Тропа до звезд - Александр Лепехин

приступку. – И это, про пыль… Извини, в общем.

– Проехали. Кастовые шуточки. – Улыбка снова появилась на лице собеседника. Он покачал головой, отвернулся и пошел дальше.

Когда лоцман уже был готов нырнуть в проем, сзади раздалось неуверенное:

– Эй, пилот! No entiendo una cosa[71], инструменты-то тебе зачем?

– Сменщик жаловался, в кабине свет барахлит, – нашелся Саймон, мысленно кляня себя за непродуманность, а остальной род людской за любопытство. – Решил, мол, чего вас отвлекать, сам гляну перед вылетом.

– А-а-а… – протянул техник и тоже направился по своим делам. – Ну, если не справишься, зови, te ayudaré[72].

Внешняя дверь прошуршала на место, датчики подтвердили, что выравнивание давлений не требуется, и перед лоцманом открылся короткий коридор в кабину. Пока он шел до пилотского ложемента, в голове вертелся весь богатый ассортимент ругательств, густо замешанных на самокритике. Магда в очередной раз оказывалась до обидного права: он идиот.

Вообще ему до безобразия везло. Причин тому могло быть несколько: от не скованного железной дисциплиной бардака в рядах террористов до чьей-то целенаправленной воли, решающей за его счет собственные задачи. Снова вспомнились слова физика про подарки судьбы. Любопытно: кто и где так наступил на бабочку, чтобы здесь и сейчас одному глупому лоцману улыбалась фортуна? Или, может, взаимосвязи проще, только он их не видит? Если бы дело происходило на страницах приключенческого романа, Саймон бы заподозрил автора в фаворитизме.

Но вместо литературного рояля в кустах его ждал пилотский ложемент. Устроившись поудобнее, лоцман кинул сумку в шкафчик для личных вещей – и тут же вытащил обратно, углядев в глубине ниши знакомые очертания. На свет внутренних ламп – работавших, к слову, исправнее некуда, – явилась идентичная потребленным ранее упаковка с пайком. Возблагодарив чью-то тягу к спонтанным перекусам и привычку делать заначки, Саймон ткнул пальцем в надпись «разогрев».

Приборная панель тем временем помигала индикаторами и коротко пискнула. Достав из раздатчика одноразовую салфетку, лоцман протер нейромаску с внутренней стороны, приложил к скулам, и та зашевелилась, подстраиваясь. Вспыхнул сигнал анонимного подключения – смарт все еще сидел в глубоком шатдауне. Впрочем, система приняла это спокойно; видимо, бот не был привязан к конкретному «владельцу».

По воздуху пробежал ряд зеленых и синих огоньков: предполетная проверка и самодиагностика успешны, системы в пределах нормы, контроль жизнеобеспечения рекомендует пристегнуться. Формальность – но уже на правах традиции.

Потом в аудиоканале зашуршало и недовольный женский голос окликнул:

– Пилот, это диспетчер! Мне сказали, вы уже на месте. Где идентификатор?

– Смарт барахлит, – выдал Саймон заготовленную фразу. Момент выходил скользкий, но с учетом всего прочего могло сработать. – Я это, уже задолбался: то сеть не видит, то батарейка в ноль…

– Бардак, – резюмировали в ответ. Не согласиться было нельзя. – Ладно, потом. Есть версия, что беглец уже не на корабле. Дайте пару кругов, потом по спирали. Про сенсоры не забудьте: все записи потом Ла Лобе лично.

– Фак фофно!

Запах из-под крышки пайка доносился головокружительный, и пока предыдущая тирада диспетчера не закончилась, лоцман успел откусить от пáрящей котлеты. Откусить – но не прожевать. В динамиках насторожились:

– Не поняла… А. Ясно. Слушайте, все пилоты на рабочем месте жрут?! Бардак два раза…

Саймон промычал что-то извиняющееся и в то же время утвердительное. В ушах щелкнуло, потом бот отрапортовал, что в ангаре задействовано герметизирующее силовое поле и внешняя дверь пошла на подъем. Поперек виртуальных экранов протянулась яркая горизонтальная полоса…

А через десяток секунд маленький кораблик уже срывал песчаные шапки с барханов, закладывая крутую дугу.

Глава 6

Кафедра летной эксплуатации в Академии тоже существовала. Никто не собирался делать из лоцманов профессиональных пилотов, но азы преподавались широко: от едва ли не винтовых атмосферников до современных межсистемных транспортов. И уж эти занятия по доброй воле не пропускал ни один курсант.

Саймон любил летать. Нельзя сказать, что его «непрестанно влекло небо» или «завораживал танец звезд» на обзорных экранах, – нет, юный Фишер вообще к чрезмерному увлечению чем-либо относился скептически. Тут, наверное, сказывалось детство, проведенное под размеренный речитатив: «Для лоцмана главное – дар, Семья и Профсоюз!» Лучшей прививки от любого фанатизма было и не придумать.

Но полет оставался простым, здоровым удовольствием. Чем-то сродни прыжку с крыши сарая в кучу осенних листьев или футбольному матчу в компании Семейной молодежи, спонтанно организованному на лужайке за фамильным имением Фишеров. Чтобы летать, требовалось всего две вещи: желание и умение. Даже без лоцманского дара вполне получалось обойтись.

Кружа между палевыми дюнами, Саймон вспоминал первые полеты. И, к слову, первый угон.

На учебный буксир однокашники облизывались давно. Ходили разговоры о вольном курсантском духе, о достойном приключении, о традициях, в конце концов. Острые, вопросительные взгляды упирались в спину наследника Семьи Фишер; то тут, то там заходила речь о родоначальнике, знаменитом Абрахаме Фишере; припоминали и вошедшую в анналы историю с шаттлом. Отшучиваться становилось все тяжелее.

Саймон терпеть не мог сваленную извне ответственность. Но авторство плана побега принадлежало именно ему. Как и теперь.

На ум пришел разговор с командиром «Нарвала» – того самого, с которого все началось. Капитан ведь, судя по отчетам, не заартачился, не стал размахивать авторитетом, а воспользовался советом «молокососа с гонором», задраив пассажирские и командные отсеки, надругавшись над системами безопасности и открыв шлюзы, смотревшие в сторону планеты. Воздух вырвался наружу реактивной струей – и так кораблю удалось выгадать десяток-другой километров стабильной орбиты; около получаса до точки невозврата. Стоило поднять вопрос о внесении «пневматической тяги» в методички экстренных процедур…

«Это если ты доберешься до авторов рекомых методичек», – скептически шепнул внутренний голос. Спорить с ним не было настроения: и так понятно, что влип лоцман по самые неприличные части тела. С одной стороны, террористы, цели которых неясны, с другой – Оосава, чьи намерения тоже еще предстояло разгадать… Пока выходило неочевидно, как во всей картине стоило понимать роль отца и Мягкова, но, видимо, тоже требовалось поостеречься.

Вспоминая все произошедшее с ним за последнее время, лоцман послушно закладывал круг за кругом по периметру туши «Группера». Сенсорные массивы, естественно, работали, и ситуация отдавала сюрной комедией. Снаружи датчиками окажется перевернута каждая песчинка – метафорически. Но ни один из них не был настроен для сканирования внутри судна.

Покашляв в кулак, Саймон взял пару низких нот – убедиться, что голос звучит чуждо и незнакомо. Потом снова вызвал диспетчера:

– Облет завершаю, перехожу на спиральную траекторию. Визуального подтверждения по цели нет, на остальных каналах тоже пусто. Отбой.

– Принято, пилот, – буркнул уже знакомый женский голос. – У нас тут все