Путь домой - Михаил Михеев

Курсант об этом не знал, он торопился и через два дня, выехав из скрывающего все вокруг леса, увидел наконец горы…

Красивые были горы. Не слишком высокие и с не самыми крутыми склонами, но уже несущие снежные шапки. Первый снег, который Петр видел на этой довольно теплой планете. Судя по карте, горная цепь была и длинной, и широкой, и перевалы закрывались только на зиму. Петр рассчитывал успеть миновать их намного раньше.

Растительность вблизи гор сильно изменилась. Теперь это были обычные земные сосны, ели и лиственницы, уверенно теснившие эндемичную флору. Судя по всему, климат здесь был им весьма благоприятен.

А климат был, честно говоря, мерзкий – мало того что вблизи гор оказалось намного холоднее, так еще и непрерывно лил мелкий, противный дождик. Сыро, промозгло, да еще и с лошади надо слезать с повышенной осторожностью. Один раз Петр, торопливо спешиваясь по нужде, этим пренебрег – и угодил ногой прямо в центр небольшой, но на диво глубокой и грязной лужи. Изгваздался весь да еще в ботинок воды набрал, хорошо хоть, на ногах удержался, а то бы пришлось ехать дальше с мокрым задом.

Здесь, у подножия гор, располагался последний постоялый двор – следующий ожидался только с другой стороны. Вокруг расположился то ли маленький поселок, то ли большая фактория, в которой можно было купить все необходимое для путешествия через горы по абсолютно грабительским ценам. Курсанту было проще – почти все, что требовалось, он прихватил с собой, а вот некоторым явно пришлось хуже – на его глазах несколько мужчин, отчаянно матерясь, вышли из дома с вывеской, говорящей о том, что здесь торгуют мехами, и, разбрызгивая воду сапогами, зашагали в сторону постоялого двора. Судя по выражению их лиц, обули незадачливых путешественников в этом магазине знатно.

Петру купить надо было разве что продукты, поэтому он направил свои стопы непосредственно на постоялый двор, не отвлекаясь на магазины. Там, сняв за бешеные деньги комнату на ночь и заказав сомнительных вкусовых достоинств ужин, цена которого сделала бы честь самому дорогому ресторану в недешевом Вегасе, Петр засел с этим самым ужином и кружкой пива в углу зала. Дороговизна его не смущала, поскольку денег пока хватало, а задерживаться в этом клоповнике он не собирался, так что настроение было вполне приличным.

Народу было немного – не сезон. А может, отпугивала людей дороговизна. У стойки цедили пиво явно местные – и одеты похоже на прыгающего за стойкой хозяина заведения, и не платили они, как обратил внимание Петр, ни копейки. В углу засели, злобно цедя пиво, те самые мужики, что совсем недавно потрясли Петра шедеврами изящной словесности, ну и еще один стол был занят шестеркой каких-то типов бандитской наружности – то ли грабители караванов, то ли охранники, то ли то и другое вместе, в зависимости от ситуации. Крепкие мужики, мышцы прямо выпирают, одеты разномастно и не слишком опрятно, но оружие, как успел заметить Петр, у всех в полном порядке и весьма добротное. Пожалуй, любой из них мог бы поспорить за титул «самый полный ходячий арсенал года», возникни у кого-нибудь мысль провести столь дурацкий конкурс, столько на них было навешено железок не всегда понятного, но явно убийственного назначения.

К сожалению, спокойно посидеть и отдохнуть перед дальней дорогой у курсанта не получилось, и виноваты в этом оказались те самые увешанные оружием недоумки. Ну и скверный характер самого Петра, разумеется, хотя как раз он-то в последнюю очередь, ибо вначале курсант сидел тихо-мирно и никого не трогал. Однако, в отличие от остальных посетителей, на которых останавливались мутные взгляды уже изрядно подвыпивших бугаев, вел он себя абсолютно нестандартно. Если все нормальные люди старались сразу стать как можно менее заметными и, пусть и заработав пару-тройку презрительных взглядов, избежать неприятностей, то курсанту было на окружающих плевать с высокой колокольни. Я вас не трогаю – вы меня не трогайте, а до ваших мыслей и чувств мне – как до ближайшей военной базы. Парсеков сто… К сожалению, подобное безразличие нравилось не всем, а затуманивающий мозги алкоголь сильно притупил чувство самосохранения некоторых морально неустойчивых личностей.

– Т-ты, благородный! Что тут делаешь?

– Сижу, а что? – спросил Петр, внимательно рассматривая склонившегося над столом верзилу.

Выглядел тот устрашающе, но от курсанта не укрылась и некоторая скованность движений, и то, что меч явно был непривычен здоровяку. Да и, судя по тому, как он вел себя в компании товарищей, в их иерархии его место шестое – в прямом и переносном смысле. Похоже, деревенский увалень, для которого этот поход хорошо если не первый, вот и не обтерся еще. Интересно, сам решил задраться, свою удаль показать или остальные подговорили? Они-то, кстати, смотрят с легкой настороженностью – дворянин, при оружии, да еще и практически трезвый… Да что там практически – вполне трезвый, мужчине кружка пива не доза. В случае схватки может оказаться неприятным противником, вот и послали молодого прощупать почву. Кулаки-то чешутся…

– В-вали отсюда!

– С чего бы? – Петр откинулся на стену, с интересом рассматривая хамящего индивида.

Так рассматривают таракана – и мерзко вроде, и в то же время интересно, лапками перебирает, усиками шевелит. Очевидно, тот почувствовал исходящее от курсанта презрение, поскольку продолжать разговор не стал, а решил сразу перейти к делу и врезал курсанту по морде. Точнее, попытался это сделать.

Ему, наверное, казалось, что ударил он сильно, быстро и умело. Насчет сильно – это да, вопросов нет, а вот насчет всего остального… Петр видел движение его кулака, как в замедленной съемке, и мог сделать с этим деревенским увальнем все что угодно, однако предпочел просто убрать голову с траектории движения утяжеленного зажатой свинчаткой кулака и позволить тому врезаться в стену. Толстое бревно, в которое этот кулак ввинтился со всего размаху, казалось, даже прогнулось, а стена как будто вздрогнула.

– А-ва-ва-ва… – выдохнул здоровяк, глядя на раздробленные костяшки пальцев.

Петр презрительно усмехнулся и резко ударил его по ушам, прерывая импровизированный концерт. Спокойно понаблюдал, как бесчувственное тело стекло на пол, и так же спокойно вернулся к пиву, сочтя инцидент исчерпанным.

Однако товарищи покалечившегося, очевидно, считали иначе. Недовольно ворча, они стали подниматься из-за стола, напоминая разъяренных медведей – такие же неуклюжие и медлительные на вид и столь же стремительные и непредсказуемо опасные, когда дойдет до реальной схватки. Петр оценил их плавные, точные движения, моментально сообразил, что с ворочающимся на полу, потерявшим ориентацию неумехой они имеют мало общего, и тоже поднялся. Небрежно бросил руку на эфес палаша (привык к нему за время странствий так, что без ощущения тяжести клинка на бедре уже чувствовал себя голым) и скорчил неприятную рожу. Ровно настолько неприятную, чтобы все поняли, что связываться с ним не стоит. Увы, стоящие перед ним, очевидно, «всеми» себя не считали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});