Радужный - Алексей Юрьевич Булатов

в кровати не было, поэтому я пошел в сарай, где и застал его занимающимся любимым делом, а Павел подсоблял. Вид у последнего был помятый, нормально ночью он не спал, но это его нисколько не смущало. Я вошел посреди повествовательной речи Коляна: «…Вот тут компот из синих – больше эйфории, меньше стимула, тут вот из розовых – наоборот. Вот это темно-синие, от них сознание улетает. Запоминай маркировку, на кристаллах будет такая же».

– О, Лёх, доброе утро! Я как раз заканчиваю. Павло говорит, что тут у него есть особенно нечего, поэтому предлагаю поехать и пожрать на месте. Кстати, как там погода?

Павло не должен был знать про Радужное, и потому лишних слов мы не произносили. Я заглянул по ту сторону: ливень закончился.

– Короче, грузим все коробки обратно, Павло продукты развезет. Поедем сейчас на рынок, купим брезента (все-таки доделаем периметр) и лопату, выкопаем отвод, чтобы вода уходила.

Загрузив пустые коробки и тару в «бэху», мы поехали в Канев, скупили в стройдворе и «Охотнике» весь брезент, которые был, и металлический профиль, порезанный по 3 метра: пришла в голову идея крепить брезент на каркас из стального профиля. Потом еще взяли дополнительный инструмент и вернулись в Радужное. Наш лагерь представлял собой жалкое зрелище: большая часть вещей плавала в луже после дождя. Я взял лопату и пошел окапывать периметр, а Колян занялся сооружением шатра из брезента.

– На следующей неделе придут солнечные батареи с контроллером и инвертором, я заказал на 500 ватт: поставим на краю леса, протянем освещение, все будет цивилизованно. И подсохнет когда – все-таки нужно решить вопрос с водой, она опять закончилась, опять за ней идти. Чем меньше мы ходим, тем дольше нас не выкупят. Но менять точку входа не хочется, по лесу с бутылками и прочими шнягами не натаскаешься, – сказал Колян.

Все, что он говорил, было правильно, и все это нужно было сделать. Весь день прошел за работой, и к вечеру я решил поехать к Лиле, а Колян намеревался посетить нарколога и переночевать в Родном. Рано утром мы договорились встретиться тут.

Вышли в город, я набрал Лилю, она сказала, что ждет меня у себя дома. Мы сели в «бэху» и поехали, Колян довез меня до центра, до улицы Шевченко, и поехал дальше, а я поднялся к Лиле.

– Где ты пропадал, Лёш? Не звонишь, не пишешь, я уже думала, что ты меня бросил.

– Нет, Лиль, ты что, просто работы было много – не оторваться.

– Ну что, пару слов черкануть сложно?

Да вот, блин, как ей объяснить, что из Радужного было не черкануть и что вчера был тропический шторм… Нет, пожалуй, Лиле такие знания ни к чему. Но и заводиться тоже нет смысла, поэтому лучший выход из ситуации – это пообещать, что такого больше не повторится.

– Лиль, обязательно буду находить окошки и звонить тебе, клятвенно обещаю!

Лиля с благодарностью прижалась к моей груди и сказала:

– Лёша, ты такой хороший! Я так рада, что тебя встретила!

– И я рад! А есть что-нибудь перекусить?

Мы с Коляном так толком ничего и не ели с утра, в Радужном были остатки консервов, в обед мы их вскрыли и съели холодными, так как особенно времени разогревать не было, да и лагерь разрушился, и потому все нужно было начинать сначала.

– Да, Лёш, конечно, я тебя ждала. Борщ будешь?

– Буду ли я борщ – ну что за вопрос, а есть тазик с черпаком?

– Зачем?

– Да шутка, такой голодный, что хочу есть из тазика.

– Ах-ха-хаха… – мило засмеялась Лиля над моей не очень-то удачной шуткой.

Мы вкусно поужинали, славно провели вечер и блаженно уснули. Я решил изменить традицию последних дней и ночей просыпаться от звонков или явлений Коляна и завел будильник.

– Лиля, если ты завтра встанешь раньше, то, пожалуйста, разбуди меня, мне утром нужно по делам.

– Да, хорошо, Лёша.

Мне снились горы, высокие горы. Я в своей жизни видел только горы в Крыму, Ай-Петри и какие там кроме них есть, но это были другие горы. И еще я видел очень странную девушку во сне: это был не человек, она очень внимательно наблюдала за мной и хотела что-то спросить, но, видимо, не могла. Потому что открывала рот, но звука слышно не было, точней, звук начал появляться – заиграла «Металлика», композиция Unforgiven, поставленная мной на будильник.

Лиля уже встала и что-то готовила на кухне, судя по запаху – яичницу с колбасой. Это было чудо, когда я в последний раз нормально завтракал чем-то кроме бутербродов, вообще уже забыл. Я встал, надел трусы и, решив, что дальше по-домашнему можно, пошел на кухню, почесывая живот. Лиля стояла у плиты в белом домашнем халате, в сланцах на босу ногу, она была уже накрашена и причесана.

Вот как они это делают? Когда мы начинали жить с Настей, я тоже не видел и не слышал, как и сколько времени она красится, мне казалось, что она такая сама по себе родилась – с синими тенями и помадой. Но как только мы прожили вместе чуть больше месяца, я столкнулся с тем, что этот ритуал по нанесению «боевой раскраски» – процесс мучительный и долгий. Просто раньше она старалась это делать скрытно и вставала раньше меня. Как только наступил обычный быт, краситься по утрам стало не так необходимо, и это все начинало происходить непосредственно перед выходом куда-нибудь в гости или в магазин. Интересно, с Лилей будет так же, как с Настей? Не то чтобы я был недоволен, просто интересно…

Я подошел к Лиле позади и запустил руки под халат, поймав ее грудь в свои ладони. Она спустя достаточно большую паузу отстранилась и капризно посмотрела на меня:

– Лёш, мне на работу, приходи почаще – и все будет твое. Аптека открывается в 8, мне через 15 минут выходить. Давай позавтракаем, я кофе сварила и яичницу с колбасой пожарила.

– М-м-м-м… Завтрак богов, яичница и кофе – я вообще так когда-нибудь завтракал?

Настя по утрам не ела принципиально, считала завтраки вредными, и я уже сам привык завтракать на бегу. А тут была и яичница, и наспех пожаренные тосты, и кофе – ароматный настоящий кофе с молоком. Я не был фанатиком кофе, но выпить чашку-другую поутру любил.

– И еще, Лёша, пожалуйста, надевай халат дома, я тебе его купила, висит на прикроватной тумбочке. Просто так будет лучше, а то вдруг придет моя мама, она иногда