И тьма не объяла его... - Владимир Васильев

Айс ясно представил себе черный еще живой комочек тоски, летящей на дно безразличной пропасти…

* * *

Мягкокрыл, которого твердокрылы когда-то прозвали Неуловимым, расхаживал по относительно ровной площадке на своей вершине, окруженной острыми пиками скал. Здесь было лично ему принадлежавшее место на этой планете. И оно бы его вполне устраивало, если бы он не был прикован к нему собственным бескрыльем. Неуловимый нервно подергал культями, горбатившими его спину, словно надеялся, что вожделенные приспособления для полета чудесным образом вдруг окажутся на месте.

Увы, в этом мире всеми чудесами заведует он сам. Но чудеса эти есть ни что иное, как виртуозное владение законами мира. Владение, а не нарушение их. И он, сколлапсировав вместе с этим миром, принял на себя власть его законов. И тело… В общем-то, неплохое, даже в своем роде — великолепное, но все же обыкновенное смертное тело с его потребностями, наслаждениями и болезнями. Убогое вместилище бессмертного духа…

Да, чисто теоретически с помощью ментального поля можно добиться регенерации крыльев, но при существующей на этой планете его напряженности на это понадобятся тысячи местных лет. В том, отчасти, и заключается коллапс ноосферы, что она не может черпать из вселенских запасов энергии, а вынуждена обходиться внутримировой. А пока уровень ее напряженности существенно ниже порогового, с которого появляется возможность каких-либо преобразований. Вот если ноосфера сумеет развиться до порогового уровня и сможет осознать, что ментальное поле является одной из форм единого поля вселенной, что оно способно существовать во всем множестве пространств, тогда-то она и получит возможность попытаться связать все эти пространства воедино. Это и будет означать конец коллапса и включение нового мира в систему мироздания. Тогда-то и можно будет, в частности, быстренько регенерировать отсеченные крылья. Только этому телу сии чудеса уже не понадобятся…

Да и вообще неизвестно — выживет ли этот мир, наполненный злобой и страхом, или сожрет сам себя?.. Собственно говоря, он затем и находится здесь, чтобы, нет, не спасти — никому не по силам спасти мир, если в нем разлажен механизм самосохранения, — а лишь быть опорой на пути к спасению посохом для странника, соломинкой для утопающего… Но для этого надо быть в миру! А он в одиночестве и бессилии топчется на своей вершине. Проклятье!.. И угораздило же его напороться искусственными крыльями на скалы, когда заходил на посадку!.. Паук оказался гениальным мастером и сделал великолепные протезы из своей невесомой паутины. На них можно было не только держаться в воздухе, но и охотиться, что особенно важно. Многие его «братья по несчастью» — бывшие узники твердокрылов — до сих пор летают и поминают доброй мыслью Паука. А вот он, виртуоз полета, бывший Неуловимый, оказался таким неуклюжим!.. Может быть, оттого, что его протезы были сплетены первыми, и Паук еще не достиг совершенства?.. Да и ветер тогда был очень уж сильный. В такую погоду сидеть бы в укрытии да предаваться интеллектуальным занятиям, но очень уж хотелось есть!.. Теперь сыт по горло!.. И если бы не опека красавицы Ооллы, он давным-давно протянул бы тут свои лапы. И что она нашла в таком обрубке?..

«Учитель! Ты же хотел умереть…» — вдруг вспомнил он голос, исполненный тоски. «А разве я не умер? Разве может кто-либо обнаружить меня в этой «черной дыре»?.. Сколлапсировавшая ноосфера в информационном смысле нейтральна и, значит, не существует для остального мироздания. И я… не существую… Но в этом мире я более, чем жив, ибо во мне информация о происхождении этого мира и о его положении в мироздании. Именно поэтому я и могу быть «посохом» в долгом странствии… Да и мир этот в каждом атоме своем содержит информацию о породившем его, ибо возрос из зерен его отчаяния… Но и надежды!..

Однако, зерна надежды еще надо взрастить! А он, Айяр Айяров, как назвал его Айс, вынужден торчать на этой опостылевшей вершине и ждать, когда до него доберется очередной жаждущий истины. Но путь к вершине тяжел и опасен, а искатели истины в подобных мирах — величайшая редкость. Большинством истина не осознается как жизненная потребность… И пока вершины достиг лишь один. По странной иронии судьбы — именно тот, кто лишил его крыльев — твердокрыл по имени Айс…

Неуловимый не задавался вопросом, почему это существо пришло к этому склону и взбирается на эту вершину, ибо ощущал незримую связь с каждым разумным существом на этой планете, а уж с этим, сыгравшим столь существенную роль в его жизни, особенно. Твердокрыл этой связи не осознавал, но следовал ей.

И Учитель начал диалог со страждущим понимания задолго до вершины. Истина в полном объеме может и раздавить. В Истину надо вживаться постепенно, становясь ее частью, тогда и тяжесть ее будет неощутима…

Но сначала надо было проникнуть в ментальное поле твердокрыла, научиться управлять им. Это оказалось не так просто. Довольно своеобразная система словесно-цветового мышления. В первом приближении было ясно, что вербальная составляющая — инструмент интеллектуального поля, а цветовая эмоционального. Но погружение в психику твердокрыла обнаружило более сложную систему взаимодействий. Словесное мышление оперировало «очевидностями», то есть понятиями с устоявшимся четким смыслом. Цветовое мышление, оперируя бесчисленным множеством оттенков, включало в сферу мышления те реальности и ирреальности мира, суть которых в полной мере еще не осознавалась, а лишь ощущалась… Чем яснее предмет цветового мышления, тем четче его цветовой образ. И когда этот образ стабилизируется, возникнет Слово, его обозначающее…

… Бедняга совсем выбился из сил, пока достиг вершины. Но достиг ее уже совсем не тот самонадеянный, хотя и охваченный отчаянием, твердокрыл, а существо, с которым можно вести диалог, ибо оно видело мир не только собственными глазами, но и глазами тех, кто живет с ним рядом.

Тогда-то Неуловимый и протянул ему руку… Вернее, образ руки, которая у него когда-то была. И дал почувствовать ее настолько, что Айс, найдя в ней опору, преодолел последее препятствие и с удивлением воззрился на странное существо, какого ему еще не доводилось видеть на родной планете. Но еще до того, как твердокрыл обрел дар речи, Неуловимый вернулся в свой истинный вид. И тогда Айс, мгновенно приняв боевую стойку, воскликнул: Неуловимый?! Их глаза встретились, и твердокрыл расслабился, ощутив нелепость своей позы.

— Кто ты? — спросил Айс.

— Посох Творца, — ответил мягкокрыл и обрел Путника, согласившегося на него опереться…

* * *

О, как он надеялся обрести и второго ученика! Того, кому был обязан своим духовным воскрешением, возвращением возможности летать… Конечно, Паук уже стал его учеником, когда сотворил протезы крыльев. Но это был только первый шаг, только побуждение к Пути. Неуловимый же надеялся, что Паук созреет и для следующего шага. К тому же он ждал не только духовного общения, но и повторного спасения от бескрылья… И Неуловимый чувствовал его приближение — тот лучик надежды и отчаяния, который протянулся к нему… Бедняге пришлось пройти через смерть, воскрешение и новые смерти… Паук жаждал не просто истины — он искал себя, он желал знать правду о себе, чтобы воскреснуть окончательно…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});