Ангел-хранитель - Ирина Глебова

Кладбище, куда отвозили тела умерших младенцев, располагалось недалеко, но уже за городской чертой, поскольку и сама больница стояла на окраине Серпухова. Зинаида заранее поставила карету на безлюдной дороге, за леском, сама же поджидала повозку с драгоценным «грузом» на тракте от больницы к кладбищу. Там и произошел обмен: корзинка с мертвым тельцем – на деньги для женщины и возницы.

Все время, пока Зинаиды не было, Коробова лихорадочно готовилась к обмену. Сцепив зубы, она заставила себя верить: все получится! Нашла две старые простыни, вырезала с них метки, разрезала на пеленки и косыночку. В кладовке обнаружился и старый плед, наброшенный на кипу книг, – небольшой, как раз подходящий для одеяла младенцу. И вот наконец появилась Зинаида. Она подъехала к заднему ходу, чтобы не бросаться в глаза, хотя ее передвижениями и в самом деле никто не интересовался – не до того было. Она появилась в гостиной, где Коробова как раз отдавала распоряжения слугам, и по ее смиренному лицу никто ни о чем бы не догадался. Но только не ее хозяйка! У Тамилы затрепетало сердце: получилось, все получилось! Еще несколько слов, и она, как бы недовольно махнув Зинаиде рукой, направилась по лестнице наверх, в свою комнату. Оттуда – в смежную комнату служанки. И там сразу увидела небольшую плетеную корзину с крышкой. Перехватило дыхание! На несколько мгновений черный мистический ужас сдавил грудь и затопил мозг. Но тут же – яркая вспышка, жаром опалившая все тело! И – страстное желание действовать, действовать, довести до конца задуманное!..

Княгиня Елена спала, приняв снотворное: сон был ей нужен для скорейшего исцеления. Младенца уже выносили в соседнюю комнату. Там девочку кормила кормилица, а присматривали слуги – постоянную няню еще не нашли. Коробовой никакого труда не составило отправить кормилицу отдыхать, а слугам найти какие-то поручения. За минувшие сутки как-то незаметно, без особого распоряжения, все заботы, связанные с новорожденной, перешли именно к ней – самой близкой родственнице. Князь Роман доверился Тамиле безраздельно, был восхищен ее энергией и совершенно благодарен.

Девочка не должна была заплакать в самый неподходящий момент, и Коробова это тоже предусмотрела. В рот ребенку сунула бутылочку со сладкой водой, куда капнула чуть-чуть снотворного. Малышка с удовольствием схватила губами соску, зачмокала. А Зинаида уже распеленывала младенца, заворачивала в старые простыни, в старый плед.

– Давай! – Коробова взяла на руки уже спящую девочку, кивнула на корзину. – А теперь того… мертвого, заверни в княжеские пеленки!

Но Зинаида вдруг затряслась, побледнела:

– Нет, нет! Не могу! Боюсь!

Коробова хорошо знала способность своей служанки внезапно грохаться в обморок. И испугалась – а вдруг упадет, так некстати!

– Ладно, возьми эту, – сунула ей в руки княжну. – Отвернись, если не можешь смотреть. И стань у двери, следи, чтоб никто не вошел!

Никогда потом Коробова не вспоминала жалкое, безжизненное детское тельце, которое семнадцать лет назад она достала из корзины и стала умело пеленать в пустые, еще теплые пеленки княжны Берестовой. То были по-настоящему страшные минуты, и она усилием воли заставила себя о них забыть. Навсегда! А потом положила мертвую девочку в кроватку, на пышные кружевные подушки и покрывала, вышла в соседнюю комнату. Сказала кормилице и одной из служанок:

– Заснула… ангелочек наш… Пусть спит, не тревожьте ее. Покормишь, когда сама проснется.

Чуть раньше она, вместе с Зинаидой, уложила спящую княжну в корзину, накрыла крышкой. Отправила служанку через другую дверь, прямо в коридор:

– Поняла меня? Отнесешь, как и договаривались, в приют. Подбросишь так, чтоб тебя никто не видел!

Зинаида меленько закивала головой, выскользнула из комнаты и быстро пошла, почти побежала к черному ходу. Тамила была совершенно уверена: служанка все сделает как надо. А девочка… Что ж, будет жить в приюте, не так уж это и плохо. Много их там, детишек. Может, и она выживет…

Тамила считала, что все самое страшное и трудное уже позади. Доктора Сойкина она не боялась: фантастическая мысль о подмене живого ребенка на мертвого никогда не придет в голову этому простаку! А младенцы все на одно лицо. Даже если он сумеет уговорить князя и княгиню разрезать младенца для обследования – что ж, выяснит лишь, что смерть произошла естественным путем.

Через три часа приехал доктор, привез фельдшерицу. Узнав, что девочка спит уже давно, тихонько зашел в комнату, где у кроватки дремала кормилица, ожидавшая пробуждения малышки. Подошел к кроватке, наклонился пониже…

Коробова артистично сыграла ужас, горе, отчаяние. И, конечно же, мужество, поскольку ее помощь больше всего была нужна княгине Елене. Но был один страшный момент – самый страшный для нее во всей этой истории. Когда, через час, все уже не только поняли неизбежность случившегося, но как бы даже и смирились с мыслью о том, что новорожденная княжна умерла, доктор вдруг сказал:

– Боже мой, я сейчас вспомнил… Нет, наверно, ошибаюсь! Нужно проверить!

И быстро пошел в комнату, где лежала, в окружении горюющих слуг, умершая девочка. Там ждали разрешения князя Романа и доктора, чтобы обмыть маленькое тело, приготовить его к погребению. Князя Берестова при этом не было, он находился у постели впавшей в полное отчаяние жены. А Тамила Коробова, ничего не понимая, поспешила следом за доктором. Сойкин откинул покрывало, которое прикрывало голенькое тельце, одним движением повернул девочку на живот. Долго – минуты две – смотрел не отрываясь на ее спину. Потом медленно положил мертвого ребенка, выпрямился. Он выглядел не просто растерянным, а совершенно ошеломленным.

– Но ведь было родимое пятно, – произнес дрогнувшим голосом. – Вот здесь, на плече, как у князя Романа… Где же оно?

За спиной Тамилы раздался грохот и вскрики слуг. Это упала в обморок Зинаида. Нет, этот обморок не выдал заговорщиц, а скорее спас. Пока она и доктор суетились возле горничной, Тамила взяла себя в руки.

– Бедная Зинаида, – приговаривала она. – Такая чувствительная! Вы, Николай Клавдиевич, потрясли ее. Просто какая-то мистическая история! Разве у княжны было родимое пятно?

Она об этом пятне услыхала впервые. Так получилось, что за минувшие сутки никто при ней не упомянул о родовой отметине на плечике княжны. Знай Тамила об этом – никакого бы обмена не состоялось. Лишь после она оценила, что и в этом незнании тоже была ее удача. Да, она пережила несколько страшных минут, но все обошлось. Чудак-доктор сам же придумал какое-то научное объяснение и даже решил не говорить князю и княгине об исчезновении родимого пятна: зачем забивать голову ненужными подробностями и без того безутешным родителям. Особенно княгине Елене, состояние которой просто на грани… Он считал, что сам принял такое решение: просто не заметил, как незаметно Коробова подбросила ему эту мысль.

…Так зачем же она, Тамила Коробова, столько неимоверных усилий приложила, добиваясь своей цели! Зачем убирала с пути девчонку? Чтобы все богатства Берестовых достались мальчишке? Ни за что! И никакой ангел-хранитель ее не остановит. Она уже чувствует в себе кровь друидов, их силу и их помощь! Что ж – кто кого…

21

Викентий Павлович очень быстро сообразил, что именно не давало ему покоя. В событиях, произошедших в «Замке» и вокруг маленького князя Всеволода, было много деталей, нюансов, иногда, казалось, совсем незначительных. Тем не менее Петрусенко старался не упустить из виду ничего. Но вот рассказ Люси об исчезнувшем родимом пятне – это очень важно. Не здесь ли кроется разгадка?

Викентий Павлович не был так доверчив, как доктор Сойкин, решивший, что сделал новое открытие в медицине. Следователь был криминальный практик и знал, что часто самые невероятные происшествия имеют очень простое объяснение. И чаще всего – именно криминальное объяснение. А что может быть проще, чем заменить одного ребенка другим? Вот и нет пятна! Другое дело – зачем и кому понадобилось менять младенцев? И еще: то событие произошло семнадцать лет назад – очень давно. Есть ли связь с тем, что происходит в «Замке» сегодня? Видима пока лишь одна ниточка: Берестовы и Коробовы – тогда и сейчас… Как никто другой Викентий Павлович знал: очень часто события прошлого – лишь фундамент для трагедий, происходящих через много лет.

Поутру он попросил Максима отвезти его в двуколке в город, в полицейскую управу. Со слов Вадима Илларионовича он знал, что и полиция, и городской архив, и многие другие присутствия расположены все вместе, в одном особняке. Для него это было очень удобно. Полчаса общения с коллегами в уездной полиции хватило для того, чтоб разговор стал доверительным. Тем более что о Петрусенко и его негласном расследовании там уже знали, правда – без подробностей. В распоряжение следователя поступил околоточный Степанов, и они вместе отправились в другое крыло здания, в городской архив. Местный полицейский был отличным проводником, перед ним без лишних вопросов открывались любые двери.