Девочка Карима (СИ) - Яблонская Альбина

Короче, мы взяли по эспрессо и о чем-то болтали. Уже и не помню, о чем. О погоде, об одежде. О еде. О запахе кофе… Карим мне рассказывал, какие сорта он пробовал. Объяснял, что зерна бывают разными. И если на одном кусте кило будет стоить три доллара, то рядом, на точно таком же деревце, но элитного сорта — уже все тридцать. А после переправки через границу и доставки в Москву — и вовсе триста.

Впрочем, все это блажь, конечно. Я до Карима вообще пила лишь растворимый. Утром встала, ложечку насыпала в чашку, кипятком залила, сгущенки добавила — и вуаля. Напиток бодрости готов.

Карим все говорил и говорил. Сегодня он был немного другим. Не знаю, что поменялось, но он как будто повзрослел. Ему и так было на пятнадцать лет больше, чем мне. Но в свои тридцать три он словно перешел рубеж — стал меняться. И мне это нравилось. Он мне нравился таким, каков он был. Всегда. А если он менялся, то менялась рядом и я. И это было чудесно.

— Что? — спросила я, заметив странность.

Карим перестал говорить и смотрел куда-то в окно. Я последовала примеру и взглянула наружу… Люди куда-то бежали и снимали все на телефоны. Всех манило нечто странное вдали — нечто в правой стороне. Из кафе было не видно. И Карима это напрягло, он словно что-то ощутил и встал из-за стола.

— Что за херня?

Он пошел ко входной двери и выглянул на улицу. Там было холодно и сыро, продолжал идти дождь. А буквально через квартал клубился жуткий черный дым.

— О боже… — задрожал у меня голос. — Что-то случилось. Куда они все бегут?

Не зная, что делать, мы тоже пошли в ту сторону. Нас обгоняли зеваки: кто-то скользил и даже падал, но никто не хотел пропустить шумиху.

Телефон издал гудок. Я сняла блокировку и увидела новость: «В центре Москвы произошла авария. Столкнулся внедорожник и хэтчбек. Очевидцы говорят о пожаре. Но спасатели застряли — не могут выехать на обледеневший подъем».

Карим схватил кого-то за руку и спросил напрямую:

— Куда все бегут, что случилось?!

— Ты че, не слышал?! Там авария, машину в магаз впечатало! Все горит!

— Все горит?!

— Карим… — я поднесла к его глазам телефон, чтобы он сам это прочел.

И потом все пошло как в тумане.

Он помчался за угол, и я за ним. Улицу буквально поглотило дымом — неприятным, очень едким, черного цвета. Он стелился низко и будто хватал тебя за ноги. А вдалеке была машина. Покореженный ударом внедорожник…

Автомобиль был перевернут на крышу и сильно помялся. А вокруг пылало пламя — бензин разлился по дороге и горел как и положено топливу. Ярко и сильно. Языки взбирались на машину, поглощая кузов метр за метром. Время шло на секунды, и Карим это понимал.

Метнувшись к тачке, он упал на колени и протиснулся в салон. Там лежал его отец. Окровавленный, вращающий глазами без понятия, что происходит. Его бровь была рассечена, но это оказалось не главной проблемой.

— Отец! — крикнул Карим и схватил его за руку. — Давай, блядь, вылезай! Быстрее!

Огонь танцевал вокруг нас широким полумесяцем, но с каждой секундой хватка становилась плотнее. Полукруг стремился стать смертельной ловушкой, из которой не выйти. И я паниковала.

— Карим, быстрее!

— Черт! — он тащил отца за руку, но ничего не получалось.

— Быстрее, быстрее!

Огонь лез по машине и был уже рядом, он съедал сиденья, поглощал обивку из кожи, облизывал пластик дверей и багажника. Все превращалось в ад буквально на глазах. И если Питбуль не сможет выбраться прямо сейчас — он обречен. Они оба обречены. И я должна была что-то делать.

— Отец, хватайся! Держись! ДАВАЙ ЖЕ!

Но он не мог освободиться. Тело застряло. Кузов так сплющило, что нога оказалась зажатой. Она была в тисках, и помочь могло разве что чудо.

— А-А-А-А!!! — орал Питбуль. Но ничего не выходило. — Нога, нога!

— Я не могу тебя вытащить! — трясло Карима от бессилия. — Черт! БЛЯДЬ! СУКА!

Но помощи не было. Я осмотрелась, и нигде не увидела огней. К нам не ехала пожарка, не было полиции, не было скорой. Только зеваки — огромная толпа снимающих на телефоны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Помогите! — кричала я и плакала от шока. — Кто нибудь! У кого-то есть огнетушитель?!

Но никто даже не дрогнул. У всех в руках мерцали телефоны, но никто и не рыпался. Никто… абсолютно никто.

— ОТЕЦ!

— Меня зажало… — пришел в себя Питбуль и попытался сделать то, ради чего все это затевалось. — С днем рождения, Карим. Прости… прости, что все так тупо получилось. Извини. Но тебе нужно бежать.

— НЕТ! — крикнул Карим и снова тянул отца за руку. Хотя это причиняло боль обоим.

В машине что-то зашипело, и это был ужасный знак. Еще мгновение — и все взорвется.

— Беги же, ублюдок! — умолял Питбуль. — Беги, твою мать!

— Я тебя не оставлю!

Но было уже слишком поздно.

— Это конец, Карим! Конец! Я это чую… У меня ведь чуйка, Карим! Чуйка! Интуиция меня никогда не подводит…

— Они сейчас приедут! — кричал Карим, но даже сам в это не верил. — Приедут! Держись…

— Карим! — тащила я его за куртку. — Умоляю!

А он держал отца за руку и не мог его бросить. Хоть это и был подонок до мозга костей.

— БЕГИ, ИДИОТ! — заорал Питбуль и достал пистолет. Он приложил его к виску и закричал: — Если не уйдешь — я застрелюсь! ЗАСТРЕЛЮСЬ!

— Не глупи! — катились у Карима слезы. — Не надо…

— Это ты не глупи, — ответил отец и добавил, с такими же блестящими от слез глазами: — Мне не страшно подыхать. Моя жизнь уже давно закончилась. Я сам ее угробил. А вот у тебя еще остался шанс. Так что иди… УХОДИ!!! — заревел Питбуль и вжал сильнее пистолет.

Я понимала, что это последняя возможность. Схватив Карима за руку, я оттащила его как можно дальше от машины.

Хотя он и кричал. И рвался к огню.

— ОТЕЦ!

— Я люблю тебя, сын! — прокричал Питбуль, и в ту же секунду грянул взрыв.

Машина подлетела над асфальтом и разлилась по дороге жарким огнем.

Карим пытался что-то сделать — в последний момент он дернулся к отцу, но уже не успел. Пламя рвануло и отбросило нас на тротуар.

Было больно и шумно, в ушах звенело. Щеки горели. Пахло жжеными волосами и бензином. Пожарных так и не было.

Все стояли и смотрели, как пылает огонь. Как он вырос и бьет в самое небо оранжевым столбом. Мы поднялись с земли и осознали, что это все. Оно произошло — самое страшное, что можно пожелать на свой день рождения. Каким бы ужасным ни был Питбуль — он погиб. И Кариму было трудно это пережить.

Он спустился на колени и закрыл глаза. По щекам стекали слезы, кулаки были сжаты от боли. Он не смог спасти отца. Как ни старался — ничего не вышло.

— Ха-ха-ха… — послышался смех. И это был смех Карима. Он нервно смеялся. — Ха-ха-ха-ха…

— Карим, — прижалась я к нему. — Мне очень жаль.

Но он продолжал хохотать.

— Ха-ха-ха-ха… Та ведьма говорила про подарок. Она говорила… говорила, что в мой тридцать третий день рожденья меня ждет подарок… — напомнил Карим, а затем внезапно крикнул: — ГДЕ ОН?! Где этот подарок?! ЭТО?! — показал он на горящий внедорожник. — ЭТО И ЕСТЬ МОЙ ЕБАНЫЙ ПОДАРОК?!

— Карим…

— ЗА ЧТО?! — кричал он сквозь слезы. — За что? Почему? Я не хотел подарков… Не хотел никаких подарков… Только не таких… Не хотел…

Огонь трещал и уносил к облакам все то, что было жизнью. Люди собрались вокруг пожара и снимали. Их камеры сверкали от огня. Все были довольны и делились крутыми видосами. Они чувствовали себя героями — дарили миру то, за что поставят кучу лайков, сделают море репостов, напишут уйму комментариев. Но я их ненавидела.

— Почему вы не помогли?! — кричала я на серую толпу. — Что с вами не так?! Вы все с ума посходили?! Почему никто из вас не помог?! Почему никто из вас, конченых ублюдков, — схватила я кого-то за шиворот и повалила на дорогу, — даже пальцем не пошевелил для спасения людей?!

Это был подросток. На вид — где-то восьмой-девятый класс. Он был напуган и смотрел на меня как на маньячку. Ему казалось, что я убийца. Впрочем, я находилась в таком шоке, что и правда могла убить. Мне хотелось взять его за шарф и задушить. Встряхнуть со всей силой и ударить головой об асфальт. Но потом…