Хроники Зареченска - Андрей Вербицкий

В других помещениях валялся ненужный хлам, который обычно по старой русской традиции не выбрасывают, а хранят долгие годы. Вдруг понадобится однажды, да и списывать лень. В комнате, которая служила целью для Бера и Никифорова раньше был «узел связи трубопроводов», так его обозвал Гвоздь. После переноса, непостижимым образом часть помещения заполнилась землей и камнем, уменьшив внутреннее пространство почти на половину. Вячеслав приказал подчистить здесь всё и бывший сантехузел превратился в камеру.

Ага вот и они голубчики. Леха и Фикса о чём-то трепались на посту, не замечая идущих по полутёмному коридору отцов командиров.

— Рравняйсь!!! Ссми-ирна!!! — гаркнул Никифоров.

Алексей от неожиданности подпрыгнул на месте и автомат лежащий на сгибе руки вывалился из захвата и с глухим стуком брякнулся на бетонный пол. Гвоздь так и не успел его подхватить. Он сконфуженно поднял оружие и повесил на плечо. Фикса отреагировал на громкую команду более спокойно, но видно было, что и он испугался. Бер с осуждением глянул на Вячеслава, однако смолчал. Нехорошо при подчинённых, пусть и близких людей, выговаривать одному командиру другого.

— Что ж вы орлы залётные, — начал Слава, — постоянно влипаете в неприятности. Вот пойду, расскажу Сапрыкину, каким образом бойцы приданные под его начало службу несут. Ох, как он обрадуется, как обрадуется….

Оба парня побледнели, представив, что их ждёт. Фикса с надеждой посмотрел на Бера. «Выручай брат. Ты же самый главный, самый хороший чел». Читалось в его взгляде.

И Бер сжалился.

— Ладно парни. Проехали. Лучше скажите, как ведёт себя клиент? Буянит? — сменил он тему.

— Нет. Изредка цепями гремит и шипит, — доложил Гвоздь.

— У кого ключи? Открывай, — потребовал Саша.

— У меня, — Гвоздь полез в карман, — одну секунду, — он наконец достал ключ от навесного замка. От старого врезного, естественно, ключей в своё время никто не нашёл. Когда заселялись и инвентаризировали, доставшееся имущество, пришлось все двери в подвале взламывать, потом приделывать петли и навешивать новые замки.

Тяжёлая металлическая дверь с лёгким скрипом отворилась. Внутри было темно.

— Свет, — попросил Бер.

Фикса передал Александру зажженную керосиновую лампу. Сразу посветлело. Керосинки при включении на полную мощность давали достаточно яркости, не хуже, чем лампы накаливания. Перед клановцами предстал гнолл, прикованный наручниками к трубам в углу камеры. Ноги ему связали верёвкой, ей же примотали к ноге длинный хвост аборигена. Оказалось им гноллы неплохо орудовали, как хлыстом.

— Ты посмотри падлюка, что сотворил с собой? Мать вашу за ногу! — мгновенно закипел Никифоров.

Александр сразу не понял из-за чего Вячеслав возмутился, но через долю секунды увидел и он. Гнолл неимоверным образом извернулся и почти перегрыз себе руку выше локтевого сгиба. Под ним натекла изрядная лужа крови.

— … твою мать! — тоже не сдержался Сашка. В затылок громко и учащённо задышали. Парочка оболтусов таким способом поддержали состояние обалдения своего начальства.

— Что будем делать? — в голосе Никифорова послышались напряженные нотки. — Может сразу в расход тварь?

— Дай подумать, — в голове Бера заскрипели мысли. Он приблизился к заключенному. Пасть гнолла раскрылась на четыре части, показывая человеку множество зубов усеянных по краям «лепестков». Из горла послышался слабый хрип. Бер не обращая внимания опустился рядом на корточки.

— Сашка! — предупреждающе сказал Вячеслав и навёл на аборигена пистолет.

Бер, не оборачиваясь отмахнулся, и продолжал разглядывать ослабевшую серокожую тварь. Гнолл резко подался вперёд. Бер синхронно отшатнулся.

— Не стреляй! — предупредил он Никифорова.

— Так он тебя чуть не укусил, — возмущению Вячеслава не было предела. — Всё завязывай с ним. Нахрен, нахрен.

— Постой. Не кипятись, я всё же попробую войти с ним в контакт. Если не получится, тогда прибьём его и дело с концом.

— У тебя одна попытка, — предупредил Никифоров.

Гнолл четырьмя глазами уставился на Александра и слабо шевелил челюстями, будто пытался произнести слово, но безрезультатно. Бер, не меняя позы сосредоточился, представил будто его мысли, словно сверло, проникают сквозь череп аборигена прям в мозг. Так просидел минуту, другую. «Ничего не выходит. Нужно попробовать как-то иначе», — подумал Сашка. Он решил действовать, как при лечении. Сначала вошёл в лёгкий транс и когда ощутил собственную энергетику, попытался перекинуть это состояние на решение нужной ему проблемы.

«Не мучай себя шхас», — послышался в голове далёкий голос.

Александр открыл глаза и уставился на пленника.

«Ты можешь слышать меня?»

«Я слабый шхас. Могу слышать и слушать на небольшом расстоянии. Поэтому я всего лишь наездник шантарха», — разъяснил гнолл.

«Кто такой шантарх?» — спросил Бер. Разговор требовал большей сосредоточенности от него, чем думал Сашка. Он решил побыстрее задать интересующие вопросы. — «Почему вы нападаете на нас? Сколько вокруг города таких, как ты? Отвечай!»

«Слишком нетерпеливый шхас. Совсем, совсем молодой шхас».

— Шх-шх-шх, — голова гнолла заболталась в такт издаваемому шипенью.

По еле улавливаемым эмоциям, Александр сообразил, что шипение внешнее проявление веселья пленника.

— Всё в порядке? — в голосе Никифорова послышалось напряжение.

— Да, — ответил Бер, — это он так надо мной смеётся.

— Вот сучара. Сейчас я вгоню его смех в глотку.

— Тихо. Не мешай, — предупредил старшего товарища Бер. — Я сам пока разберусь.

Вячеслав сделал шаг назад и застыл в напряжённой позе, держа голову гнолла на прицеле. Ему совсем не улыбалось потерять друга из-за глупости и нерасторопности. В груди поселилось сожаление. «Надо было вообще не привозить тварь в дом. Добить на месте и нет проблем».

«Что ты делаешь глупый шхас нежнокожих?» — Абориген попытался отстраниться от Бера, но наручник и путы на ногах помешали ему в этом.

«Не дёргайся. Я пытаюсь вылечить тебя», — мысленно просигналил Александр пленнику.

Удивлённое молчание было ему ответом. Бер закрыл глаза и прикоснулся к руке гнолла. Вопреки ожиданию ощущение под ладонью не показалось противным. Слегка тёплая, шероховатая кожа, не более. Сашка сосредоточился и приступил к излечению.

Спустя десять минут он устало поднялся. Его шатало, обычное состояние в последние несколько суток. Александр бесцеремонно начал осматривать дело рук своих. Пленный молча сносил такое обхождение.

То, как быстро справился с повреждением нежнокожий, не укладывалось у него в голове. Гнолл потрясённо, отголоски этого чувства пробивались в мозг Бера сквозь вату утомления, уставился на зарубцевавшуюся рану, которую он с таким остервенением себе делал, терпеливо вынося муки боли, желая умереть или освободиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});