Пуля с Кавказа - Николай Свечин

– Если и есть такой, то это я. Меня зовут Таубе, я начальник этого отряда.

– А меня зовут Абас. До самой Бежты никто в округе не знает лучше меня шариата. Я очень умный. Меня зовут разрешать споры даже в Кумух. Вот я какой!

– Очень хорошо. Но вы говорили про англичан.

– Да. Здесь вчера проходили два байгуша…[113]

– Байгуши?

– Ну, бездомные, которые ходят туда-сюда.

– И что байгуши?

– Перед тем, как посетить мечеть, они умывались из этого колодца. А я стоял рядом. И один, молодой, спросил второго, что постарше: «А ты уверен, что это английское золото настоящее? Говорят, они великие мастера обманывать. Не сунули бы они нам свинец, крытый медью!». А второй ему ответил: «Когда мы убьём того офицера, который навредил англичанам, то придётся бежать через хребет в Грузию. Доверься мне. У меня есть знакомый ювелир в Телави, большой мошенник, он поможет нам продать даже свинец за золото». Вот, слово в слово. У меня замечательная память!

Таубе выслушал алима очень внимательно.

– Значит, два человека проходили через ваш аул вчера?

– Да.

– Откуда и куда они шли?

– Так же, как вы: вверх по Койсу.

– И они говорили, что англичане дали им золото за то, чтобы они убили русского офицера?

– Да. Именно это я и сказал.

– Почему, уважаемый Абас, вы решили, что тот офицер должен быть в нашем отряде?

– Потому, что старший байгуш сказал: «Завтра они будут здесь».

– А почему тогда они вели такой секретный разговор открыто, не боясь, что их подслушают?

Абас-алим самодовольно улыбнулся:

– Я же вам сказал, что я очень умный. Однажды меня вызывали даже в Хунзах! Так вот, байгуши эти были чамалалы и говорили на своём наречии. Они думали, что здесь, в нашем маленьком ауле, никто не может знать их наречия. Но моя мать была чамалалка. Она научила меня своему языку, и я понял байгушей. Они же никак не могли предположить, что здесь найдётся такой умный и хитрый человек, как я.

– Очень хорошо. Но как же два человека рискнут напасть на военный отряд?

– Я тоже думал над этим и понял, что они задумали, – важно ответил алим. – В часе езды отсюда тропа делает изгиб. И спускается к самой воде. Вам придётся спешиться в этом месте и вести лошадей в поводу. Если байгуши встанут на подъёме, им останется только выстрелить, сесть на коней и ускакать; вы не успеете их преследовать.

– Очень хитро! А как байгуши узнают меня в колонне?

Абас нахмурился:

– Об этом я не думал. Может быть, им описали вашу наружность?

– Ну, хорошо. Что вы хотите за ваше сообщение?

Алим приосанился:

– Это очень важное сообщение, ведь так? Поэтому я желал бы за такую помощь русскому начальству быть назначенным муллой в джумную мечеть Гуниба. Или Хунзаха. Или Кумуха. Или…

– Понятно. Подобные назначения делаются в Тифлисе, в Закавказском шиитском муфтияте. Но благосклонное слово начальника области является решающим. Я сообщу о нашем разговоре генералу князю Чавчавадзе и попрошу исполнить вашу просьбу.

Абас важно и одновременно подобострастно простился с подполковником и ушёл в мечеть. Проходя мимо офицеров, он вежливо раскланялся с Артилевским. Тот небрежно кивнул туземцу и отвернулся.

Таубе тут же подошёл к войсковому старшине:

– Эспер Кириллович, что это за чудак? Ему можно верить?

– Это некий Абас Кактаев, известный бездельник. Он постоянно околачивается в приёмной начальника округа со всякими неуместными просьбами. Хочет стать муллой.

– Он назвал себя алимом.

– Абас сам присвоил себе это звание, по глупости и самодовольству.

– Так ему нельзя верить? Он сделал важное сообщение и сказал, что хотел бы в благодарность за него получить назначение муллой.

– Тогда всё серьёзно. Как бы ни был недалёк этот туземец, но подобными вещами он шутить не станет. Сделаться муллой – его давняя мечта. Он не посмеет обманывать русского офицера.

– Понятно. Мы с Лыковым отправимся проверить полученное сообщение. Если через три часа не вернёмся, подымайте отряд и идите нам на выручку. Это в часе езды отсюда, там, где тропа спускается к реке.

Таубе и Лыков начали седлать лошадей. Алексея распирало от любопытства.

– Скажи, что за зуб на тебя может быть у англичан? Давным-давно ты застрелил кого-то в Лхасе. Они что, такие злопамятные?

– Есть более свежая история.

– Расскажи!

– На обратном пути.

– А почему нас едет только двое?

– Ты хочешь, чтобы я подставил весь отряд под пули двух босяков? Вдруг они кого-нибудь зацепят… Нет, справимся с ними вдвоём, так проще.

Алексей осклабился:

– Ух, я сейчас с них шкуру-то спущу! Променять русского подполковника на британское золото… Да ещё барона!

– Вот он, – сказал Лыков, останавливаясь.

Крутой спуск дугою изгибался к реке. Действительно, идти здесь можно было только пешком. Тропа тянулась вниз на двести саженей и скрывалась за огромной каменной глыбой.

Они спешились и оставили лошадей наверху. Взяли винтовки наизготовку и начали осторожно спускаться, не сводя глаз с валуна.

С самого начала Алексей понял, что без боя не обойдётся. Ощущение опасности было разлито в воздухе. Таубе тоже был серьёзен и собран. Он шёл первым и, время от времени, касался ладонью виска, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. Через десять минут они дошли до поворота и остановились. Заходить за валун никому не хотелось; напряжение возрастало.

– Ну? – спросил коллежский асессор осипшим от волнения голосом.

– Прикрой.

Таубе вскинул «винчестер» на уровень груди и решительно шагнул вперёд. Лыков вылетел следом, поводя стволом винтовки из стороны в сторону. Им открылось продолжение спуска. Каменная осыпь, скалы и наброшенные на тропу валуны, словно великаны играли тут в куличики… Ещё в ста саженях ниже ревела Койсу. От неё спуск переходил сначала в ровную площадку, а затем в подъём. Таким же дугообразным изгибом тропа шла наверх и скрывалась за скалой, немного не доходя до плато.

– Смотри, – шёпотом сказал барон. – Если они ждут нас под скалой, то дадут сначала спуститься к реке. А нападут, когда мы начнём подыматься.

Они начали сходить к воде по очереди: один идёт, второй держит местность на прицеле, затем роли меняются. Когда оказались на площадке, Алексей попытался найти на ней следы байгушей, но битый камень не дал такой возможности.

Идти снизу вверх было ещё страшнее, чем спускаться. В случае чего, бежать некуда: позади бешеная река, а в гору к лошадям под пулями не прорвёшься.

Они поднялись по тропе всего на двадцать саженей, и тут началось… Наверху мелькнула чёрная папаха, и Алексей выстрелил навскидку. В ответ грянул залп не менее, чем из десяти ружей. Пули звонко щёлкнули по камням, высекая из них мелкие осколки. Сильный удар в грудь сбил Лыкова с ног; сердце на миг остановилось. «Вот и убили…» – отрешёно подумал он. Потом увидел над собой сосредоточенное лицо Таубе. Подполковник под выстрелами оттащил его за большой валун, усадил, прислонив спиной к камню, и осторожно раздвинул бурку.

– Аккуратно угодил, – сказал он с облегчением. Лыков схватился за грудь. Напатронники на левой стороне черкески были разодраны в клочья. Два серебряных газыря от сильного удара вогнулись в грудь, почему она сильно в этом месте болела. Однако крови не было, и сердце стучало исправно.

– Похоже, газыри меня спасли.

– И ещё бурка ослабила удар. Повезло тебе, Лёха!

Между тем, стрельба не утихала. Пули били в валун и, как огромные шершни, ралетались с жужжанием в разные стороны.

– Вот тебе и два байгуша! – весело подмигнул подполковник сыщику. – А их там, как вшей на гашнике…[114]

– Барон, – укоризненно произнёс Лыков, – что за словечки… И вообще, чего это ты такой весёлый?

– А не убили нас, вот и весёлый. Когда тебя за валун тащил, думал, всё, отбегался Лыков. Дыра прямо в сердце, и взгляд отрешённый, куда-то на небо нацеленный. Бр-р-р…

– Да, – признался Алексей, – я и сам перепугался. Ну-ка!

Он повёл плечами и со стоном сел на корточки.

– Всё шевелится. Жить буду. А где моё ружьё?

– Вот, я его тоже приволок.

– Пора нам и огрызнуться.

Валун, за которым укрылись Таубе и Лыков, оказался на их пути весьма кстати. Два аршина в высоту и три сажени в длину, он давал надёжное прибежище. Нападавшие немного поторопились. Выше по тропе таких камней не было, и петербуржцы оказались бы там совсем на виду. Теперь за их спинами оставалась река. Спуститься вниз, чтобы напасть, абрекам будет затруднительно. А через три часа подойдёт Артилевский и прогонит врага. Следовало только продержаться…

– Эй, Лыков! – раздался сверху голос с сильным туземным акцентом. – Отдай нам офицера и уходи! Ты нам не нужен – мы не будем стрелять!

– Как тебе верить? – ответил сыщик. – Ты же обманешь!

– Я? Хочешь – Аллахом клянусь! – абрек обрадовался возникшему диалогу и чуть-чуть высунулся из укрытия. До него было пятьдесят саженей. Лыков мгновенно выстрелил навскидку. Раздался стон, и сверху вниз полетела, скользя по камням, винтовка.