На расстоянии - Анастасия Стрижак

он нанял для неё сиделку на какое-то время. Потому как он не мог решиться отдать её на принудительное лечение. Но это не помешало ей однажды, ночью — пробраться в мою комнату, пока сиделка задремала… Я проснулся от сильной боли в шее, и нехватки воздуха. Открыв глаза, я увидел её руки на своей шее. Её безумный, жуткий взгляд…

— Боже… — произнесла Элеонора одними губами, вытирая слезы с щёк.

— Меня спасла железная фигурка какого-то футболиста, которая стояла на моей тумбочке. Не знаю, как мне удалось, но я в панике схватил её, и наотмашь ударил, она ослабила хватку, и этого момента мне хватило, чтобы вырваться и позвать на помощь. Помню, как отец вез меня в больницу и плакал, а я не понимал, почему мама чуть не убила меня. Он говорил и говорил о том, что маме плохо, и поэтому она так изменилась, что это всё из-за болезни, и она всё равно любит меня. Но я этого не понимал… Почему она это сделала, так и неясно… психиатр говорил, что причины могут быть разными. Возможно, она восприняла меня как какого-то врага, от которого постоянно пряталась. Но и это странно, потому что шизофреники скорей навредят себе, чем другим… С тех пор она находится в специальной лечебнице, где контролируют каждый её шаг. Под препаратами она вполне адекватна. Но всё же, не такая как раньше. Из-за того, что она не стала принимать лечение сразу, это привело к своим последствиям.

— Клим… — всхлипнула Элеонора и, обхватив его голову руками прижала к своей груди. — Мне так жаль…

— Я очень боюсь… — разрезал тишину его хриплый голос.

— Чего? — не дыша спросила она.

— Что это может произойти и со мной. Я боюсь сойти с ума. Это передается по наследству.

— В каком возрасте это обычно происходит? — не своим голосом спросила она, испытывая леденящий ужас, но стараясь его максимально скрыть. Так как сейчас она должна оставаться сильной, и не поддаться истерики. Чтобы поддержать его в этот болезненный момент.

— Есть несколько форм шизофрении. И все они появляются в разном возрасте, даже в подростковом. Маме было двадцать восемь.

— Я уверена, что если бы с тобой было что-то не так, ты бы уже понял… и окружающие.

— Возможно… периодически я посещаю психиатра, и отклонений не выявлено. Чем старше я становлюсь, тем страшней мне становится. Я не хочу такой жизни как у неё. Лучше лишиться жизни, чем жить в запертых стенах и пить горсти таблеток, и не понимать того, что ты сходишь с ума.

— Пожалуйста, не говори так. Всегда нужно бороться. — вложив всю уверенность в голос, на которую она была способна в эту минуту она пыталась переубедить его, но Клим был непреклонен.

— Ты не видела этих людей… запертых там. Ничего ужасней я не встречал в своей жизни.

— Но если принимать препараты, можно жить обычной жизнью.

— Можно… Но одно понимание того, что я болен, и из-за этого я могу причинить вред близким или кому-то ещё — пугает меня. Я не хотел бы обременять этим родных. Я не хочу возлагать на отца заботу обо мне. Потому что сам через это прошел, и знаю как это тяжело.

— Ты не болен. Ясно?! Не нужно рассуждать о том, что возможно, никогда не произойдет. — она с силой сжала его плечо, а затем потянула на себя. Они переместились на середину кровати, и Клим свернувшись калачиком уложил голову ей на колени.

— Я надеюсь на худшее, чтобы когда это случится — быть готовым.

— Клим, ты накручиваешь себя. Не стоит этого делать, потому что ты не сможешь спокойно жить. Это изматывает…

— Поэтому я и поступаю так как хочу, а не так как надо. Ни в чем себе не отказываю. Пытаюсь радоваться каждому моменту.

— Но иногда это выходит за границы норм. — подметила Элеонора запустив пальцы в его волосы.

— Возможно… но тогда бы мы не познакомились. — она уловила его улыбку, и её губы сразу же растянулись в ответной улыбке. — Знаешь, я кажется, полюбил тебя… и мне это так нравится. Я кайфую от этого чувства. Оно придает мне сил. — в пол голоса проговорил он, а затем накрыл её колено холодной ладонью.

Элеонора замерла, а затем непроизвольно сильней сжала его волосы.

— Клим… — растерянно начала она, но парень перебил её.

— Не надо. Даже если ты не испытываешь того же — ничего страшного. Я понимаю… я просто хотел, чтобы ты знала о том, что всё стало намного серьезней. Я хотел бы остаться с тобой…

Глаза девушки снова налились слезами, и это были слезы как счастья, так и горести. Она прекрасно понимала свои чувства к этому парню, и они ни чуть не отставали от его. Ему каким-то невероятным способом удалось заполнить её пустоту. Удалось вновь заставить её сердце биться сильней. Кто бы мог подумать, что именно он напомнит ей о том, что такое любовь… этот взбалмошный, колкий парень, который рядом с ней становился нежнее пера. Она была благодарна ему за то, что он смог воскресить в ней то, что она давно похоронила. Но её дальнейшие шаги расходись с его. И как бы больно не было признать это — если он окажется не готов, — их пути разойдутся. Невзирая на их притяжение друг к другу, любовь… она чувствовала его любовь, ощущала её через ласковые прикосновениях, видела в темных глазах, взгляд которых пробирался в самое сердце. И открывшись ей, доверившись этой ночью, она это окончательно осознала. И она это горячо ценила. На удивление, ей не было страшно. Она была уверенна, что рассудок Клима не пошатнется. И он до самых своих последних дней останется собой.

Но оставался главный вопрос: сможет ли он полюбить и принять как дочь, маленькую девочку, которая отчаянно ждет своих родителей? С которой, даже, не встречаясь, она уже смогла полюбить. Она полагала, что на данном этапе жизни ему это совсем ненужно. Возможно, она ошибалась. Но так или иначе, говорить об этом сейчас ей не хотелось, ибо на сегодня было предостаточно горести.

— Я тоже… я тоже люблю тебя, Клим. — прошептала она с силой зажмурившись, надеясь, что он сможет принять