Николайо Андретти - Паркер С. Хантингтон

вижу, как он впитывает мои слова без осуждения и даже без реакции, мне кажется, что моя боль и мое прошлое — это совершенно нормально. Ничего такого, из-за чего стоило бы реагировать.

Я не чувствую себя хрупкой куклой, которой меня выставили выпускники Уилтона, и не чувствую себя злодейкой, в чем я себя часто убеждаю. Я просто чувствую себя… нормальной. И несмотря на свое первоначальное нежелание, я понимаю, что на самом деле не против поговорить о своем прошлом. Это почти катарсис.

Даже если на меня давили, чтобы я все раскрыла.

Ник слегка наклоняет голову в сторону и изучает меня.

— Торговля наркотиками опасна. Как, черт возьми, ты еще жива?

— Во многом это удача. Но отец также отправлял меня к своим давним клиентам, которые, в большинстве своем, никогда не доставляли ему проблем в прошлом и вряд ли будут доставлять в будущем. Большинство клиентов просто оставляли меня в покое, потому что система работала, а я в то время была еще ребенком. Пока я была жива, их поставки не прекращались.

Он кивает, и я ожидаю, что он сделает замечание по поводу моих слов, когда он признается:

— Я уже решил, что позволю тебе остаться, прежде чем ты вошла в дверь.

У меня отпадает челюсть.

— Тогда почему я должна была рассказывать тебе все это?

Он непринужденно пожимает плечами, как будто я не просто так обнажилась перед ним.

— Я хотел, чтобы ты знала, что я знаю о Мине, и я хотел узнать больше о тебе.

Мои губы удивленно поджимаются, но я ничего не отвечаю на его слова, потому что даже не знаю, что из них сделать. Вторая половина была бы почти милой, если бы ей не предшествовало неопределенное — возможно, угрожающее — высказывание о человеке, которого я люблю больше всего на свете.

И самое печальное?

Его руки по обе стороны от меня, его лицо близко к моему, а аромат его мужественности окутывает меня — это самое романтичное, что мне когда-либо говорили.

25

Горечь подобна раку.

Она разъедает хозяина.

Но гнев подобен огню.

Он сжигает все дотла.

Человек

МИНКА РЕЙНОЛЬДС

— Мы уходим, — внезапно говорит Ник, убирая руки со стойки кухонного острова и вставая в полный рост.

— Куда мы идем? — спрашиваю я.

Он оборачивается и смотрит на меня. Через некоторое время он, наконец, говорит:

— Увидишь, когда мы приедем.

Я тянусь к его руке, останавливая его движение, но в то же время у меня почти останавливается сердце. Он смотрит на мои пальцы и на то, как они крепко сжимают массивные бицепсы, а я быстро отдергиваю их, как будто их обожгло прикосновение.

А может, так оно и было.

Я все еще чувствую жар от его тела — от пульсирующего между нами притяжения — на кончиках своих пальцев.

— Просто скажи мне, куда мы идем, — говорю я, вытряхивая из головы последствия короткого контакта и ненавидя себя за то, что он так на меня повлиял. Я делаю глубокий вдох и рискую, потому что он еще не убил меня, так что, думаю, и не убьет. — Я знаю, что ты связан с мафией.

Я ожидала, что он будет выглядеть испуганным, но он этого не сделал.

Он спокойно смотрит на меня и спокойно спрашивает:

— Откуда?

— Я видела, как месяц назад сюда приходила Люси Айвз. Она жила в моем общежитии и помахала мне рукой, выходя из твоего дома.

Он слегка качает головой и бормочет что-то вроде:

— Значит, ты — предупреждение, — но это загадочно и не то, что я хочу знать.

Я понимаю, почему мы должны уйти. Очевидно, что это место было взломано. Но куда бы мы ни отправились, мне нужно, чтобы это было рядом с Миной. Поэтому, хотя мне и хочется спросить, что он имеет в виду, я переключаю свои слова на более важные вещи.

— Я спросила Люси, кто ты, когда забирала свои вещи в Вейзерли, и она также помогала своей подруге выселиться из общежития.

— И что она тебе сказала? — В его глазах появился интерес.

— Ничего. Но очевидно, что ты вовлечен в деятельность мафии. Люси общается только с Ашером, ее охранниками, семьей Ашера и Эйми. И я думаю, Люси дала бы мне знать, если бы Эйми претендовала на тебя, так что остается только Ашер. Ты можешь быть одним из его законных деловых контактов, но, учитывая все пули, которые летят, когда ты рядом, я готова поспорить, что ты кто-то из его мафиозного прошлого.

— Предполагаемого, — говорит Ник, хотя на его лице отражается веселье.

Я закатываю глаза.

— Предполагаемого мафиозного прошлого, — поправляю я себя. — Меня не волнуют юридические аспекты. Ты знаешь о моем незаконном прошлом, и у тебя есть Мина, чтобы повесить мне на голову, так что просто сделай мне одолжение и скажи, куда мы едем.

— Я и так делаю тебе одолжение, беря тебя с собой.

— Отлично. Тогда сделай мне еще одно одолжение.

Он изучает меня, и я думаю, что все, что он находит, удовлетворяет его, потому что он отвечает:

— Мы едем в безопасное место. Я написал Винсенту Романо, отцу Ашера. Он организовал для нас такое убежище, где мы сможем оставаться столько, сколько потребуется.

— И где находится это убежище?

— Адская кухня. (прим. Адская Кухня — район, который расположен рядом с Театральным кварталом, поэтому в нем много театров и площадок для мероприятий.)

Я даю себе минуту, чтобы обдумать расстояние. Это примерно три доллара и девять минут езды на метро до места жительства Мины. Я могу с этим смириться, поэтому без лишних споров киваю головой и отправляюсь собирать немногочисленные вещи из прекрасной комнаты, в которой мне так и не довелось пожить.

Когда я выхожу из дома Ника, чтобы положить свои вещи в его багажник, я замечаю быстрое движение за занавесками в спальне Джона. Я закатываю глаза от любопытства Джона, но меньшего я и не ожидала

Я и раньше видела, как он навязчиво проверяет запись с камеры наблюдения на своем телефоне. Однажды я наблюдала, как он подслушивает, как кучка мамаш голубых кровей сплетничает о предстоящем котильоне своих детей, растянувшись на другой стороне улицы.

Мне даже не хотелось думать о том, как он получил аудиозапись.

В глубине души я задалась вопросом, не беспокоит ли это Джона. Мое участие, каким бы странным оно ни было, в отношениях с Ником. В конце концов, мы с Джоном вроде как были вместе. Не исключительно и не