, проснулась ли Алиса? И готовит ли мне завтрак, как в тот раз?

Захотелось домой. На кухню, где пахнет едой и где человеческая девушка в растянутой серой пижаме суетится у плиты. И я поддался этому зову. Останавливать себя не видел ни малейшего смысла. У нас осталось так мало времени.

* * *

Алиса Леденёва

Я пропала! О боги, я всё-таки пропала. Дей ушёл, но я по-прежнему чувствовала оставшийся от него жар. Он окутывал меня и дурманил голову.

Но этот дурман развеял затрезвонивший на тумбе мобильный. Будто он только и ждал, когда я останусь одна. И снова незнакомый номер. Рука дёрнулась, чтобы сбросить, но зависла в воздухе. Сердце сжималось от тревожного предчувствия. Я знала, кто звонил. Провела пальцем по экрану, отвечая на вызов.

— Ты подумала? — раздался голос Амуна из трубки.

— Ещё нет. Мы же не обсудили условия.

— Условия, да, — вспомнил он. — Я предлагаю тебе свободу от Асмодея, но взамен ты должна будешь сослужить мне одну важную службу. Как ты могла догадаться, сегодня был не первый раз, когда мы увиделись. Когда-то давно, до перерождения, тебя звали Божаной. И ты заключила со мной одну сделку, но не успела её исполнить.

Опять эти сделки… Почему мы люди не понимаем, что никогда сделка с демоном не может привести к чему-то хорошему? Почему обжигаемся снова и снова?

— Я этого не помню. А значит, её заключала не я. Нужно было собирать плату с той Божаны, пока она была жива.

— В том и проблема. Она умерла почти сразу же, не сдержав уговор.

— Неприятно, наверно, получилось, — ответила я, не испытывая никакого сочувствия к разочарованному Амуну.

— Слово неприятно не отражает всей сути последствий. Это была не обычная сделка на душу. Ты пообещала