Старый дом - Михаил Климов

– Сегодня я это точно знаю…

– Тем более, если так… – Володя кивнул. – Как они отнесутся к тому, что в твоем доме исчезла моя семья? Не кажется ли тебе, что они придут проверить, куда мы делись, а не обнаружив нас, начнут шмонать и найдут проход к Надежде Михайловне? Если бы ты двигался с нами, важна была бы только последняя часть вопроса – что делать с проемом? Но если ты остаешься, важна и первая, как не привлечь их внимание, когда мы сюда прибудем?

– Ну, первая часть решается легко, тут я все организую в лучшем виде… – Прохоров почесал затылок. – Насчет второй – не знаю. Думаю все время, но ответа пока нет… Во сколько вы прибудете?

– Это зависит от того, какой поезд, во сколько отправляется и взяты ли билеты… Не хочется болтаться по городу, когда не знаешь в нем почти ничего… – он посмотрел на удивленное лицо нашего героя и добавил: – Ну, надо выбраться отсюда так, чтобы сразу сесть в поезд и не мелькать ни у кого перед глазами…

Но как понимает внимательный читатель, наш герой удивлялся не причине, по которой «зять» решил повести себя именно так. Он просто в очередной раз порадовался за Маринку и внуков.

А вслух сказал:

– Тогда надо ждать Надю…

– Я тоже хотел ее попросить об этой услуге, даже о двух – сегодня купить билеты и завтра проводить нас на вокзал. А ее нет?

– Нет… Сам жду…

Из-за «уродца» послышался какой-то шум и голос Надежды произнес:

– Я вообще-то здесь…

Мужчины бросились отодвигать преграду.

– Уже минут десять… – Надежда шагнула в комнату. – Вы, наверное, так были увлечены разговором, или бензомоторы на улице сильно гудели, что вы не услышали моего стука…

Была она в другом платье, другой шляпке и другой, как там называлось то, что сегодня называется курткой?

Но и в этом выглядела отлично…

Так увидел Прохоров.

А Володя сказал:

– У меня к вам, Надежда Михайловна, две просьбы…

– Да, я слышала… Сейчас, отдохну немного, – она пальцами чуть коснулась Славы, который одной рукой бережно усаживал ее на стул, а другой включал чайник, – и съезжу за билетами… И завтра, конечно, провожу…

– Вы плохо выглядите, Надя, – сказал Прохоров, – не заболели?

Она действительно была несколько бледна и с кругами под глазами.

– Все в порядке… – она отрицательно покачала головой.

– Если вы устали, – забеспокоился «зять», – или больны, тогда, может, лучше Слава съездит, а вы ему все объясните, где кассы и какие билеты брать? Он ведь, наверное, уже освоился в вашей Москве?

Надя резко повернулась к нашему герою, несколько секунд смотрела на него и, видимо, все поняла.

Потому что, как ни в чем не бывало, сказала «зятю» очень грамотно:

– Нет, при всех талантах Вячеслава Степановича, в этой науке он преуспел еще недостаточно… – она улыбнулась Славе, чтобы смягчить жесткость своих слов, – поэтому я поеду одна…

Тем самым отрезая возможность подобных разговоров и в будущем.

Хотя какое тут будущее, если они завтра уезжают?

– Вам нужно купе первого класса, – она повернулась к Володе, – а лучше два в поезде на Берлин?

– Наверное… – согласился «зять», – я этим вопросом пока не занимался, вам, как говорится, видней… Единственное, что знаю точно – это должна быть вторая половина дня.

Они начали обсуждение подробностей поездки, а Прохоров, фактически отключив слух от не самой интересной темы, занялся приготовлением ужина из принесенных «зятем» продуктов.

Изредка поглядывая на Надю…

Изредка ловя ее ответный взгляд…

Как она все поняла и услышала…

Как ловко все повернула в разговоре…

– Можно еще чаю? – услышал он ее голос.

И бросился наливать.

Через двадцать минут она ушла, мужчины задвинули «уродца» на место и посидели несколько минут в молчании.

– Замечательная женщина… – сказал Володя.

Услышать такое от «зятя» было совершенно невозможно, но вот поди ж ты…

Они еще помолчали.

– Ты понимаешь, – вдруг сказал Володя, – что если ты нас не догонишь, то завтра в последний раз будешь общаться с дочерью и внуками? Прости, что говорю тебе об этом, но вдруг тебе что-то надо решить еще и с этой стороны… Кому-то что-то сказать, что-то подарить на память или, наоборот – взять…

– Понимаю… – честно сказал Прохоров. – И целый день гоню от себя эти мысли… Ничего мне решать не надо, и с подарками обойдемся… Верю, что догоню и не в последний раз видимся, – сказал он твердым тоном, хотя сам далеко не был так уж убежден в том, что говорил, – но не боюсь оставить их с тобой и на тебя одного, вижу, что справитесь…

– Тогда я поехал? – спросил «зять», поднимаясь. – Ты мне позвони, когда Надежда Михайловна вернется.

– Конечно… – кивнул Слава.

– Теперь скажи, – от двери повернулся «зять». – Что мы должны сделать, чтобы завтра приехать к тебе и не засветиться, а потом уехать, помнишь, мы только что говорили?

– Помню, – сказал Прохоров, – подожди секундочку…

Он набрал нужный номер, проверил, в Москве ли человек, договорился – где и когда…

Потом повернулся к «зятю»:

– Значит, сделаем так…

53

На следующий день часов около трех в переулок, где жил Слава, въехала большая фура.

Какого ей было нужно в этом узком переулке, никто не знает, но, как известно, всем большим фурам что-то нужно в тех переулках, где они не могут проехать. Вот и эта была из той же породы – въехать въехала, но застряла, и почти час никто никак не мог никуда двинуться.

Кроме наших друзей, конечно, которые и прибыли, как догадался читатель, на этой самой фуре.

Просто у Прохорова в записной книжке значился приятель – владелец небольшого гаража, в котором подобные машины были, и Слава вчера попросил его именно о такой услуге – приехать, забрать семью, потом просочиться в центр и перекрыть движение в нужном переулке на полчаса-час.

Если читатель из предыдущих слов автора ожидал, что наш герой проявит чудеса изобретательности – привезет Володину (свою) семью на вертолете или проведет ее подземными коллекторами, то он ошибался. Ничего героического и ничего особенно креативного – все было тихо и мирно…

Ну, кроме мата шоферов, которые не могли проехать…

Но это – Бог с ними, на то они и шоферы…

А почему на полчаса-час?

А потому что: нужно было, чтобы народ не только прибыл, но и убыл. Иначе гороховские соглядатаи непременно даже сквозь стекла уловили бы новых жителей, а именно – детей, просто потому, что Андрейка ни одной минуты не мог усидеть на месте, а то, что движется – хорошо заметно.

Так что фура починилась (вписалась в разворот, смогла просочиться мимо неправильно припаркованного джипа – нужное подчеркнуть) только тогда, когда Слава вышел из дома и кивнул водиле.

Так что почти одновременно грузовик, к радости других водителей, уехал по своим делам, а все Славины убыли на вокзал…

И он остался один, сжимая в руке паспорт на имя гражданина Прокопьева, подданного Российской империи, который следует со своей супругой в Берлин. Паспорт был изготовлен заботливым «зятем» (когда только успел?) и торжественно вручен Славе перед самым отъездом.

Слава посмотрел на документ, сложил его и сунул в карман. Прошелся по двум квартирам, потом вернулся к себе, подвинул «уродца» на место.

И сел к компу…

Зачем?

Да Бог его знает…

Говорят, в английском языке есть специальное слово, обозначающее процесс, когда сидящий у телевизора человек, безостановочно переключает каналы, не задерживаясь ни на одном больше чем на пять-семь секунд. Переключает даже не потому, что увиденное на этом канале его не удовлетворяет, а потому, что ему кажется, что на другом будет нечто более интересное.

Сходная ситуация, только с другим знаком, сложилась и у нас: Слава водил мышкой по ссылкам, открывал и закрывал, перелистывал страницы. И все это он делал только руками – ни один орган чувств, ни одна извилина его мозга (кроме тех, что отвечают за руки, конечно) в этом процессе задействованы не были. И если бы кто-нибудь спросил у него, что он видел в своем компе, Прохоров бы затруднился ответить и вспомнить хотя бы один сайт, хотя бы одну картинку.

Голова его все это время была занята другим – он думал.

Нет, не страдал по поводу вдруг обрушившегося на него одиночества…

Одиночества основательного, после вчерашнего разговора с Надей ставшего прямо каким-то железобетонным.

Потому что она, вернувшись с вокзала, забраковала из пяти возможных вариантов их совместного бегства – все пять.

Идея Прохорова была в том, что раз он выделяется из толпы так, что это невозможно скрыть, то единственным правильным решением будет выделиться еще больше.

Только по-другому…

Если полиция ищет человека внешне одетого и ведущего себя по правилам, только правила эти плохо знающего и постоянно нарушающего, значит, надо выйти к ним в образе человека, который правил этих не знает вообще…