Вы прекрасны, вы грустны - Елизавета Луговская

20 января 1666 года умерла Анна Австрийская. Королева-мать была последней преградой, которая удерживала Людовика в рамках приличий. Через неделю после смерти матери короля Луиза де Лавальер во время мессы стояла рядом с королем и королевой Марией-Терезией. Она заняла прочный статус фаворитки, которой оказывались такие же почести, как и королеве. Но Луиза, отчасти из-за своего меланхолически-пессимистического характера, продолжала страдать, а еще отчасти потому, что понимала - ничто не вечно под луной, а в данном случае под солнцем, как позже стали называть короля Людовика XIV.

Женщина-вамп

Солнце не могло день и ночь обогревать возлюбленных своими лучами. И на солнце бывают пятна. Луиза порой своим унынием, своей наивностью, своим безысходным чувством вины наводила на короля неимоверную скуку. И тогда он искал новых развлечений, ощущений более острых, чем вытирание слез начинающей его тяготить любовницы. Поэтому, когда он увидел принцессу Монако, то вздохнул с облегчением - вот оно, новое веселое приключение, которые он обожал.

Принцесса была молода, обаятельна, остроумна и очень привлекательна. Еще большим ее достоинством в глазах короля был тот факт, что принцесса была любовницей Лозена, который прославился при дворе как самый искусный обольститель. Король понимал, что школа Лозена не могла пройти для молодой женщины даром, и страстно захотел ее.

Принцесса, с полувзгляда поняв короля, с радостью дала соблазнить себя. Король не ошибся. В постели эта скромная на вид принцесса оказалась страстной и изобретательной. Искушенный Людовик получил огромное удовольствие. И разумеется, не обирался прекращать свидания.

Но Лозен, воздыхатель принцессы, которая отвечала ему взаимностью, был не так прост. Даже королю он не собирался отдавать такой лакомый кусочек. Лозен узнал об их очередном свидании. Принцесса не скрывала от своего "учителя" встреч с королем, и тот выведал у нее, каким образом они происходят. Лозен только притворно вздохнул - что могут простые смертные против воли короля?

Однако у него созрел хитрый план. В день свидания Лозен заранее отправился к королевским апартаментам и спрятался в шкафу, который стоял в коридоре. Король, вернувшись в свои покои, оставил снаружи ключ для своей красавицы. В одно мгновение Лозен выскочил из шкафа, запер короля в его комнате и вновь удалился в свое убежище, предвосхищая любопытную сцену, которую сам срежиссировал.

Принцесса подошла к двери короля. Рука механически потянулась к тому месту, где обычно находился ключ, и, не найдя его, постучала.

- Кто там? - спросил удивленный король.

- Это я, - ответила принцесса, - разве вы не ждете меня?

Король дернул ручку двери - она не поддалась. Он в бешенстве стал трясти ее. Кричать на весь Лувр король не мог, принцесса тоже оглядывалась по сторонам, опасаясь, что ее увидят. Так, обрушив свой молчаливый гнев на идиотскую ситуацию, в которую попали, любовники договорились перенести встречу. Принцесса быстро удалилась. Лозен еле сдерживался в шкафу, чтобы не расхохотаться.

На следующем свидании с Лозеном принцесса догадалась, что приключение с закрытой дверью было делом рук ее хитрого любовника. Догадалась по его расспросам, по его хитрым намекам. И когда вновь вошла в кабинет короля, который на этот раз был не закрыт, поделилась своими подозрениями.

Король вызвал Лозена.

- Вам надлежит отправиться с инспекцией в Беарнский лес, - холодно сказал король, не глядя в глаза сопернику.

Лозен был не робкого десятка.

- К сожалению, ваше величество, дела более важного характера заставляют меня остаться в Париже. Я благодарю вас за доверие, но вынужден отказаться от столь ответственной миссии, - сказал он, вежливо улыбаясь и при этом прямо глядя в глаза королю.

Это была неслыханная дерзость, и король не выдержал.

- В таком случае вы отправитесь на длительное время в Бастилию, срываясь на крик, выпалил Людовик.

- Как будет угодно вашему величеству, - так же спокойно ответил Лозен.

Король любил театральные эффекты. Но Лозен любил их не меньше. В этой мизансцене истинным героем был он и праздновал победу, хоть и сиюминутную. Он немного жалел только об одном - что не было зрителей. На выходе из Лувра Лозена арестовали.

Теперь королю никто не мешал. Принцесса Монако была полностью в его распоряжении. Но как он раньше уставал от меланхолии Луизы, так теперь он гораздо больше стал уставать от слишком бурного темперамента принцессы. Все познается в сравнении. Луиза лучше. И он вернулся к ней.

Луиза де Лавальер продолжала пользоваться всеми почестями главной фаворитки и не могла не вызывать этим зависть других придворных дам и желание если не сместить ее с завоеванного места, то по крайней мере потеснить ее и тоже получить порцию солнечных лучей от любвеобильного короля.

Свято место пусто не было. Но и заполнено, оказывается, оно было не полностью. Королю мало было правильной, милой, любившей его Марии-Терезии, не хватало ему и тихих ласк вечно несчастной Луизы де Лавальер. Ему нужны были острые ощущения, но не такие, какие давала ему принцесса, не такой прямолинейный повышенный темперамент, а нечто изысканное, при этом, возможно, коварное, одним словом, психика его пребывала в сонном состоянии, и разбудить ее могла только новая любовь, которая изрядно бы пощекотала его нервы.

Именно такой женщиной с очень ярким воображением, которая забавлялась довольно странными играми, и была Франсуаза Атенаис де Мортемар, два года назад вышедшая замуж за маркиза де Монтеспана. Было в ней что-то инфернальное, что и привлекло короля.

Шалости у нее были пока безобидные. Герцог де Ноай в своих мемуарах рассказывает: "Она запрягала шесть мышей в маленькую золоченую карету и позволяла им кусать свои прекрасные руки". В своих роскошных версальских апартаментах она выращивала поросят и козочек. У мадам де Монтеспан были белокурые волосы, большие голубые глаза, красивый орлиный нос, маленький рот с алыми губами, очень красивые зубы. Здоровые белые зубы в ту эпоху считались чуть ли не главным атрибутом красоты. Во рту даже у самых элегантных дам часто зияли черные дыры, или торчали отвратительные гнилые корни. Стоматология была еще не на уровне.

Луиза в очередной раз была беременна, и король обратил внимание на Атенаис. Когда Луиза это заметила, она стала чаще уединяться в своем особнячке, страдая, что король опять ее разлюбил. Как всегда тихо и незаметно она разрешилась от бремени, и как всегда ребенок был пристроен в обеспеченную семью. А Луиза плакала в своем уединении, почти не показываясь никому на глаза.

Но Людовик и не думал бросать Луизу. Она по-прежнему была нужна ему. Просто в настоящее время он очень хотел де Монтеспан. Почему одно должно исключать другое? Он король и может себе позволить самые невероятные театральные эффекты, которые он так любил, причем сам должен был всегда выступать в главной роли. В Сен-Жермене он устроил празднество, которое назвал "Балет муз", где Луиза и мадам де Монтеспан получили главные наравне с королем роли. Этот небольшой балетный спектакль, полностью задуманный Людовиком, показывал всем, что отныне у него две фаворитки с совершенно равными правами - Луиза де Лавальер и мадам де Монтеспан.

Двор веселился о души. Громче всех хлопала королева Мария-Терезия. Бедняжка, она не понимала подтекста этого безобидного на первый взгляд балета. Но финал оказался неожиданным для всех. Людовик XIV в костюме пастушка, порхающий между двух пастушек, вдруг резко приблизился к одной из них - Луизе. Зрители замерли в ожидании амурной сцены. Однако король пропел стихотворение, которое написал ему его любимый поэт Бенесерад специально для этого случая:

Вас не хочу гневить, но лишь предупреждаю,

Что прежних чувств к вам больше не питаю,

И на прощание открыто вам скажу я,

Что не свободен, ибо полюбил другую.

И, повернувшись на каблуках, запорхал к другой пастушке. Мадам де Монтеспан дотанцевала спектакль в приподнятом настроении, Луиза де Лавальер - с трудом держась на ногах.

Людовик, не забывая о своих амурных делах - несмотря на символический балет, он продолжал встречаться с обеими "пастушками", - начал готовиться к войне. Надо было защищать права на наследство его жены Марии-Терезии, которое ей полагалось после умершего в 1665 году Филиппа IV. Людовик решил лично проинспектировать войска, и, не желая надолго расставаться со своими женщинами, пригласил в эту поездку королеву с ее свитой. Шатер короля в военном лагере состоял из трех комнат и одной спальни с двумя кабинками, причем все блистало золотом. Мадам Шатрье, очевидица этих событий, пишет: "На подушках китайского атласа восседали прекрасные амазонки: они могли бы скорее привлечь врагов, нежели нагнать на них страху. В этот эскадрон, возглавляемый его величеством, входили Мадам, мадемуазель де Лавальер, мадам де Монтеспан, мадам де Ровр и принцесса д'Аркур. Дневную жару они пережидали в палатке, и туда же им подавался обед, но ели они отнюдь не по-походному, и сервировка была великолепной. По вечерам они катались на лошадях вместе с его величеством: войска брали на караул, и раздавались мушкетные выстрелы, никому не причинявшие вреда".