Война за мир - Александр Александрович Захаров

Пока не стало слишком поздно. О, те, кто слушал этих глупцов, умылись кровью, а выживших при штурме после продавали на арабских рабовладельческих рынках отсюда до Каира на юге и Дамаска на востоке. Разумеется, сама Люсия, привеченные ею генуэзцы, зачинщики из числа знати и купечества благополучно и своевременно сбежали по морю. Но разве нам от этого легче? Взятый приступом город султан повелел сровнять с землёй, и запретил восстанавливать руины, дабы христиане не смогли завладеть им снова.

Я не буду излагать вам все перепетии событий прошлого, слишком много их было и уж больно причудливо сплелись в них интересы самых разных сторон: Святого Престола, Франции, Арагона, Англии, Шотландии, рыцарских орденов, Генуи, Венеции, Византии, греческой церкви, царя Вавилонского, наконец, будь он неладен. Скажу лишь, что в процессе все разругались со всеми, и порою дело доходило до звонкой стали, и крови тоже пролилось изрядно. Гуго III, мстя нашему Ордену, конфисковал его владения у себя на Кипре. А здесь, после разграбления графом Боэмундом VII Тампля в Триполи, мы были вынуждены перенести столицу своей провинции в Тортосу. А главное — в том конфликте проиграли все, кроме, пожалуй, греков и магометан, бурно радовавшихся нашей распре. Формально, как вы, несомненно, знаете, в споре о наследии победил король Кипра Гуго III, провозглашенный, в конце концов, королём Иерусалима. Но это была Пиррова победа, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Святой брат, вы упомянули Византию. Но она-то тут причём? — отстранённо, оглушённый свалившимися откровениями, удивился я.

Тамплиер зло фыркнул.

— Карл I Анжуйский и Святой Престол затевали новый священный поход. Но в мудрости своей желали направить его не на защиту христианских святынь в Святой Земле от поругания мусульманами, а на завоевание, то есть, конечно же, возвращение, Константинополя в лоно Римской Церкви, и возрождение Латинской империи. Это сулило куда большие прибыли. Разумеется, я лишь всячески и от всей души приветствую желание Папы обратить еретиков в истинную веру. Хотя, видит Бог, у нас тут, в Святой Земле и северном Леванте, хватает иных забот, гораздо более злободневных. Впрочем, была надежда, что если дело удастся провернуть решительно и быстро, то это пойдёт всем нам на пользу. Однако император Византии откуда-то узнал об этих планах.

В те годы законные права на сицилийский трон принадлежали королю Арагона, женатому на дочери предыдущего короля Сицилии, который пал в бою, сражаясь с воинами Карла I Анжуйского. Однако Папа Римский, пребывавший во враждебных отношениях с Арагоном, разумеется предпочёл отдать престол Сицилии своему союзнику — Карлу Анжуйскому. Но сицилийцы не любили и не жаловали французов, ведших себя на острове подобно завоевателям, каковыми они и являлись. Хитроумному императору Византии не составило особого труда и денег подтолкнуть и без того обозлённых людей к мятежу и резне, после которых у них оставался один путь — на плаху. И любезно подсказал единственный выход избежать её — обратиться за помощью к королю Арагона, который, конечно же, не отказался бы восстановить силой свои права на корону, саму падающую ему в руки. Так и случилось. И вместо помощи мы получили затяжной кровавый конфликт, который лишь высосал из нас все силы и страшно разорил владения на Востоке, ничего не дав взамен.

Формально, титул графов Триполитанских до сих пор существует. Вот только принадлежит он графине Люсии, а через неё — её мужу — Наржо де Туси, французскому аристократу. Насколько я знаю, их семья сейчас проживает во Франции. Даже не ведаю, есть ли у них дети. В любом случае, наш Дом не приносил вассальной присяги ни графине Люсии, ни её мужу, ни потомкам, которых, возможно, и вовсе нет. Брат Риккардо, которого мы все безумно уважаем, докладывал о вашем забавном заблуждении на наш счёт. Но хотя наше командорство и является в каком-то смысле последним осколком павшего графства Триполитанского, у Люсии нет никаких возможностей ни потребовать от нас вассальной клятвы, ни исполнять обязанности сюзерена окрестных земель.

Глядя на моё вытянувшееся лицо, тамплиер мягко засмеялся.

— Не расстраивайтесь, прекрасный брат. Не будучи местным жителем, вы не могли знать подобных нюансов, а формально титулы графов Триполитанских и князей Антиохийских всё ещё существуют. В бесконечно далёкой от здешних тревог, забот и волнений прекрасной Франции. И не собираются возвращаться. Так что, подозреваю, быть вам независимым бароном без сюзерена, пока смерть не освободит вас от этого бремени.

Он аккуратно отпил маленький глоток из своего кубка и бесшумно поставил его на место, обернувшись теперь уже к Хехехчин.

— Я рассказываю всё это, подчиняясь прямому приказу магистра моего Дома, в знак чистоты и искренности наших намерений, а также демонстрации серьёзности того, что магистр хочет вам предложить. Поэтому мне велено, если верительные грамоты окажутся в порядке, говорить с вами предельно откровенно, дабы между нами не возникло никакой недосказанности. Ибо много чего было между вашим народом и нашим Домом в прошлом, и больше дурного, нежели хорошего, о чём магистр искренне сожалеет. Официально заявляю, что Дом гарантирует вашу безопасность в пределах Тортосы, покуда наши руки могут держать оружие. А вам не стоит ждать каверзы от нас.

Тамплиер снова прикоснулся к нательному кресту и торжественно поднёс его к губам.

— Клянусь.

Даже мысли улыбнуться у меня не мелькнуло. Устав его Дома настоятельно не рекомендует, своим членам давать какие-либо клятвы, особенно такие. Не рекомендует именно потому, что тамплиеры всегда их блюдут и очень не жалуют клятвопреступников. Разумеется, я помнил о, мягко говоря, не всегда безоблачных отношениях между католиками и еретиками (а любой христианин, не являющийся католиком, — еретик), ведь Хехехчин не католичка. Но клятва на кресте — это очень серьёзно. Бог не попустит такого клятвопреступления. Что до братьев, то тамплиеров можно понять, — нанести смертельную обиду могущественной империи монголов точно не в интересах их Дома. Никакой выкуп этого не стоит. Впрочем, знания, даруемые третьим уровнем навыка богословия, подсказывают мне, что дело не только в этом.

— Ваше высочество, — вежливо вклиниваюсь в образовавшуюся паузу, — вступая в Дом, братья дают обет не воевать против христиан, любых христиан, даже если речь идёт о преследовании еретиков.

Взгляды присутствующих скрестились на мне.

— Это запрещает нам наш Устав, — после длинной паузы подтвердил монах. — Конечно, в отношении отдельных персон всё сложнее, но в пределах Тортосы Дом гарантирует вам неприкосновенность и защиту нашего Ордена, а также предлагает вам наше гостеприимство. Повторяю, магистр просил передать, что желает лично говорить с вами, когда вы сочтёте это удобным. Если вы пожелаете, то в любой момент сможете