Молли Мун и путешествие во времени - Джорджия Бинг

Слуги внесли в комнату серебряные блюда, накрытые крышками. Еда в них пахла необычайно вкусно.

— Ешь! Эти гадостные угощения — для слостей, то есть для тебя, Ломми.

Десятилетняя Молли помедлила. Почему махараджа так ласков с ней? Она опасливо начала жевать.

И сразу поняла, какая для нее приготовлена пытка, — пища была наперчена до невозможности. Девочка закашлялась и схватила салфетку, чтобы выплюнуть в нее еду.

— Я сказал, ешь!

Молли попыталась. Она еще никогда не пробовала таких острых блюд. Во рту горело, как в адском пекле.

— Не могу!

— Сможешь. — Вакт приблизил к ней огромное лицо. — Ешь, или умрешь, — проворковал он с улыбкой.

И Молли стала есть. Во рту все онемело. Она выдула три кружки воды, но огонь не унимался.

— Вкусненько, остренько! Вкустренько, осненько! — издевательски приговаривал Вакт.

Это было настоящее истязание. И чем больше она мучилась, тем веселее смеялся гигант.

— Ты хорошо запомнила? — спрашивал он снова и снова. — Хорошо позамнила?

Девочка не понимала, что он имеет в виду.

Одиннадцатилетняя Молли проснулась в холодном поту. Она ненадолго задремала в хоуде после обеда, и во сне у нее всплыли ужасные новые воспоминания. «Ты хорошо позамнила?» — Вакт спрашивал это у нее теперешней, она точно знала. Он разговаривал с ней через десятилетнюю пленницу.

Молли помнила, что, поев, она вернулась в комнату к трехлетке и младенцу. Лишь через два часа ее язык снова обрел чувствительность.

Старшая Молли прижала к себе щенка — та пахла точно так же, как ее Петулька. Девочка улыбнулась: ну конечно, ведь это и есть та же самая собачка.

Если Петулька жива, то, может быть, она вспомнит, как ее гладили. Молли уткнулась лицом в бархатистую шкурку и зажмурилась.

Глава двадцать девятая

Вечером, когда закатное небо окрасилось пурпуром, они прибыли в Агру.

— Я же говорила, что была здесь! — заявила шестилетняя Молли, тыча пальцем в сторону дворца.

Тадж-Махал действительно выглядел именно так, как она описывала, — купол казался воздушным, словно огромное золотистое безе.

— Правда потрясающе? — выдохнул Лес.

Оджас ткнул Амрит ногой, направляя ее вправо, и слониха понесла их к берегу реки Джамуны, в порт.

Впрочем, портом его можно было назвать с большой натяжкой: так, всего лишь маленькая деревянная пристань на размытом дождями песчаном берегу. Рядом на воде болтались на привязи несколько лодок. Две девочки сидели на корточках возле горки разложенных на соломе дынь. Противоположный берег представлял собой пустынную, затопленную водой равнину.

Друзья спустились на землю.

— Ну вот, — сказал Оджас, махнув рукой вдоль течения реки. — Город Света Варанаси, или Бенарес, находится там.

Глянув в том направлении, Молли вдруг вздрогнула. В реке что-то вспыхивало и мерцало.

— Что это? — спросила она, спускаясь поближе.

Сразу за пристанью качались на воде странные свертки, похожие на самодельных кукол, запеленатых в белый и желтый шелк. Из свертков торчали только головы, но с первого же взгляда стало ясно, что каждая кукла изображала одного из членов их команды. Там были Лес, Рокки, Молли, Оджас, маленькая Молли и щенок. Кто-то поджег их, и пламя лизало разрисованные кукольные лица.

— Похоже на колдовство, на порчу! — ахнула девочка.

— Я не верю в колдовство. — Рокки с отвращением смотрел на пылающие свертки.

— Это подсказка! — завопил Оджас. — В Город Света привозят умерших, чтобы отправить их в последний путь. Их тела заворачивают в шелк и сжигают, а пепел бросают в реку. Вакт оставил подсказку, ты должна ехать в Бенарес.

— Я не хочу, чтобы меня запеленали и сожгли! — заверещала шестилетняя Молли.

— Нет, конечно нет, — торопливо пробормотал Рокки. — Это просто… просто шутка.

— Шутка? А-а…

Малышка сразу успокоилась и, усевшись на камушке, стала играть со щенком.

— Этот тип тяжело болен, — сказал Рокки. — Его запереть надо. В одиночной камере сумасшедшего дома строжайшего режима.

Молли снова поглядела на реку и заметила широкую и длинную деревянную лодку с бамбуковым навесом. Сразу за острым носом располагалась крошечная палуба. Весь центр судна занимало что-то вроде палатки, а сзади размещалась открытая площадка для грузов.

— Оджас, спроси того человека, нельзя ли нанять его судно?

Девочка достала из кармана мешочек с деньгами, которые они получили еще у загипнотизированного продавца одежды.

— Удачная мысль. — Оджас сунул два пальца в рот и свистнул.

Капитан, смуглый человек со свернутым набок носом, выглянул из палатки.

Так Молли, ее друзья и слониха оказались на красивой индийской лодке. Капитан поднял маленький потрепанный парус, повернул деревянный румпель, и они тронулись в путь, удаляясь от Агры. Быстрое течение несло их к реке Ганг и Городу Света Варанаси.

Дни и ночи сменяли друг друга. Заняться было особенно нечем. Друзья просто пялились на проплывающие мимо берега: на птиц, зверей и людей, живущих вдоль реки.

Ливни прекратились. Утром и после обеда компания чистила ту часть лодки, которую занимала Амрит. По вечерам капитан бросал якорь, и все лезли в реку купаться. Слониха выбирала место помельче и ложилась на бок, а кто-нибудь забирался на нее и тер шкуру щеткой. Когда все вокруг ныряли, она тоже полностью погружалась под воду, как бегемот.

Завтраки, обеды и ужины прекрасно готовил помощник капитана.

Молли часто играла со щенком, и, хотя дни на лодке проходили просто замечательно, ее преследовали мысли о том, как живется взрослой Петульке.

Как-то ночью Молли и Рокки лежали на палубе, глядя на звезды.

— Мне так жаль, что я почти ничем не могу тебе помочь, — сказал вдруг мальчик.

— О чем ты?

— Ну, от моего голосового гипноза не больно-то много пользы.

— Это не твоя вина. Просто здешние жители говорят на другом языке. И потом, Рокки, ты мне здорово помогаешь! Ты всегда знаешь, что посоветовать. А еще нашел книгу отзывов и успокаиваешь нас… Ты такой умный!

— Ну да… Но я не способен на какое-то крупное дело, на что-то эффектное.

— По-твоему, что-то эффектное важнее того, что делаешь ты?

— Ну, все-таки я далеко не первая скрипка в оркестре…

— Ты самый крутой парень, которого все любят и рядом с которым всегда хорошо! Уж лучше бы я была такой, как ты, чем солировать в оркестре. И вообще, если бы твоя мать тебя нашла, ты бы ей страшно понравился, это точно. Ты такой обаятельный, уравновешенный, дружелюбный! Без тебя шестилетней Молли было бы очень плохо.

— Правда?

— Да. Она тебя так любит. Больше, чем меня! — Молли засмеялась. — А ведь должна любить меня, потому что я — это она сама. Но она все-таки любит тебя!

Мальчик улыбнулся.

— У тебя особый талант: рядом с тобой людям уютно и спокойно, — продолжала Молли. — Что может быть лучше такого таланта? Да ты станешь самым классным доктором в нашей гипнотической клинике!

— Спасибо.

Как-то вечером, когда солнце уже село, они миновали маленький белый храм на берегу реки. Возле него стоял человек, при виде которого Оджас пришел в страшное волнение. Он объяснил, что это знаменитый аскет, садху. Тот стоял на одной ноге, вытянув обе руки вверх. Ногти на пальцах рук были такой длины, что закрутились в трубочки. Как уверял Оджас, человек стоял в этой позе, не меняя ее ни на минуту, вот уже сорок три года!

— Он что, сумасшедший? — удивилась Молли, оглядываясь назад, так как лодка уже плыла дальше.

— Нет. Просто посвятил себя богам, — восхищенно ответил Оджас. — Этот святой человек доказывает им свою любовь и преданность. Когда боги поймут, что ради них он готов на любую жертву, они сделают так, чтобы после смерти он больше не родился вновь в этом мире, а прямиком отправился на небеса.

— Будем надеяться, что боги заметят его старания, — сухо бросил Рокки. — Иначе окажется, что он совершенно напрасно простоял всю жизнь столбом.

— Значит, индуисты верят в то, что после смерти они рождаются заново? — спросила Молли.

— Да. Можно родиться пчелой, или комаром, или прекрасной слонихой, или гениальным гипнотизером. Все зависит от того, как ты себя вел в прошлой жизни.

— И ты в это веришь?

— Конечно! — Оджас засмеялся. — Ведь я индуист. А во что ты веришь?

— Не знаю, — ответила она. — Вокруг так много хороших религий, что трудно выбрать какую-то одну. Но я верю в доброе отношение к людям. Относись к другим так же, как хочешь, чтобы относились к тебе. Помогай тем, кому плохо… ну, что-то вроде этого.

— Мне нравится. Если бы все так думали, то жить было бы гораздо легче. Очень важно, чтобы люди могли верить во что хотят. И хорошо, когда их вера не причиняет вреда другим. А то ведь некоторые чокнутые даже убивают тех, кто верит в других богов! Какими бы ни были высшие силы, не думаю, что им это нравится. Бог любит, когда люди добры. — Мальчик кинул Амрит кривую деревяшку, и та ловко поймала ее хоботом.