Эффект Гоблы. Книга 1 - Елизар Ветров

мужик, – Рпаапаврваоо олпаопавлр.

Я ничего не понял, но мне резанул слух этот «горбла», уж больно это было похоже на гоблин или гобла.

Мне показалось, что он спрашивал, где находится сейчас сверток. Я, как мог, нарисовал дверь и баб, которые были со мной в комнате, а потом тыкнул пальцем на свой рюкзак.

Парень о чем-то задумался, а потом кивнул, показал мне оставаться в комнате, а сам быстрым шагом вышел, плотно закрыв дверь.

Пока я остался один в комнате, решил осмотреться на предмет каких-то ценностей. Но, заметив на столе еду, принялся активно работать челюстями, потому что даже не помнил, когда ел в последний раз. Попробовал немного жидкости из графина, и на вкус она была интересной – что-то среднее между вином и напитком.

А пока набивал живот, скрипнула дверь, и в комнату вошел мой товарищ по опасному бизнесу. В руке у него был мой рюкзак. У него даже хватило такта не рыться в нем без моего разрешения. Поэтому сумку тот положил на пол, а я с едой за щеками подошел к ней, открыл и на самом дне руками нащупал нужное. Секунда замешательства, и на свет появляется заветный сверток с эмблемой Люмии.

Парень возле меня просто сиял от восторга, и немного подрагивающими руками принял посылку.

Потом он обратил, наверное, внимание на мое чавканье, стукнул себя по лбу. Он в найденную тряпицу стал собирать остатки мяса, какие-то овощи и яйца. Завернув мне покушать, вложил новый сверток в руки, и подошел к кровавой луже. Наверное, проникся моим способом общения, и стал чертить на полу разные рисунки.

Первой было подобие карты, на которой он показал это здание, а потом дорогу, что вела к рынку. Палатки у него получились кривые, но сейчас было не до красивостей.

Потом он тыкнул окровавленным пальцем на бордель. Утвердительно кивнул, и посмотрел мне в глаза.

– Это все хорошо, пойти в бордель, мой пах так рад это слышать, но… мне же из города нужно выбраться, – подумал я. Говорить все это ему не стал, потому что все равно не поймет.

Поэтому подошел к нему ближе, и красной краской продлил дорогу до городских ворот, и как мог показал, что мне нужно туда. На это мой собеседник начал кивать, и показал пальцем на окно, а там уже была ночь. Потом мужик тыкнул в ворота, и зарисовал их кровью.

– Понятно, они на ночь закрыты, а откроются, скорее всего, как светать начнет, – мысленно кивнул я, – И пока он предлагает мне переждать в борделе.

Дал ему понять, что до меня дошло. Начал шарить по комнате в поисках какой-то ткани, чтобы закрыться на манер того плаща.

Но человек меня опередил. Он снял свой плащ, положил на пол и сделал приглашающий жест. Мне много времени на переодевание не понадобилось, поэтому уже через пару минут я топал рядом с ним по узким коридорам, таща на плече свой набитый от еды рюкзак.

У некоторых дверей стояли часовые. Странно, что никто не услышал визга бородача. Но решил не забивать себе этим голову, и спокойно шел за своим проводником. Он на выходе что-то сказал паре стражников, те ухмыльнулись, и пропустили на улицу.

А там было хоть глаз выколи… для простого человека. Мне же не нужны были фонари, чтобы ориентироваться. Поэтому я прекрасно видел валяющиеся тут и там туши людей, что смачно храпели, очередные стоны и шлепки в подворотнях, и плачущих детей в домишках по обе стороны от дороги.

У борделя сейчас был аншлаг – девиц стало раза в три больше, и они активно зазывали немногочисленных прохожих, что еще могли стоять на ногах, к себе в заведение.

Светловолосая девушка довольно неплохой наружности улыбнулась моему проводнику, и пропустила в здание. Меня оно встретило не очень приятными запахами – тут было что-то сладковатое (может, благовонии какие странные), одновременно кислое, а еще человеческий пот и спирт. Все это вместе в носу создавали бомбу замедленного действия, и я сам не заметил, как резко и громко чихнул. Да так, что чуть капюшон с головы не слетел. Человек рядом только покосился на меня, улыбнулся, и поманил рукой наверх. Мы аккуратно лавировали между посетителями, что активно смотрели на танцующих женщин вокруг. Встречался народ еще более-менее вменяемый, и набитые выпивкой тела.

Ступеньки оказались тут ниже, чем у резиденции, поэтому проблем с подъемом не было.

Второй этаж был отделан поприличнее, и представлял собой узкий коридор с рядами дверей по обе стороны. На полу лежало что-то по типу ковра, но уже сильно поизносившегося. Уши то и дело ловили стоны, кряхтение и шлепки, что не сильно оставляли место для фантазии.

Мы шли и шли вперед до самого конца, где было большое окно. Человек достал из кармана ключ, и открыл им обыкновенную деревянную дверь.

Он отступил в сторону, и жестом пригласил пройти. Я послушно потопал, ворча себе под нос гоблинские ругательства. Шучу, я их не знал, просто захотелось что-то пробурчать.

Поднял глаза и обомлел – в богато обставленной комнате на большой двухспальной кровати лежала женщина. На ее обнаженную спину ниспадали темные волосы, что доставали почти до упругой попы. Я продолжал скользить по привлекательному телу, пока не увидел… паучьи лапы. Там, где у людей две конечности, тут было… заметно больше, и они точно принадлежали паукам. Впрочем, девушку это, видимо, никак не смущало, ведь она грациозно выпрямила их, и мягко опустилась на пол.

При каждом движении ее немаленькая грудь призывно колыхалась, а красноватые глаза и кривая усмешка дополняла образ. Немая сцена длилась недолго – человек меня мягко подтолкнул рукой в спину, и я инстинктивно сделал пару шагов. Что-то ей напоследок сказав, он закрыл за мной дверь.

Я во все глаза смотрел на эту странную девушку, которая стреляла на меня и продолжала улыбаться. Мой балахон оттопырился в районе паха, и от нее это не скрылось. Она снова медленно поползла к кровати, и призывно на меня посмотрела. Я быстро снял свой балахон, а от колышущегося… амулета у меня на шее девушка издала какой-то невнятный звук. Пальчиком она снова меня поманила, и я же не железный?

Поэтому буквально подбежал к кровати, запрыгнул на нее, и залез на паучиха.

– Да-а-а-а-а, не знаю, что будет потом, но сейчас… я буду просто кайфовать, – пронеслось у меня в голове.

А потом мои руки схватили груди паучихи, от чего та застонала,