Слезы печали - Виктория Холт

- Ты думаешь, Арабелла, что они будут отвечать нашим чаяниям?

- Оказаться дома - это уже хорошо. Мы перестанем жить лишь благодаря милосердию наших друзей.

- Да, это действительно хорошо. Ах, Арабелла, мы навсегда останемся друзьями!

- Надеюсь, что это так.

- Что бы я ни натворила, ты простишь меня, правда?

- Наверное.

- Не забывай об этом.

- Какая ты сегодня серьезная!

- У меня есть серьезный повод.

- Ты беспокоишься за свое будущее? Не стоит. Ты поедешь со мной. В противном случае я откажусь туда ехать.

Харриет подошла к кровати и поцеловала меня.

- Благослови тебя Господь, Арабелла! Мне показалось, что она необычайно торжественна. Внезапно она рассмеялась и сказала:

- Я устала. Спокойной ночи, - и вышла.

***

Мне отчетливо запомнился следующий день.

Я не слышала, как уезжал сэр Джеймс. Он это сделал очень тихо, как и обещал.

Я прошла в детскую. Малыши мирно спали. Я осторожно взяла Эдвина на руки и немного посидела, укачивая его, как я любила это делать.

Он проснулся и захныкал. Ли последовал его примеру. Мне пришлось взять и его, и некоторое время я укачивала обоих.

Потом появилась шумная, суетливая мадам Лам-бар, и я пошла к себе одеться.

Одевшись, я обратила внимание, что не слышу шума утренних сборов Харриет, постучала к ней в дверь и, не услышав ответа, зашла в комнату.

Кровать была застелена. Либо Харриет вообще не ложилась, либо встала спозаранку и сама ее убрала.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Моим глазам открылся мирный пейзаж: свежая зелень полей, Метущие деревья, птицы, радостным щебетаньем приветствующие утро.

Я вспомнила, что сэр Джеймс Джилли уехал и у нас сегодня будет спокойный день без гостей. Мне пора было начинать собирать свои вещи, поскольку родители могли приехать в любой день и забрать нас с собой на побережье.

Повернувшись, я вдруг увидела лежащее на столе письмо. Я подошла к столу. Письмо было адресовано мне. Я вскрыла его и попыталась прочесть, но буквы плясали у меня перед глазами, и мне пришлось начать читать сначала, чтобы понять, о чем идет речь:

"Дорогая Арабелла!

Это прощальное письмо. Я уезжаю утром вместе с Джеймсом Джилли. Он предан мне и сумеет позаботиться о моем будущем. Поверь, мне ненавистна сама мысль о разлуке с тобой, но я не вижу другого выхода. Твоя свекровь, с которой тебе предстоит жить, ненавидит меня. Она не потерпит моего присутствия в доме. Полагаю, что твоя мать тоже не испытывает ко мне добрых чувств и не захочет видеть меня под крышей своего дома. Ответ напрашивается сам собой. И когда Джеймс сделал мне предложение, я ответила "да". Он богат, а я люблю комфорт. Я уверена, что сумею ужиться с ним. Мне понравится жизнь при дворе. Я сожалею лишь об одном - о том, что должна расстаться с побои, Арабелла. Мы были близкими друзьями, правда? И навсегда ими останемся. Ведь мы обязательно встретимся.

И еще об одном. Я оставляю Ли на твое попечение. Знаю, что ты будешь хорошо относиться к нему. Ты воспитаешь его вместе со своим милым Эдвином, и я не вижу для него лучшего будущего.

Я не говорю тебе "прощай", Арабелла. Я говорю "до свидания".

Благослови тебя Господь!

Твой любящий друг Харриет."

Я перечитывала вновь и вновь письмо, не веря своим глазам. Это не укладывалось в голове. Ее отъезд был таким же, как и появление. Но она оставила нам память о себе - своего собственного ребенка! Как она могла бросить его!

Впрочем, она могла. Харриет была способна на все, что угодно.

Я прошла в комнату, превращенную нами в детскую.

Мадам Ламбар, укачивавшая Ли, начала говорить мне о том, что у него пучит животик.

Я пристально смотрела на ребенка, и мадам Ламбар спросила:

- Что-нибудь случилось, мадам Арабелла? Я ответила:

- Харриет уехала. Оставила ребенка и уехала.

***

В двадцатых числах мая в замок приехали мои родители, чтобы забрать нас с собой. Их появление вызвало у нас бурный восторг, которого, увы, не разделяли опечаленные Марианна, Жанна и Жак. Мадам Ламбар тоже была безутешна, хотя, видимо, в основном это касалось младенцев.

Мама была чрезвычайно возмущена, узнав о том, что Харриет уехала, бросив сына.

- Какая ужасная женщина! - воскликнула она. - Как можно так поступить? А кто отец ребенка?

Я сказала, что его отец - Чарльз Конди, страстно влюбившийся в Харриет во время нашего посещения замка Туррон.

- Мы хорошо его знаем. Это весьма здравомыслящий молодой человек. Мне трудно поверить, что он способен бросить девушку в таком положении.

- Он хотел жениться на Харриет, но она ему отказала.

- Ведь он должен был жениться на Карлотте.

- Ты не знаешь Харриет, мама. Она так привлекательна! Люди считают ее неотразимой.., по крайней мере, многие из них.

- Это мне как раз понятно... Но бросить ребенка!

- Она знает, что я сумею позаботиться о нем.

- И что ты собираешься делать? Взять его в Эверсли?

- Конечно. Он будет расти вместе с Эдвином. Мать озабоченно покачала головой, обняла меня и сказала:

- Ты славная девочка, Арабелла. Ты даже не представляешь, как часто мы с папой благодарим Бога за то, что ты есть. Тебе хоть известно, что ты значишь для своего отца?

Я кивнула:

- Как чудесно снова быть вместе! Как бы мне хотелось поехать с вами домой, в Фар-Фламстед!

- Я знаю, моя милая. Но ты должна утешить Матильду. Бедная женщина потеряла своего единственного сына. Она нежно любит тебя. Она говорила мне, что, впервые увидев тебя, сразу поняла: именно такую жену она хотела бы для Эдвина. А потом ты помогла ей пережить эту трагедию, подарив маленького Эдвина. Ты дала ей смысл жизни: внук - это то, о чем она молилась и благодаря тебе получила. Так что не жалей о том, что не едешь в Фар-Фламстед. Мы будем жить неподалеку друг от друга, будем часто встречаться, и ты обретешь счастье, потому что принесла в свою новую семью огромную радость.

Лорд Эверсли, отец Эдвина, был очень приятным человеком. Он был заметно старше моего отца, как, впрочем, и Матильда. Я припомнила, как Эдвин рассказывал мне, что у его родителей долго не было детей, и именно поэтому Карлтон рассчитывал стать наследником.

Лорд Эверсли был глубоко тронут, когда ему показали моего сына, и хотя в тот момент я как никогда остро ощутила потерю, мне было приятно, что я доставила такую радость его родителям, подарив им внука.

Мы должны были пересечь Ла-Манш все вместе, и мои родители собирались переночевать в Эверсли-корте, находящемся почти на побережье. Все так волновались, что временами мне казалось, будто это происходит во сне. Как-никак, сбывались наши многолетние мечты. Так много было разговоров о возвращении домой, что теперь, когда это время пришло, мы не были уверены в том, что действительно счастливы. Главное - нам приходилось распрощаться с тем, к чему мы так привыкли, а печальные глаза слуг в замке Контрив и уж совсем покрасневшие глаза мадам Лам-бар не могли не расстроить нас.

Как бы я чувствовала себя, возвращаясь домой вместе с Эдвином? Наверное, совсем по-иному.

Морское путешествие, к счастью, прошло гладко, и мы направились в гостиницу, находившуюся в ста ярдах от берега и хорошо известную Эверсли в старые добрые времена.

Тогда она называлась "Веселые путешественники", но теперь слово "Веселые" было замазано и остались лишь "путешественники" - очередной образчик пуританской глупости, заставивший нас рассмеяться.

Хозяином гостиницы был Том Феррет, сын Джима Феррета, - это сообщил нам лорд Эверсли. Том Феррет, как и большинство людей, был рад отбросить идиотское благочестие, которое он вынужденно напускал на себя, в пользу более привычной манеры поведения.

- Привет, Том! - сказал лорд Эверсли. - Времена меняются.

Том почесал пальцем нос и, хитро улыбаясь, сказал:

- И все остальное тоже, милорд. Очень рад видеть вас вновь.

- А как дела у твоего отца? - спросил лорд Эверсли.

Том указал пальцем вверх, и я не поняла, что он имел в виду: то ли отец находится в верхней комнате, то ли он уже в раю. Том уточнил свой жест, добавив:

- Очень жаль, милорд, что отец не дожил до этого дня. Ну что ж, теперь нам остается ждать наступления добрых времен.

- И возвращения к процветанию, - сказал лорд Эверсли. - При пуританах дела шли плохо, верно, Том?

- Мы еле-еле держались, милорд, но, слава Богу, Его Величество возвращается. Вы не знаете, милорд, когда наступит этот радостный день?

- Скоро, Том, скоро. Мы предполагаем, что это произойдет в его тридцатый день рождения, то есть двадцать девятого числа этого месяца.

- Боже, храни короля! Надеюсь, вы выпьете за его здоровье моей лучшей мальвазии? - Он подмигнул. - Я прятал ее в погребе многие годы. Нет смысла баловать хорошим вином тех, кто считает, что наслаждаться грешно.

- Выпьем, выпьем, а ты. Том, не откажись отвезти письмо в замок, чтобы сообщить моему племяннику о нашем возвращении.

- Говорят, хозяин Карлтон все это время работал на короля. А он-то разыгрывал тут пуританина... Да еще, говорят, пуританина твердого закала, и все их крупные шишки заезжали в Эверсли встретиться с ним и потолковать, как бы сделать нашу жизнь еще гнусней, чем она есть.