Трое против Колдовского мира - Андре Нортон

На ночлег мы расположились под сенью деревьев — не таких высоких и раскидистых, как те, что росли в Зелёной Долине, но той же породы; люди чувствовали себя под ними уютно. В ту ночь мне ничего не снилось, а может быть, сны просто не запомнились. Однако при пробуждении поутру я был охвачен вчерашним порывом и торопил всех в путь. Дагона опять ехала рядом со мной, на сей раз что-то тихо напевая, и у нас над головой кружили зеленоватые птицы, среди которых можно было различить Фланнана — по его переливающемуся оперению.

Дагона искоса взглянула на меня и улыбнулась.

— У нас тоже есть разведчики, храбрый воин. Они, конечно, помнят о своих обязанностях, но иногда их нелишне подбодрить. Скажи мне, Кайлан, ты уверен, что сможешь навербовать людей?

Я пожал плечами.

— Честно говоря, не очень. Всё зависит от того, как обстоят дела в Эсткарпе.

— А ты, вообще-то, командовал людьми? — полюбопытствовала она.

— Нет, — сказал я, покачав головой. — Но многие из тех, с кем я служил на границе, не имеют ни клочка своей земли, ни крова над головой. Объявленные вне закона, они бежали из Карстена, и всем их достоянием были только — собственная жизнь да меч в руках. Своими мечами они могли бы отвоевать Эскор у нечисти.

— Для этого одних мечей недостаточно, — критически заметила Дагона. — Но, быть может, эти обездоленные воины настолько безрассудны, что всё же последуют за тобой. Люди всегда стремятся обзавестись клочком земли…

Я избегал встречаться с нею взглядом, ибо мне нечего было больше сказать. И по мере того, как приближался момент нашего расставания, я всё больше противился велению неведомых сил.

«Почему какая-то, до сих пор мне не понятная миссия, возложена именно на меня? — задавался я вопросом. — Я не очень-то умею командовать людьми, у меня нет дара красноречия, каким владеет, например, Кимок. А то, что я старший сын Трегартов, так это обстоятельство никогда не давало мне никаких преимуществ. В сражениях мне тоже не удавалось отличиться особыми подвигами. Так почему же именно я должен нести бремя какой-то непонятной и заведомо обречённой на провал миссии?»

— Тот, кто противится велению, навлекает гибель не только на себя, — сказала Дагона. Она читала мои мысли и, может быть, во всех подробностях. Мне стало стыдно.

— Я знаю, — ответил я резко. — И потому еду в сторону гор, а не в обратную сторону.

— Не в таком уж бодром расположении духа, — холодно заметила она. — Тебе бы пора знать, что светлые мысли приносят человеку везение, а тёмные — беду. Я вовсе не думаю, что твой путь лёгок, но раз уж ты решился ступить на него… — Она умолкла, а когда заговорила вновь, её голос зазвучал низко и как-то торопливо. — Я не знаю, на какие силы ты полагаешься. Ты покидаешь тех, кто желает тебе добра… Прими совет: если над тобой нависнет опасность, думай о сестре и брате. Что до меня, то может статься, при их поддержке я буду способна оказать тебе какую-то помощь.

Она заговорила о всяких пустяках, которые не имели касательства к моему походу, зато рассказали мне о светлых минутах её собственной жизни до той поры, как в Эскоре появились мы, нарушив в нём равновесие сил, которое и без того было неустойчивым. У меня возникло впечатление, что она провела меня за руку по сокровенным уголкам своей жизненной обители. Каким это было для меня подарком! Я увидел в ней не внушающую благоговейный трепет властительницу тайных сил, а всего лишь девушку, какой была и наша Каттея до того, как Мудрейшие увезли её от нас, чтобы переделать по своему образу и подобию.

Незаметно Дагона разговорила и меня. Я начал рассказывать о себе — больше о детстве и юности, проведённых в Эстфорде, чем о последующих годах военной службы. Эстфорд вызывал хоть и грустные, но приятные воспоминания, и у меня потеплело на сердце.

— Ну вот, Кайлан из рода Трегартов, — сказала она, — я думаю, мы понимаем теперь друг друга чуточку лучше. И похоже, тебе это по душе. Не так ли?

Я почувствовал, как к шее и щекам прилила кровь.

— Мне не скрыть от тебя своих мыслей, госпожа, — ответил я.

— Да и нужно ли это? — спросила она серьёзно и вместе с тем насмешливо. — Может, было бы лучше не скрывать их, начиная с того момента, когда мы впервые заглянули в глаза друг другу?

Нет, она не показалась мне нескромной — она просто назвала вещи своими именами. Во мне вспыхнуло неодолимое желание сжать её в объятиях, меня так влекло к ней, что пришлось закрыть глаза и сжать кулаки, чтобы совладать с собой. Поддаться этому сейчас было бы ошибкой для нас обоих. Почему я был уверен в этом? Подобно велению, двигавшему мной, это убеждение возникло непонятно как, но было столь же неоспоримым.

— Да, да, ты прав, прав! — воскликнула она, разгадав моё смятение. — Скажи мне… нет, лучше сделай так, чтобы я увидела — какой тропой ты будешь пробираться через горы? — Она тоже пыталась преодолеть влечение, возникшее между нами.

Я постарался как можно явственней припомнить наш переход через горы.

— Тебе предстоит долгий путь пешком, — сказала Дагона с глубокомысленным видом, будто это высказывание требовало тщательного обдумывания.

На мне были кольчуга Кимока и его шлем. Я прихватил с собой и его самострел, хотя игл в обойме оставалось мало. Мой самострел и меч остались на том островке посреди реки, когда брат и сестра спешно покинули его. Да, мне предстояло перебраться через горы, а потом неизвестно сколько идти пешком, не ахти как вооружённому.

Быстроногие рогачи вскоре домчали нас до скал.

— Надо бы проверить, так ли уж непреодолим невидимый барьер, — сказала Дагона. Запрокинув голову, она издала громкую трель.

На её зов, откуда ни возьмись, явилась большая зелёная птица, которая пролетела над нашими головами, издав ответную трель, и устремилась на запад, поднимаясь всё выше и выше. Мы наблюдали за ней, пока она не скрылась из вида, но Дагона и после этого время от времени посматривала в сторону, куда улетела птица. Вдруг она радостно воскликнула:

— Разведчик не ощутил барьера! Он уже по ту сторону гор и, может быть, вернётся с какой-нибудь вестью…

И вот настал момент, когда я соскочил с рогача и ступил на узкую тропинку, чтобы следовать ней, пока она не кончится. Дагона и другие остались сидеть верхом, только стражники остановились чуть поодаль, предоставив нам возможность попрощаться. Дагона подняла руку — как в тот раз, когда впервые повстречалась с Каттеей, и опять сотворила в воздухе светящийся знак. Он ослепил меня, и я опять не различал её черты, которые — как давно уже того не было — вновь стали казаться мне зыбкими и изменчивыми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});