Без ума от герцога - Элизабет Бойл

— Учитывая пагубные наклонности Стерлингов, это нелишне, — заметила Минерва.

— В сторону суеверия, — деловито сказала Люси. — Вернемся к более существенному вопросу. Почему я их не получила?

Элинор взглянула на Минерву, которая, застонав, продолжала признание:

— Было решено…

— Леди Женева решила, — добавила Элинор.

— Да, леди Женева, — кивнула Минерва. — Она думала, что благоразумнее подождать и посмотреть…

— Чего подождать? — уставилась на них Люси. — Выживет ли Арчи? Будут ли у нас дети? Унаследует ли он титул?

Элинор и Минерва потупились, как парочка карманников, пойманных на месте преступления.

— Это была идея Женевы, — сказала Элинор. — Полагаю, она не слишком радовалась тому, что Арчи унаследует герцогский титул. Она считала его немного…

— Идиотом? — подсказала Люси. — В этом я не стану с ней спорить. И полагаю, мысль о том, что я, дочь вора и пользующейся дурной славой итальянки, надену бесценную реликвию Стерлингов, была для леди Женевы невыносима.

— Что-то вроде этого, — признала Минерва.

— Да, — поспешила согласиться Элинор.

Люси, удивив их обеих, рассмеялась:

— Я наверняка бы их потеряла. Никогда не питала слабости к украшениям. Но если ты собираешься носить бриллианты Стерлингов, Элинор, смотри, чтобы среди гостей не было Фелисити.

Все засмеялись и снова уселись, Элинор все еще держала платье.

— Минерва права, — взглянула на него Люси, — Бриллианты подойдут, если ты решишь соблазнить своего мистера Сент-Мора.

— Люси! — одернула ее Минерва. — Перестань настаивать, чтобы Элинор завела любовника. Но отрицать нечего. С этим бархатом бриллианты будут смотреться ошеломляюще. — Помолчав, она следующей фразой сразила подруг: — Признаюсь, я понимаю твое искушение. Сент-Мор чертовски красив.

— Минерва Стерлинг! — повернулась к ней Люси. — Кто бы мог подумать, что ты такая грешница?

— Прошлой ночью она как раз тосковала о дерзком бароне, — наклонившись, добавила Элинор.

— Да что ты! — улыбнулась Люси. — Минерва, я поражена, ты полностью под моим влиянием. — Потянувшись к чайнику, она стала наливать себе чай.

— Тоже мне, дерзкий барон! Я ни о чем таком не думаю. Я сказала это о мистере Сент-Море только потому, что вчера его как следует разглядела, — заявила первая леди Стэндон. — Он настоящий джентльмен. Как жаль, что он не титулован и не богат.

— Да, судьба мне не благоволит, — сказала Элинор.

— Как знать, — подула на чай Люси.

— Клянусь, он похож на того повесу, который лет десять назад был героем скандалов. — Минерва похлопывала по губам пальцем. — Как же его звали? — Она посмотрела на Люси, но та пожала плечами и принялась наливать чай Элинор.

— О Господи! Теперь я вспомнила, — нахмурив брови, не унималась Минерва. — Разве он не похож на этого безумного… как же его имя? Да, лорд Дж…

Какое имя произнесла подруга, Элинор не услышала, поскольку Люси ухитрилась плеснуть чай на колени Минерве.

— Люси, что с тобой?! — вскочила Минерва.

— Ох, нельзя мне разливать чай! Давай помогу. — Схватив Минерву за локоть, Люси потащила ее из комнаты, оставив Элинор задаваться вопросом, не сошли ли ее подруги с ума.

* * *

В холле, вдали от любопытных ушей, Люси встряхнула Минерву:

— Ты едва все не испортила!

— О чем ты говоришь? Если бы вода в чайнике не остыла, ты бы меня ошпарила!

— Минерва, забудь про чай. Я говорю о мистере Сент-Море.

— С ним что-нибудь случилось? Я всего лишь собиралась сказать, что он может сойти за брата Безумного Джека Тремонта.

— Может, Минерва, — едва слышно прошептала Люси. — Потому что он и есть брат Безумного Джека. Мистер Сент-Мор — это герцог Паркертон.

Глава 9

Джеймса проводили в главный зал на втором этаже лондонской резиденции Эйвенбери.

Поскольку Эйвенбери обычно жил в провинции, это настоящая удача, что он оказался в Лондоне. Слуги, разинув рты, глазели на Джеймса, когда он следом за дворецким поднимался по лестнице. У Эйвенбери гости бывают редко.

Встречавшийся с предыдущим герцогом, суровым и неумолимым человеком, который относился к своему положению и привилегиям как другие к воздуху, Джеймс толком не знал, чего ждать от нынешнего обладателя титула.

Дворецкий ввел его в хорошо обставленную комнату и громко объявил:

— Ваша светлость, позвольте представить, герцог Паркертон.

— Для меня честь познакомиться с вами, ваша светлость, — низко поклонился Джеймс.

— И для меня тоже, ваша светлость, — ответил Эйвенбери.

Выпрямившись, Джеймс взглянул на него. Этот Эйвенбери цветом волос, а главное, серьезным выражением лица походил на прежнего герцога, что вряд ли сулило удачу задумке Джеймса.

А он надеялся, что у Эйвенбери есть склонность к авантюрам.

— Вы свободны, Хиггингс, — махнул рукой дворецкому Эйвенбери.

Чересчур заботливый слуга снова подозрительно взглянул на Джеймса, затем поклонился и вышел.

— Как это мы с вами раньше не встречались, ваша светлость? — спросил Эйвенбери, пересекая комнату.

— Это упущение, — ответил Джеймс. — Я в свое время встречался с вашим отцом.

Эйвенбери кивнул и, подойдя ближе, вглядывался в Джеймса.

— Паркертон, это правда синяк?

— Да, — с некоторой гордостью ответил Джеймс.

Герцог присвистнул.

— Как это вышло?

— Это было дело чести. Граф Клифтон нанес мне удар прямо посреди «Уайтса».

— Никогда ничего подобного не слышал! — воскликнул Эйвенбери.

— Да и я тоже, — признался Джеймс.

— Это больно?

— Было больно, — сказал Джеймс. — Я даже потерял сознание.

Эйвенбери изумленно покачал головой:

— Постараюсь в будущем не ссориться с графом Клифтоном.

— Мудрое решение. — Джеймс оглядел элегантную комнату и заметил на письменном столе стопки книг. — Вы посещаете библиотеку?

— Это все Грэмшоу, — застонал Эйвенбери. — Говорит, что Лондон — это образование. По воскресеньям он подбирает для меня книги. Вот почему я просил вас прийти сейчас. Я предпочел бы проехаться верхом в парке, а не читать «Одиссею».

— В такой чудесный день я вас не виню, — согласился Джеймс.

— Грэмшоу ужасно занудный, — признался Эйвенбери, жестом пригласив Джеймса сесть на широкий диван у окна, выходившего в парк. — Он мой наставник.

— Я догадался. — Джеймс вспомнил собственного наставника, строгого и требовательного, весьма походившего на этого Грэмшоу. У них с Эйвенбери много общего, оба рано унаследовали титул, хотя Джеймс был не так юн, как Эйвенбери, которому только одиннадцать.