Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов - А. Передрий

В. ПОЗНЕР: У него не очень хорошо настроенная гитара — это, скорее, говорит о... Но это не специально?

А. МАКАРЕВИЧ: Я уверен, что специально. Уверен, абсолютно. Это такой тоже штришочек к жанру.

Касательно пения и голоса — вообще... Макаревич свой воспринимает как данность: «Он у меня один, выбирать все равно не из чего...» И далее — рассуждает: «Я могу сказать, что самые любимые народом голоса — непрофессиональные: Дилан, Окуджава, Армстронг, Высоцкий. Самодеятельный голос создает у слушателя иллюзию, что он может так же».

Здесь приходится согласиться с музыкантом...

Что же до песен Владимира Высоцкого, то Андрей Вадимович пишет: «Страна (любая страна) распевает хором, как правило, что-то ужасное, ибо общественный вкус — вещь не сильно изысканная, и так было, и так будет. Крайне редко возникает ситуация, при которой объектом всенародной любви становились действительно великие песни: так было с некоторыми песнями Великой Отечественной войны или с песнями Высоцкого (применительно к нашей стране)».

Но, по мнению музыкальных критиков, первые песни самого Макаревича, исполнявшиеся им в стремительно набиравшей популярность в 70-е годы группе «Машина времени», были далеки от идеала...

Музыковед и критик И. Смирнов писал: «Программы «Машины времени», талантливейшей группы этого поколения, похожи на настенный гобелен: замки и корабли с парусами не оставляют практически никакого места для атрибутов реальной жизни. Из местоимений доминирует «ты»...

Настроение песен «машинистов», как правило, чрезвычайно мрачное... Рокеры в этом отношении оказались весьма непохожи на бардов: в песнях Окуджавы, Высоцкого и приобретавшего в начале 70-х годов все большую популярность Аркадия Северного в десять раз больше жизнеутверждающей энергии...»

Тут можно смело делать скидку на возраст и поэтическую молодость Макаревича: в начале тех же 70-х ему едва исполняется 20, а тому же Окуджаве — уже под 50...

(Хотя замечательный, но, увы, — ныне покойный поэт Алексей Дидуров, в дружбе и переписке с которым посчастливилось состоять автору, придерживался совсем иного мнения. Леша ненавидел Андрея и всегда считал его «бездарным», добавляя при этом, что все эти бесконечные «острова надежды», «корабли надежды», «паруса надежды» и т. д., в огромном количестве присутствующие в ранних стихах и песнях Макаревича, — от банальной бесталанности и узости кругозора их автора...)

До последнего времени не было сведений о посещении Андреем Вадимовичем концертов Владимира Высоцкого или его встречах с поэтом. Ни в своих книгах, ни в интервью «машинист» не упоминает о них. Вообще, Макаревич с большим благоговением относится к Булату Окуджаве: о нем он часто рассказывает, пишет, посвящает ему свои стихи... А в конце 2005 года вышел альбом «Песни Булата Окуджавы», записанный Андреем с «Оркестром креольского танго».

— Когда в вашей жизни появился Булат Окуджава? — спросили музыканта журналисты.

— Лет в пять или шесть. Мой отец привез магнитофон из Бельгии и переписал у соседей по даче какую-то странную пленку, где было несколько песен Булата Окуджавы вперемежку с какой-то совершенной бодягой. И я запомнил эти песни, потому что они невероятно отличались от всего остального. Это вообще было первое, что произвело на меня сильное музыкальное впечатление. А потом, спустя десять лет, это наложилось на «битлов» и получилась «Машина времени».

— Из всех бардов только трое не помещались с головой в это жанровое определение: Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Александр Галич. Окуджава вам ближе?

— Каждый из них мне близок по-своему. В отличие от Окуджавы Галича забывают совсем по другим причинам. Все его песни, мастерски написанные с точки зрения поэзии, остро социальны, крепко привязаны ко времени создания. Они — реакция на то, что в те годы творила советская власть. И с исчезновением объекта песни стали неактуальны, а по большому счету непонятны. С Высоцким — другая история. Он настолько силен как исполнитель, что его исполнение — большая составляющая его песен. Поэтому меня чудовищно раздражают все без исключения подражатели Высоцкого. И я совершенно не вижу себя в их ряду. Окуджава же, на мой взгляд, под дается трансформации.

Вот такие откровения главного «машиниста» России.

Но вот в конце 2006 года, в эфире Радио «Маяк», в программе «Машина моего времени» Андрей Макаревич в новой серии воспоминаний рассказал слушателям о творчестве Владимира Семеновича и своем отношении к нему — в связи с выходом компакт-диска с записью последнего концерта Высоцкого. Послушаем «машиниста», тем более что рассказывает он и о совместных концертах Высоцкого и «Машины времени»: «Время от времени, в последнее время больше случайно, возвращаюсь к Владимиру Семеновичу Высоцкому. Случайно, потому что почти все его песни я помню наизусть. А для меня, кстати, это первый показатель качества того, что человек делает. Хорошее, как у Пушкина, запоминается сразу. Поэтому, вроде бы и нет нужды это переслушивать. Однако ставлю, слушаю по новой, и всякий раз на меня накатывает какая-то ностальгия по прошедшим, в общем, скверным временам, в которых мы были молодыми, веселыми.

Вслед за Владимиром Семеновичем как по команде запели хриплыми голосами, получалось это отвратительно. У него одного это получается так, как надо.

Пластинка называется «Последний концерт». И действительно, эта запись 16 июля 1980 года из подмосковного Калининграда — такое прощание, о котором, в общем, тогда мы еще не догадывались.

Предупреждая обязательные вопросы, которые всегда в этом случае поступают, могу сказать, что знакомы мы с Владимиром Семеновичем не были. Хотя несколько раз играли совместные концерты в закрытых научно-исследовательских институтах, которым в силу их закрытости позволялось несколько больше, чем всем остальным. Он играл первое отделение, быстро убегал всегда, я и не шел знакомиться, мне как-то неудобно было, чего это я пойду. А самое главное, я был абсолютно уверен, что это произойдет само собой в более удобных обстоятельствах, потому что у нас было к тому моменту уже огромное количество общих друзей — и Ваня Дыховичный, и Леня Ярмольник, и много-много других, и художников из дома, где он жил, на Малой Грузинской, — поэтому мне казалось, что успеется. Вот не успелось, не надо ничего откладывать, наверное.

Ставлю песню наугад, потому что мне трудно выбирать из того, что он написал, что-то более или менее любимое...»

Уклончивые слова Андрея Вадимовича о «совместных концертах» и «общих друзьях» не дают прямого ответа на главный вопрос: хотя и не были ли знакомы друг с другом музыканты и поэты Макаревич и Высоцкий, но — общались ли?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});