Украсть сердце Тирана - Ольга Гольдфайн

вознаградили добрыми вестями: детектив написал, что Вера нашлась…

Глава 28

Вера

День побега практически не запомнила. Так нервничала, что мысли путались. Лежала на заднем сиденье автомобиля и молилась, чтобы не было погони.

Когда меня высадили в тапках и домашнем костюме, без пальто, я начала себя ругать:

«Дура! На улице не месяц май, а ты решила ради конспирации едва ли не в белье бежать! Беременная!»

Я остановила молодую девушку и спросила, есть ли рядом какие-нибудь магазины. Она сказала, что за углом супермаркет. Кажется, там есть какая-то одежда.

Девушка с интересом посмотрела на мои тапки. Наверное, прикинула, не из дурдома ли я сбежала.

Если честно, можно и так сказать. Дом Тирана мало чем отличается от Дома призрения.

Паранойя меня не покидала: я шла и оглядывалась по сторонам, старалась не приближаться к проезжей части, пристраивалась за кем-то из прохожих.

В супермаркете купила резиновые сапоги для огорода. Одежда там была в основном для дачи, но я не побрезговала.

С собой у меня была карта Сафина, расплатилась ею на кассе и тут же испугалась: он легко вычислит меня по покупкам, надо срочно снять наличку!

К счастью, банкомат в магазине был, и я, озираясь по сторонам, сняла двести тысяч. Неизвестно, сколько мне придётся прятаться, может, всю жизнь. Будем считать, что это моя зарплата за работу доктором и сиделкой, а ещё эскорт и услуги сексуального характера.

Спрятала деньги в сумку, переоделась в туалете и выскользнула на улицу.

Куда пойти? К кому обратиться за помощью?

В голову пришёл единственный вариант — Артур Емельянов. Я знала, что где он живёт, и надеялась, что друг не уехал в отпуск. Телефон выключила и выбросила в мусорный контейнер. До дома Артура добиралась на автобусах и метро, изображая дачницу в платке и с рюкзаком, чтобы не привлекать внимания.

До самых сумерек просидела в засаде — на скамейке под деревом во дворе дома Емельянова. Боялась, что он остался на дежурство и мне придётся ночевать на этой скамейке или в подъезде.

Но Боженька сжалился: в девять вечера Емеля показался на дорожке с пакетом в руке. А бросилась к нему со всех ног, чтобы он не успел закрыть дверь подъезда:

— Артур, подожди!

Емельянов обернулся:

— А, это вы, больная? К сожалению, я голову не лечу и мозги не пересаживаю. Вам к другому доктору надо.

«Посмотрите на него, ещё и шутит, поганец такой…»

— Артур, прости меня! Давай я тебе всё объясню, — попыталась смягчить его сердце.

— Ну, давай, объясняй, — встал как вкопанный и даже дверь подъезда не соизволил открыть.

— Может, домой пригласишь? На чай? — намекнула, что хорошо бы поговорить в квартире.

— А у тебя в особняке чаю, что ли, нет?

— Хватит, Емельянов! Я сбежала, мне негде жить, а ещё я беременна…

Слёзы сами покатились из глаз.

— Ладно, ладно, не реви. Пошли, расскажешь о своих приключениях…

На кухне мы просидели до самой ночи. Я попросила Артура не включать свет, чтобы нас не было видно с улицы. Если он и удивился моей паранойе, то виду не подал.

Я рассказала ему всё, с самого начала. И про свою ошибку в больнице, и про жизнь в доме с матерью Сафина, и про его предложение стать суррогатной мамой, и про нашу интимную связь…

Без подробностей, конечно, но Артур и сам догадался, что я не слишком сопротивлялась.

— А сбежала-то зачем? — спросил, хмуро на меня глядя.

— Как — зачем? Во-первых, у Сафина таких, как я, вагон и маленькая тележка. Во-вторых, моему ребёнку не нужен такой отец. А в-третьих, не хочу больше жить в клетке.

Было ощущение, что Артур считает меня дурочкой. Типа с жиру баба бесится. Сначала спала с мужиком, жила на всём готовом и была довольна, а теперь вдруг взбрыкнула.

— Ладно, Вербицкая. Пойдём, постелю тебе на диване. Уж прости, кровать не могу уступить, спина после операций отваливается.

— Что ты, что ты, Артур! Я и не претендую! Мне бы квартиру снять или дачу, не хочу тебя стеснять. Да и Сафин может догадаться, что я к тебе поехала. Деньги у меня есть, двести тысяч, — открыла сумку и показала Артуру купюры.

— Ты бабки-то убери, не свети ими.

Квартиру я тебе вряд ли найду, а дача имеется. Правда, дом старый и там давно никто не жил, он нам с братом от бабки достался. Но деревня жилая, есть магазин, почта. Можешь там какое-то время перекантоваться, до морозов, а потом что-нибудь придумаем…

Емельянов даже не представлял, что он для меня сделал. А закрыла лицо руками и заплакала от облегчения: словно камень с души упал.

— Спасибо… Спасибо… Я… Я… Я боялась, что придётся по подъездам прятаться… Что бомжи могут пристать… Или сумку украсть… Или Сафин найдёт и убьёт… — лепетала и вытирала слёзы, глядя на задумчивого Артура.

— Что, неужели всё так серьёзно? Он связан с криминалом?

— Не знаю, но в сейфе несколько паспортов на разные имена и фамилии, на разных языках, и на всех фотографиях Сафин.

— Не кисни, Верунчик. Спрячем мы тебя так, что ни одна ищейка не найдёт. Есть у меня интересная мысль, но об этом утром поговорим…

Когда проснулась утром, услышала на кухне голоса — разговаривали двое.

Голос Артура я узнала сразу, а вот второго мужчину слышала впервые.

Осторожно оделась, стараясь не шуметь, и на цыпочках подкралась к двери кухни.

— Заходи, Вербицкая, слышу, как ты там дышишь, — прокричал Емельянов. Как он определил, что я тут рядом топчусь, непонятно.

Вошла и скромно встала в сторонке:

— Доброе утро.

За столом сидел Артур и мужчина лет сорока, стриженный почти под ноль, что позволяло скрывать аллопецию. Бритоголовость ему шла, учитывая мощную шею, тяжёлый подбородок и широкие плечи.

«Бандит, что ли…» — пронеслась в голове тревожная мысль.

— Познакомься, Вера, это Григорий, мой товарищ из Мурманска. Год уже живёт в Москве, а в Мурмане у него пустует квартира. Человек согласился сдать её тебе и отвезти на Север на собственной машине. Как наш план? Гениален?

Краска бросилась мне в лицо. Представила, как Емельянов рассказывает этому мужчине о моих приключениях и захотелось удариться головой об стену, так было стыдно.

Но чего уж теперь… Идти-то мне всё равно некуда…

— Да, спасибо, прекрасный план. Если вас не очень затруднит, Григорий… Я вам заплачу сколько скажете и за дорогу, и за жильё… — пролепетала, сгорая от смущения.

— Брось! — пробасил здоровяк. — Я всё равно туда в отпуск еду.