О социализме и русской революции - Роза Люксембург

Так вот, последнее слово в столкновении с абсолютизмом будет принадлежать физической силе. Но эта физическая сила исходит не от отдельных драчунов, швыряющих бомбы. Ее развертывает сама народная масса, приступающая к революции. И готовим эту силу именно мы, социал-демократы, когда несем политико-классовое просвещение на городские фабрики, под соломенные крыши деревень и в военные казармы, когда пробуждаем политическую жизнь, возмущение и сопротивление во всех сферах трудового народа, когда распространяем сотни тысяч прокламаций, организуем повсюду центры сознательных рабочих, на каждом шагу призываем массу сопротивляться правительству, используем каждый благоприятный момент для того, чтобы вызывать столкновения между народом и правительством.

Да, именно: агитация и организация! Это старые лозунги, такие же старые, как классовая борьба пролетариата, и они останутся живыми до тех пор, пока будет существовать капиталистический общественный строй. Но каждая фаза борьбы, каждый исторический момент вносит в нашу агитацию новую, свежую жизнь, придает ей новое содержание, новую силу, новую форму. Ныне содержание и жизнь нашей агитации состоят в том, чтобы пробудить рабочие массы, поднять их на революцию за их собственные политические и классовые интересы. И только таким образом, в прямых массовых столкновениях народа с правительством, возникнет вместе с политическим сознанием та физическая сила, которая сможет одержать победу над абсолютизмом, прикрывающимся штыками и пулеметами.

II

Революция в нашей стране [Польше] как часть общей рабочей революции в царской империи прошла трехмесячный период, началом которого была вспышка всеобщей забастовки 28 января [1905 г. ], а кульминационной точкой — демонстрация-стачка 1–4 мая. Уже этот короткий отрезок времени показал чрезвычайно быстрый рост и развитие революционного дела, подъем сознательности и силы рабочего класса, невероятное увеличение влияния социал-демократии. Но вместе с тем этот первый период революции выдвинул целый ряд важных вопросов, на которые социал-демократия как партия сознательного, борющегося пролетариата непременно должна найти ясный и четкий ответ.

Дело это вполне естественное. Во всех странах рабочий класс учится бороться лишь в ходе своей борьбы. Только такие партии, как ППС, воображающие, будто они социалистические и рабочие, а в сущности совершенно чуждые духу классовой борьбы, могут каждый раз с надутой миной утверждать: мол, они всегда имеют в кармане готовый план, позволяющий им «приказывать» рабочему классу, что и как он должен делать. Социал-демократия же, которая есть лишь передовой отряд пролетариата, часть всей трудящейся массы, ее плоть и кровь, ищет и находит пути и особые лозунги борьбы рабочих только по мере развития этой борьбы, черпая из нее самой все указания насчет дальнейшего пути.

В связи с двумя моментами пережитой нами фазы революции — начальной и конечной забастовкой этого периода — возникают главным образом два вопроса.

Всеобщая забастовка в январе, вызванная восстанием рабочих и кровавой баней в Петербурге и, как выражение политической борьбы, явно направленная против деспотизма, вскоре раздробилась на значительное число отдельных экономических стачек. Первоначальный единый лозунг — свержение абсолютизма и созыв конституционного собрания для провозглашения в царской империи республики — уступил место самым различным мелким профессиональным требованиям. Революционная волна рассредоточилась по всей линии, а через несколько недель, так сказать, впиталась в землю, временно ушла в песок.

Отсюда для каждого мыслящего товарища вытекает вопрос: не был ли этот переход к экономическим забастовкам внезапным упадком революционной энергии, отступлением, не являются ли экономические забастовки бесцельной возней с капиталом, напрасной растратой сил и не следует ли, учитывая все это, противодействовать такому раздроблению всеобщей забастовки, предпочтя быстро и твердо прервать ее, поскольку она в полную силу продолжается как политическая демонстрация?

В первые майские дни, напротив, прорвалась революционная энергия рабочих масс, и забастовка сохранила форму чисто политической демонстрации. Но зато эта забастовка и демонстрация с неудержимой силой покатились навстречу столкновению с царскими войсками и закончились побоищем безоружной толпы, после которого рабочая масса сжимает кулаки в бессильном гневе. В результате революционная волна достигает здесь мертвой точки, словно натолкнувшись на каменную стену, от которой она откатывается. Что ввиду этого делать? Как сдвинуть дело вперед с мертвой точки? Вот тот вопрос, который напрашивается и требует ответа.

Между обоими этими полюсами — раздроблением движения на экономические стачки и бессильным ударом против твердой стены штыков — делу революции, вероятно, суждено пребывать и в ближайшее время. Как должна, учитывая это, вести себя социал-демократия?

На оба эти вопроса, а также и на все другие проблемы рабочего движения нельзя дать ответа, не обращаясь снова и снова к сущности и содержанию этой борьбы, к ее общим целям и сегодняшним задачам.

Нынешняя революция в нашей стране, а также во всей сфере господства царизма имеет двойственный характер. По своим непосредственным целям она — буржуазная революция. Дело идет о введении в царской империи политической свободы, республики и парламентского строя, который при господстве капитала и наемного труда не что иное, как прогрессивная форма буржуазного государства, как форма классового господства буржуазии над пролетариатом.

Но в России и Польше эту буржуазную революцию осуществляет не буржуазия, как когда-то в Германии и Франции, а рабочий класс, который уже в высокой мере сознает свои рабочие интересы, сознает себя тем рабочим классом, который завоевывает политические свободы не для буржуазии, а, напротив, с целью облегчить себе самому борьбу против нее, с целью ускорить победу социализма. Поэтому нынешняя революция одновременно — рабочая революция. Поэтому в данной революции борьба против абсолютизма должна идти рука об руку с борьбой против капитализма, против эксплуатации. И вследствие этого экономические забастовки в ходе этой революции нельзя заранее отделить от забастовок политических.

Разумеется, буржуазным классам это не по вкусу. Конечно, наши капиталисты охотно отхватили бы себе свободы и гражданские права, если бы это им ничего не стоило, а все жертвы принес бы пролетариат. Но от их денежного мешка руки прочь! В духе интересов эксплуатирующего капитала так называемая «Национальная демократия»* (например, в обращении, недавно выпущенном в Домбровском угольном бассейне Национальным рабочим комитетом) предостерегает рабочих, призывая их к «осмотрительности при выдвижении требований», и советует им «требовать лишь столько, сколько может дать фабрикант, не подвергая свое предприятие опасности разорения». С другой стороны, царское правительство, несомненно, в нынешнее революционное время охотно взирает на экономические забастовки, предаваясь заблуждению, что обращение энергии пролетариата на борьбу против эксплуатации отведет острие меча от его собственной груди и вместе с тем отпугнет буржуазию и исцелит ее от симпатий к движению за свободу.

Социал-демократия должна без всякой оглядки на опасения и ярость буржуазии, а также на спекулятивные расчеты и надежды абсолютизма рассматривать экономические забастовки со своей независимой точки зрения, т. е. с точки зрения интересов рабочего дела.

Прежде всего было бы ошибкой и противоречило бы духу социал-демократии, если бы она всегда и при всех условиях оценивала экономическую борьбу одинаково. Обычная стачка отдельной фабрики или профессии, вызванная лишь желанием улучшить условия труда, имеет совсем иное значение, чем та всеобщая забастовочная лихорадка, которая возникает внезапно и охватывает целые массы рабочих, стихийно вступающих в борьбу, перекидывается с одной отрасли на другую и вихреобразно, подобно летней грозе, прокатывается по всей стране. Такая забастовочная буря однажды, хотя и в несравнимо меньшей мере и послабее, уже охватывала наш пролетариат, а именно во второй половине 80-х годов. Одновременно она вызвала рождение в нашей стране того массового движения рабочих, из которого вышла первая социал-демократическая организация в Королевстве Польском — Союз польских рабочих.

То же самое происходило иногда и в капиталистических странах Запада, в Германии, Франции и Швейцарии, где, например, в середине 60-х годов возникла забастовочная лихорадка сразу после образования Международного Товарищества Рабочих и при его активном участии.