Игра на вылет - Холли Брикс

все сильнее. Не осталось сил держать перед ним лицо, поэтому я улыбнулась своей самой наивной и не менее счастливой улыбкой.

– Мало… Сотни тысяч – это так мало для тебя. – Песня сменилась, я уже не знала ее. Да это и не имело значения, Тео продолжал вести в этом танце, как и, впрочем, весь вечер. – Так мало для…

– Ты смущаешь меня, – я закусила губу и зажмурилась. – Еще немного, и я перестану соображать.

– Моя вторая работа после игрока в хоккей смущать тебя, – он чуть ли не с силой отодрал меня от своей груди, чтобы посмотреть в мои глаза. Я как голая перед ним. – Меня перестали волновать многие вещи после встречи с тобой. Это так приятно. Быть свободным от скуки, переживаний, – он взял мой подбородок, чтобы я вновь не отвернулась. – Зато появился страх потерять тебя. Я словно поменял одно на другое.

– Я… – не в силах уже держаться, я схватила его за руку и сжала. Что. Он. Делал. Со. Мной. Я просто не могу, больше не могу сдерживаться рядом с ним. Я опустила его руку вниз и встала на цыпочки, пытаясь максимально приблизиться к нему. А он, собственно, как и в десятки раз до этого, сразу понял мои намерения.

Поцелуй, что из нежного и мягкого стремительно, словно лесной пожар, превращался в страстное слияние двух изголодавшихся без ласки человек. Тео продолжал удерживать мой подбородок и углублять поцелуй. Меня затрясло. Одна песня сменялась другой, и даже закрыв глаза, я не могла взять себя в руки. Я отпустила себя. Я прижалась к нему всем телом, словно еще чуть-чуть, и все, умру без его тепла. Под пальцами напряглись сильные мышцы. Тео и я превратились в одно сплошное желание. Еще немного, и голова взорвется и разлетится на конфетти. Я поняла, что если оторвусь от него сейчас, то погибну быстрее, чем от недостатка воздуха. С каждой новой встречей я становилась все более зависимой от него, от его улыбки, шуток, крепкого тела – от всего Тео сразу. И, о господи, дай этой сказке еще пару актов или хоть еще пару мгновений.

Тео отстранился от меня, а я наверняка выглядела ошеломленной. Сердце пропустило удар. Такое влечение нормально или мы уже пересекли границы дозволенного?

– Джи, я все понимаю, но твой отец хочет есть. У нас с тобой еще целая ночь впереди и… – он смущенно заулыбался. – Не хочу произвести на твоего старика плохое впечатление. Особенно когда приду к нему со стояком.

– Ну да, так хоккей не посмотришь, – я усмехнулась.

– Да о каком хоккее может вообще идти речь, когда ты стоишь здесь в этом платье и нарубаешь салат? О чем, в принципе, может идти речь? – он провел рукой по моей шее, ключице, талии, запрокинул голову и смотрел сверху вниз. Тень так соблазнительно падала на него. – О тебе да о тебе.

– Игра скоро кончится, – напоминаю ему.

– Все еще только начинается…

Стоило ему уйти, как на меня вновь напала необъяснимая грусть, но я решила игнорировать рой неприятных мыслей и заняться готовкой. Так как я немного выпала из реальности, даже для меня покупки Тео были секретом. Я обрадовалась, найдя овощи и фрукты, а также готовые обеды, которые нужно только разогреть. Для меня, работающей двадцать четыре на семь, это настоящее спасение. Готовка сжирала много времени. Теперь с помощью Тео еды хватит минимум на неделю. Я решила разогреть отцу лазанью и сделать салат на два дня. Все равно они там скоро начнут орать и спорить насчет лучших игроков сборной, команды и очках. Наши с папой просмотры игр так всегда и заканчивались. Есть немного времени. Я усмехнулась, когда осознала, что готовлю в платье. Я что, попала на съемки «Золушки»? Уже жду не дождусь, как сниму его с себя. А лучше… Лучше бы это сделал Тео. Я закусила губу и вздрогнула, когда микроволновка подала сигнал. Я быстро накрыла миску с салатом пищевой пленкой и поставила в холодильник. За десять минут, пока они чесали языками, я успела и еду расфасовать, и салат приготовить, и помечтать о нашей с Тео ночи. Я взяла лазанью, вилку, салфетку и пошла в комнату. Но у самой комнаты замерла. От разговора Тео и папы… Стало не по себе:

– Не разобьешь ей сердце? – серьезно допрашивал папа.

– Единственное, чье сердце здесь могут разбить, мистер Андерсон, – мое, – Тео усмехнулся. – У вашей дочери хорошо поставленный удар.

– Знаю, я его сам поставил.

– Ну что, мальчики, вы уже обсудили всех и вся в хоккее? – Я дала папе лазанью, и его глаза заблестели. – Она вегетарианская, не обольщайся, – Тео только открыл рот, чтобы ответить, как кран в ванной комнате снова начал плеваться водой. – Черт, опять ему что-то не нравится. Пойду перекрою воду…

– Хей, давай я посмотрю? – Тео подскочил на кресле и пошел прямиком в ванную комнату. – Джи! У вас есть хоть какие-то инструменты?

– Под ванной! Ты что, собрался в костюме чинить кран? – Я слышала, как Тео опустил тяжелый ящик на пол. У меня никак не доходили руки вызвать мастера, да и денег лишних не было. – Ой, ладно. Спорить с тобой еще. – Я посмотрела на экран. Шло награждение. Я села рядом с отцом и шепотом спросила: – Ну как?

– Даже несмотря на то что она вегетарианская, ничего так. – Я одарила папу недовольным взглядом. Он тихо засмеялся. – А что, ты думала, я скажу? Ты уже не маленькая девочка, и моего одобрения ждать не нужно.

– Ну, пап, – я продолжала испытывать его взглядом.

– Он замечательный. Ты и сама это прекрасно знаешь, – папа посмотрел на выход из комнаты, и мы оба услышали, как Тео ругается на кран. – Но как отец я все же дам тебе одно важное предостережение. Учитывая, что все мы здесь любим хоккей… Дочь… Тео очень хороший хоккеист. Его с вероятностью в девяносто процентов попросят как минимум войти в запас, а что более вероятно, в основной состав. Да. Тут бесспорно. Тео будущий игрок нашей сборной.

– И что ты хочешь этим сказать? Это же круто? Он действительно любит хоккей, – я знала, что сейчас папа обрушит все мои иллюзии. Мысли, которые не могли обрести форму у меня в голове, сейчас будут сказаны вслух.

– Это логично. Другие чемпионами и не становятся, – папа улыбнулся и наклонился ближе, боясь, что он нас услышит. – Ты представляешь, что такое жизнь игрока сборной? Постоянные тренировки, стресс, командировки, поездки в другие страны на игры, сотни, тысячи пресс-конференций. У него сейчас