Воин сновидений - Кирилл Кащеев

А потом в ноге вспыхнула… боль!

Глава 26

Плененный в скелете

Уложенный между сиденьями Богдан коротко раздраженно вскрикнул.

Ирка торопливо наклонилась к другу, заглядывая ему в лицо.

– Что там? – оборачиваясь с переднего сиденья, обеспокоенно спросила Танька.

– Вроде ничего. Спит, – продолжая всматриваться в по-прежнему безмятежные черты Богдана, пробормотала Ирка.

– И давно он так? – гоня завывающий «уазик» по запруженным машинами улицам, бросил Ментовский Вовкулака.

– Давно! В том-то и дело, что слишком давно! – зло бросила Танька, но хорошо знающая подругу Ирка мгновенно уловила в ее голосе подступающие слезы. Поправив подсунутую под голову Богдана куртку, девчонка еще послушала его тихое, безмятежное дыхание. Все вроде как обычно. Только бледный он очень, аж синева под глазами проступила, и нос заострился. Тревожно покачав головой, она снова откинулась на спинку сиденья. Под ногой влажно чвякнуло. Ирка опустила глаза… и из горла у нее вырвался тихий задушенный хрип.

Резиновый коврик машины был залит кровью. Выползающее из-под ног Богдана темно-багровое пятно растекалось все шире. Сдавленно ругаясь, Ирка нырнула между сиденьями, задрала Богдану штанину…

Нога Богдана носила на себе те же следы укусов, что и забинтованное плечо. Из растерзанной вены толчками била темная кровь.

– Мамочки! – взвыла от ужаса Ирка, пытаясь пальцем прижать вену. Окровавленные руки скользили. Танька коротким хлопком накрыла жуткую рану. От ладони потянуло холодом, словно ледяным тампоном примораживая хлещущую кровь. Срывающимся голосом Ирка прокричала заговор на затворение крови.

– Фух! – обе ведьмочки с облегченным вздохом откинулись на сиденья. Жуткая рана на ноге у мальчишки перестала кровоточить, запекшаяся кровь подсыхала багровым рубцом. Девчонки дружно перевели взгляды на его лицо.

Богдан продолжал спать, мирно посапывая. На лице его не дрогнул ни один мускул.

– Ему что, не больно? – изумленно охнула Ирка.

– Нет, – не отрывая глаз от дороги и только больше наращивая скорость, рявкнул Вовкулака.

– А кому же тогда больно? – едва слышным шепотом выдохнула Танька.

– Здухачу! – сквозь разом удлинившиеся зубы выдохнул Ментовский Вовкулака, утапливая педаль газа до упора. – Раны проступают на спящем теле, но боль достается здухачу…

Ирка не совсем поняла, что это значит, и уже даже открыла рот, чтобы переспросить. Но в эту секунду поймала отражение Танькиных глаз в зеркальце заднего вида. Танька понимала каждое сказанное старым Вовкулакой слово. И лицо у нее было такое!.. До Ирки без всяких вопросов дошло: уход боли к здухачу – это плохо. Нет, не так. Это очень плохо.

«Уазик» вошел в крутой вираж, Ирку бросило на дверцу.

– Что за тварь хоть его укусила? – прокричала она, восстанавливая равновесие.

– Понятия не имею! – всхлипнула в ответ Танька, цепляясь за ручку. – Никогда о таких не читала! Мне бы поискать, в книгах порыться…

– Нечего там искать! – сквозь зубы прорычал Ментовский Вовкулака, под завывание мигалки проносясь на красный свет. Мимо мелькнула перекошенная от ужаса физиономия какой-то бабки. – Шелудивый Буняк снова в наши места пожаловал. В прошлый раз мало наозоровал. – Ментовский Вовкулака хищно припал к рулю. Стрелка спидометра исчезла, спрятавшись за край. Вой сирены разрывал уши. – Ты его знаешь как Вия.

– Вий? Вий? «Поднимите мне веки…»? – Танька растерялась так, что выпустила ручку дверцы и при следующем вираже повисла на ремне безопасности, едва не приложившись лбом о стекло. – Вий, который у Гоголя? – вползая обратно на сиденье, вопросила она. – Но этого не может быть! У Вия веки, а не брови, и тело есть…

– Гоголь – писатель, – внушительно перебил ее Ментовский Вовкулака, наращивая скорость, хотя казалось, это невозможно. Девчонок вдавило в сиденья. – Настоящий Шелудивый Буняк командовал татарским набегом. Преславный князь Роман Галицкий встретил его с дружиной и в бою отсек Буняку голову. Тело упало, а голова в бега ударилась. И все, на что она глядела, уходило под землю. Пока катилась – трех городов недосчитались.

– Князь Роман Галицкий – это где-то двенадцатый век? – прикинула Танька. – Ну тогда и города были все-таки поменьше. Примерно как нынешний нормально заселенный квартал многоэтажек.

– Хватит рассуждать! – рявкнула с заднего сиденья Ирка. – Танька, а ну-ка быстро снова свяжись со здухачем! У нас многоэтажек, конечно, полно, но это еще не повод их под землю спускать!

Танька снова уставилась в компьютер…

– Ой! – в панике завопила она. – Что эта голова там бормочет?!

…Ошеломленный неимоверной, оглушающей болью, здухач хрипло закричал. Рванул свой меч, выдирая его из хватки пластиковой клешни. Забился внутри стискивающего его скелета, чувствуя, как холодный пластик смыкается вокруг него, превращаясь в тюрьму. Ощущение впившихся в тело клыков пропало, зато он услышал голос. Тихий, утробный звук, зарождающийся в гортани и никогда не проходивший сквозь легкие. За неимением таковых. Лихо выписывая круги вокруг пластикового скелета, голова ревела-бормотала:

– Душа, душа, де бродила? Де б ни була – ступай до тила. До слепых, мертвых очей, до неживых костей, до нехожалых ног, до недержалых рук…

Здухач ощутил, как, повинуясь словам заклятья, его, словно взвешенный и отмеренный продукт в супермаркете, запаивают в вакуумную пленку и стягивают с… пластиковым скелетом. Обзор ограничился пустыми глазницами, ребра сдавили грудь, болтающиеся на шурупах пластиковые конечности вросли в полупрозрачные руки и ноги воина. Ободранный и почерневший от огня рыцарский плащ обернул плечи школьного скелета. Серебряный меч с тонким обиженным звоном упал на пол.

Живая голова торжествующе захохотала. Здухач попытался повернуть приросший к нему череп… но всаженный в пластиковый позвоночник штырь не позволил даже шелохнуться. Живая голова сама любезно подпрыгнула… и жуткий взгляд раскосых глазок уставился в глазницы черепа. Под загнанным в скелет здухачем дрогнул пол. Покачнувшись, костяк рухнул в дыру. Застрял. Постукивая шарнирами, его руки и ноги бессильно свесились. Заточенный в пластик здухач с ужасом глядел вниз. Этот скелет стал его телом, и если они оба звезданутся об пол нижнего этажа… Конец!

Рядом послышался раздраженный скрежет зубов… и здухач всеми пластиковыми ребрами ощутил взгляд живой головы. Дыра в межэтажной перегородке стала расширяться… и школьное пособие, кувыркаясь, полетело вниз. А с ним и здухач. В сознании раздался истошный девчоночий вопль, и, словно подстегнутый, воин сновидений отчаянно рванулся на волю…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});