Орел взмывает ввысь - Роман Злотников

Впрочем, это время не оказалось для лорда Висбю совсем уж бесполезным. За этот месяц он успел немного продвинуться в изучении русского языка. Нет, поначалу он и не собирался учить столь варварское наречие, от которого просто язык в трубочку сворачивался, но, как выяснилось, здесь существовал закон, что иностранец может поступить на государственную службу только при условии знания русского языка. Исключение существовало только одно. И это были отнюдь не аристократы, а ученые. Поэтому сэр Самуэль, как разумный человек допуская, что намеченный им пост достанется ему не сразу, чтобы не терять времени даром, начал практиковаться в русском языке со своим слугой, коего он нанял на Bolshoi Tarovaty. Это был шотландец по имени Робин, а если коротко — Роб. Роб был сыном человека, перебравшимся на Шетленды года через три после того, как Якоб I, дед этого ублюдка Карла II, вернул их датчанам, которые и продали их русским. По-русски он говорил гораздо лучше, чем по-английски, и… очень хотел съездить в город, который этот потомок жителей Британии считал своей столицей. Так что лорд Висбю, в силу обстоятельств столь поспешно покинувший Лондон, что даже не успел захватить с собой никого из слуг, нанял его относительно задешево.

После карантина из Охтинска тронулись санным поездом, присоединившись к большому купеческому каравану. Дороги здесь считались вполне безопасными, но ехать вместе по практически безлюдным по сравнению с цивилизованными странами российским просторам было веселей. Санный поезд сначала буквально пробирался какими-то лесными дорогами, лишь время от времени выезжая на речной и озерный лед, коий считался еще недостаточно крепким, а после крупного торгового города с двойным названием Veliky Novgorod неожиданно выехали на великолепную дорогу с каменными мостами, верстовыми столбами и даже, чего лорд Висбю не встречал никогда, регулярными и выполненными из камня указателями расстояний до ближайших крупных городов. Все это в очередной раз поразило англичанина, но сэр Самуэль после проделанного пути уже не был тем наивным британским аристократом, коий покидал Лондон, полный воодушевлявших его надежд на стремительную карьеру, непременно ожидающую английского аристократа в черт знает каком поколении при дворе варварского, но страшно богатого царька. Ну еще бы, сумма, которую тот когда-то предложил сэру Фрэнсису Бэкону за организацию своего университета, уже давно стала притчей во языцех. Нет, он уже понимал, что едет по стране, хоть и во многом необычной и даже где-то пугающей, но… несомненно великой. И потому лорд Висбю уже не рвался как можно быстрее попасть в Москву, подозревая, что только лишь одно его высокое происхождение не сможет послужить ему достаточной рекомендацией для занятия того поста, коий он почитал достойным. Да и его опыт работы при дворе Кромвеля также может не произвести необходимого впечатления на русского царя. На меньшее он по-прежнему не замахивался. Само случится… если не удастся произвести впечатление на самую важную фигуру.

Сразу после зала они попали в большой круглый холл, из которого наверх вела мраморная лестница, обрамленная массивными перилами. Его провожатый молча двинулся по ступеням, предоставив лорду Висбю следовать за собой. Сэр Самуэль раздраженно стиснул зубы, но ничего не сказал. Позже…

В Твери лорд Висбю задержался на неделю, или, как здесь говорили, седмицу. Ему надо было осмыслить все увиденное, привести мысли в порядок и начать набрасывать свои предложения по улучшению страны, коими он собирался привлечь к себе внимание царственной особы. А осмысливать было что. Страна активно строилась. В каждом городе, через который ему довелось проехать, высились строительные леса. Больше всего строилось величественных храмов. Иногда их размеры и пышность, на его взгляд, смотрелись просто смешно на фоне окружавших их невысоких деревянных домишек. Когда же сэр Самуэль попробовал выяснить, откуда такое религиозное рвение, выяснилось, что все русские непоколебимо уверены, что их страна находится под особым благоволением Пресветлой Девы Марии, матери Христа, коя избрала их царя для построения истинного, как здесь это называлось, Tsarstva Bogoroditsy на земле, кое не есть, конечно, Царство Божие, но куда как более справедливо и верно, чем обычные земные царства. Вот они строительством сих храмов как бы и благодарят Божественные силы за такое к ним благоволение… ну где-то так как-то. Роб после подобных расспросов часто приходил под хмельком, ох уж это пресловутое русское гостеприимство… а сам лорд Висбю все еще не настолько хорошо говорил по-русски, чтобы проводить собственные расспросы. Их он рисковал проводить, только если ему встречался человек, говорящий на английском или латыни. Кстати, тех, кто понимал латынь, было довольно много, а вот говорящие на английском встречались не настолько часто, как владеющие немецким или голландским. У англичанина даже сложилось впечатление, что практически в любом трактире достаточно было бросить фразу на одном из этих языков и можно было ожидать, что непременно найдется человек, способный вступить в разговор. Оставалось удивляться, зачем русскому царю нужно было вводить требование непременного знания русского языка соискателем должности на государевой службе. Впрочем, если подумать, этому можно было найти объяснение…

Но кроме храмов активно строилось и все остальное: дороги, мосты, дома, как частные, так и всякие общественные. Строительный бум, разразившийся недавно в столице, привел к тому, что по завершении возведения основной части московских дворцов и палат в стране оказалось просто гигантское количество уже довольно опытных рабочих и мастеров строительных специальностей. А деньги в стране были. Ну а желание тратить их именно на строительство, после того как провинциальный люд на примере своей столицы увидел, сколь устроенным, удобным и радующим глаз может быть город, стало просто нестерпимым. Вот так все и сошлось — предложение породило спрос, коий существовал и ранее, но был, так сказать, отложенным.

О том, что они наконец-то приближаются к цели, лорд Висбю догадался по тому, что у высоких двустворчатых дверей, к коим они вышли после очередного поворота коридора, стояли навытяжку двое солдат в таких же, как и у его провожатого, мундирах. И, как ни странно, они также были в весьма почтенном возрасте… За дверями оказалась довольно обширная приемная зала, устроенная очень необычно. По всей зале были расставлены кадки с зелеными растениями, вывезенными, похоже, из Вест-Индии, а всю дальнюю стену занимал огромный стеллаж, заставленный книгами. И это было еще одним отличием, отмеченным англичанином… Книг в этой стране оказалось просто неимоверное количество. Сэр Самуэль помнил, что самым первым, что поразило его в этом путешествии в страну вечных (ну почти) снегов, были четыре (!) книжные лавки, кои он насчитал на двух главных улицах Bolshoi Tarovaty. Четыре! Да во всем Лондоне, наверное, столько не отыщется! Помнится, он тогда не выдержал и, зайдя в одну из них, поинтересовался, как идет торговля. Почтенный хозяин лавки, оказавшийся русским, но, как и все на этом бывшем шотландском острове, прекрасно владевшим английским языком, степенно ответствовал, что с торговлей у него все в порядке. Вот только придется потратиться на расширение склада. Потому как зимой с поступлением товара просто беда. Кораблей-то мало ходит, да и те в основном на юг. По весне торговлишка, бывает, совсем останавливается. По причине полного исчерпания товарных запасов.

После этого вид матроса, читающего на шканцах, его уже шокировал не слишком сильно. Но во всех других русских городах, кои он проезжал, его глаз еще и еще раз цеплялся за вывески книжных лавок, количество которых было явно больше, чем, скажем, количество магазинов колониальных товаров. А русские трактиры? Как выяснилось, прямым указом русского царя было запрещено продавать спиртные напитки в разлив и на вынос. И без закуски. Чтобы выпить в людном месте, надобно было непременно усесться за стол и вместе со shkalic, то есть самой мелкой винной или водочной порцией, непременно заказать как минимум pirojok. Да и еда… К концу путешествия, распробовав русскую пишу, лорд Висбю начал понимать, почему в стране продается так мало колониальных товаров. Страна была настолько обширна, что на ее территории либо где-нибудь непременно находились места для собственного производства колониальных товаров, либо производился некий заменитель, возможно, и более худшего качества, но привычным к нему с детства жителям страны большего и не было надобно… А те культуры, кои русские уже успели освоить, они использовали крайне изобретательно. Так, известный англичанину potato они готовили аж сотней разных способов — вареным, запеченным, жаренным дольками, соломкой, кубиками, делали пюре, пекли блинчики, именуемые teruny, добавляли в супы, в том числе в едва ли не главное горячее блюдо всех приличных трактиров tsarsky borstch. По слухам, его изобрел сам царь, известный кулинар, чья придворная школа поваров гремела на всю Европу.