Секретов больше не будет - Кэтрин Джордж

     — А как же ты сумел?

     Он дико расхохотался.

     — Я тайком ходил на работу, ночь за ночью; охрана не удивлялась, что сын владельца работает сверх меры. Прекрасно, так? Я долбил его компьютер, пока, наконец, не взломал защитный код. Не только у Бена Флетчера есть голова. — Он прищурился. — Ну, давай, Кейт, хватит обо мне, какой у тебя секрет?

     Кейт встала, соблазнительная податливость соскользнула с нее, как мыло под струей воды.

     — Тот же, что у тебя, — холодно сказала она и взяла сумку.

     У Дэна отвисла челюсть, потом он покраснел и кинулся к ней, но Кейт отскочила с резвостью игрока в регби, и он растянулся во весь рост на полу. Путаясь в ногах, он поднялся, но тут она вынула из кармана маленький магнитофон и щелкнула клавишей, и он замер, где стоял.

     — Каждое твое слово записано. О нет, не выйдет. — Она ускользнула, когда Дэн протянул руку, и оказалась вне досягаемости. — А теперь слушай, Дэн Бомон, и хорошо слушай. Ты сейчас позвонишь отцу и расскажешь, что ты сделал. Иначе я передам это в прессу и добавлю, как ты пыхтел и угрожал мне физическим насилием.

     — Сука, — прорычал Дэн.

     — Лучше зови меня Немезидой, — сладко сказала она и кивнула на телефон. — Бери и звони. Скажи, что это был ты, а не Бен. Если нет, я предаю это гласности. Выбирай. Домашняя покаянная исповедь папочке или его реакция на статью в бульварной газете. — Кейт увернулась от его следующей попытки выхватить магнитофон. — Никаких шансов, Дэн. — Она положила кассетник в сумку и задернула молнию.

     Умственные и физические реакции Дэна были расшатаны наркотиком; он съежился, как лопнувший шарик, упал в кресло и по-детски разрыдался.

     — Зачем, зачем ты это делаешь?

     — Потому что хочу очистить имя Бена Флетчера, — сказала Кейт очень уверенно, надеясь, что Дэн не поймет, что внутри она дрожит как осиновый лист. — Его карьера может рухнуть, твоя — нет, потому что ты — сынок своего папочки. Так что действуй, Дэн. Звони. Продолжай плакать, это убедит его в твоем раскаянии.

     — Сначала отдай мне кассету!

     — Ни в коем случае. Это мой страховой полис. Обещаю положить ее в надежное место. Так что давай! — Кейт сняла трубку, набрала номер, который заранее выучила, и, услыхав голос Джорджа Бомона, передала трубку Дэну.

     Кейт стояла над Дэном Бомоном, пока он через силу хрипло исповедовался отцу. Наконец он дрожащей рукой положил трубку; лицо его было мертвенно-бледным, а красные глаза кипели ненавистью.

     — Ну что, счастлива? — выпалил он.

     — Нет, Дэн. Мне глубоко жаль твоего отца. Ты негодяй. Ему надо было пороть тебя в детстве.

     Дэн сглотнул.

     — Да, наверное, это лучше, чем то, что я от него услышал. Завтра с утра хочет меня видеть. Помоги мне Бог. — Вдруг он прищурил опухшие, налитые кровью глаза. — Откуда мне знать, что в будущем ты не будешь меня шантажировать?

     — Не суди всех своей меркой, Дэн. Поверь, не буду. Считай это уроком, — сказала Кейт. Ее холодные глаза встретились с его. — О своем приходе к тебе я расскажу только Бену. Будем надеяться, что он не применит телесное наказание. Помнишь свою тошнотворную ложь насчет Бена — и меня тоже? Ты что думал, тебе все сойдет с рук? Принимай лечение как мужчина, Даниэль Бомон. Ничто в жизни не проходит даром.

     — Вот не понимаю, какая тебе лично польза от всего этого? — ядовито сказал он. — Чего ради ты ввязалась?

     Кейт с жалостью покачала головой.

     — Все очень просто, Дэн. Ради любви.

     Бен позвонил Кейт из Лондона и сказал, что вечером заберет ее из «Хардакриса». Было шесть часов, когда знакомый «рейндж-ровер» остановился возле магазина, и Гейл, усвоившая урок Кейт, побежала за ней на второй этаж, а миссис Харрисон благосклонно махнула рукой.

     — Ступайте, Кейт. Я запру магазин.

     Кейт кинулась за сумкой, потом радостно со всеми попрощалась и заспешила сквозь толпу запоздалых покупателей к высокой фигуре поджидавшего в дверях мужчины.

     Лицо Бена осветилось знакомой улыбкой, от которой замирало сердце, и, нагнувшись, он поцеловал ее на глазах окружающих. Затем быстро усадил ее в машину и по дороге отказывался сказать хоть слово. Кейт видела, что он сдерживает возбуждение такого накала, что, если к нему прикоснуться, посыплются искры.

     Как только вошли к нему в квартиру, Бен привлек Кейт к себе, и они целовались до потери дыхания.

     — Сразу ясно, что ты получил работу, — сказала она.

     Бен засмеялся.

     — Когда я приехал, на автоответчике уже было сообщение, что я принят и чтобы как можно скорее приступал к работе. Куда пойдем отпраздновать?

     — Куда-нибудь недалеко, чтобы ты мог выпить за победу, — сказала Кейт, обнимая его.

     — Но мне же еще везти тебя домой.

     — Не обязательно.

     У Бена в глазах сверкнула искра.

     — Как, мисс Харкер, вы собираетесь провести ночь здесь? — Она кивнула, и он крепче прижал ее к груди.

     — Если ты не перестанешь, мы никогда не выйдем из дому, — задыхаясь, сказала она.

     — В самом деле. — Он вздохнул. — Сегодня нам не надо опекать Грифа, он у Касси. Так что в «Сеновале Барли» съедим яичницу-с ветчиной и вернемся сюда. И в кровать. У нас на все хватит времени.

     Кейт приняла эту программу с таким энтузиазмом, что они еще не скоро вышли из дома. Они шли рука об руку, Бен рассказывал, как проходила беседа, а Кейт слушала с такой восторженной улыбкой, что Бен велел ей сделать серьезное лицо.

     — Видишь ли, здесь у нас тихий район, и жители будут шокированы, если я начну заниматься любовью с тобой прямо на тротуаре.

     Забегаловка оказалась без претензий, но кормили там неплохо. Кейт пила легкое вино и была так счастлива рядом с Беном, что ничто больше не имело значения. Чтобы быть поближе друг к другу, они сели на одну лавку, Бен рассказывал о новой работе, подчеркивая, что зарплата у него заметно увеличится.

     Когда они шли назад, он, торжествуя, заявил:

     — Главную новость я берег до момента, когда мы останемся наедине.

     — Не держи меня в неведении слишком долго, Бен Флетчер. — Кейт выжидательно посмотрела на него.

     Бен рассказал, что по возвращении из Лондона он нашел и второе сообщение.

     — Я приехал около двух; оказалось, Джордж Бомон настоятельно требует меня на пару слов. Я позвонил, он пригласил меня к себе. Я сказал, что сейчас же выезжаю, но, к моему удивлению, он захотел, чтобы я приехал к нему домой. Подчеркнул, что дело настолько важное, что он не может говорить о нем в офисе. Я пришел и поразился: он выглядел ужасно, разом постарел, как будто перенес тяжелую утрату. Он сказал, что несправедливо обвинил меня в преступлении, которое совершил его сын. Два дня назад тот признался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});