Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

Оскорблять его не входило в мои планы, однако я должен был высказать то, что думаю по поводу его поведения.

– …И так далее, и тому подобное, – прервал он меня. – Короче, забери меня в шесть на аэродроме.

– Ты все еще не завязал с этим занятием?

– Поверь, старик, это даже круче, чем секс, – ответил он.

Это было недоступно моему пониманию, поэтому я предпочел промолчать. В свободное от службы время Пит подрабатывает фотографом на аэродроме Тетерборо. Он снимает людей в тот момент, когда они прыгают с парашютом. И потом продает снимки тем счастливчикам, которые сумели благополучно достигнуть земли. Его клиентами становятся в основном новички, которым в жизни не хватает острых ощущений. Что же касается самого Пита, то он серьезно занимается парашютным спортом в течение многих лет.

Лично я разбираюсь в прыжках с парашютом примерно так же, как говорю на языке суахили или понимаю язык женщин. То есть я в них не разбираюсь ни капельки. Люди добровольно выпрыгивают из самолетов с единственной целью: попасть на ту же самую землю, с которой их никто не гнал и где они чувствовали себя в полной безопасности – до того, как добровольно залезли в эти самолеты. Ну, и в чем смысл?

Конечно же, парашютист получает все необходимое, чтобы обеспечить безопасность. А именно: кусок нейлона, который раскрывается над головой человека, который несется по направлению к земле с бешеной скоростью. Раньше я даже не представлял себе, насколько прочен этот нейлон. Например, я никогда не слышал о том, чтобы заключенные в тюрьме строгого режима, готовя побег, пытались перепилить нейлоновые решетки. Или чтобы опасных зверей держали в зоопарке в нейлоновых клетках.

Разумеется, парашютист не ограничивается куском ткани. Он предусмотрительно напяливает себе на голову изящную каску, которая никоим образом не защищает остальное тело. Как поступит парашютист в том случае, если нейлоновая тряпка подведет его и не раскроется? Вероятно, он постарается приземлиться на голову. Лично я не собираюсь играть в подобные игры со смертью. Мне это не нужно. В чем глубокий смысл этих действий? Мне и так хорошо: ведь я жив. Я прекрасно отдыхаю у себя дома, когда лежу на диване.

Когда я приехал на аэродром, Пит только что приземлился. Уже через пятнадцать минут все фотографии были распроданы, и он сидел в моей машине. Для того чтобы попасть на стадион, мне пришлось приобрести у «добрых людей» два билета по восемьсот долларов. А потом еще купить и вручить своему спутнику по банке пива в каждую руку.

С первых же минут этот матч превратился в настоящее стихийное бедствие. А к исходу первой половины игры наши «Ники» проигрывали со счетом шестнадцать – ноль, так что можно сказать, я заплатил по сотне долларов за каждое проигранное очко.

– Давай лучше поговорим о деле, – предложил я.

– Что, прямо сейчас?! Прямо на стадионе? – возмутился он. – Старик, не порти мне удовольствие от игры. Мы сможем потом пойти в «Чарли» и разговаривать там, сколько душа пожелает.

– А я думал, что «Чарли» тебе надоел.

– Так оно и есть. Но я сумею побороть в себе это чувство.

К концу третьей четверти игры счет дошел до двадцати семи очков не в пользу «наших». К счастью, примерно тогда же болельщикам перестали продавать пиво, и только благодаря этому мне удалось вытащить Пита со стадиона.

В машине на обратном пути я предпринял очередную попытку поговорить о деле. Мне вовсе не улыбалась перспектива превратить рабочую встречу с Питом в романтическое свидание при луне.

– Тебе известно что-либо о человеке по имени Томми Лэсситер?

Пит внезапно насторожился и замер. Впрочем, это неудивительно, если учесть, сколько пива попало к нему в желудок.

– А почему ты спрашиваешь?

– Он убил Линду Падилла.

Пит замотал головой.

– Лэсситер – наемный убийца, профессионал. Он не может быть серийным убийцей.

– Пит, это не пустые домыслы. Я знаю, о чем говорю.

– Так возьми же свое знание, покажи его присяжным и выиграй этот процесс.

– В том-то и дело, что мне нечего показать присяжным.

– Расскажи мне все, что тебе известно, – сказал Пит.

– Мне удалось поговорить с одним заключенным. Он сказал, что это Лэсситер организовал убийство Рэнди Клеменса.

– Тебе удалось найти человека, который осмелился настучать на Лэсситера? – В голосе Пита сквозило явное недоверие.

– Это удалось Маркусу.

Пит был знаком с Маркусом, поэтому никаких дополнительных объяснений от меня не потребовалось.

– Так о чем ты хотел меня попросить?

– Чтобы ты помог мне его поймать.

Пит расхохотался, и это была совсем не та реакция, на которую я рассчитывал.

– Останови машину и подожди здесь минуточку. Сейчас я его тебе поймаю.

– Я не шучу, Пит. Этот человек убил уйму народа. По-моему, самое время его остановить.

Пит постарался взять себя в руки, и его смех перешел в сосредоточенное сопение.

– Ты думаешь, он где-то на нашей территории?

– Не уверен, но думаю, что так. Я точно знаю, что он был здесь в то время, когда погибли эти женщины.

– Пойми, Энди, скорее всего он давно уже свалил. У тебя нет никаких доказательств его причастности к убийствам. Так чего же ты хочешь от полицейского, который может действовать только в пределах штата?

– Наверняка за ним числятся и другие преступления.

– Разумеется.

– Предположим, до тебя дошла информация о том, что его видели в наших краях. Это достаточный повод, чтобы объявить его в национальный розыск, или как там у вас это принято?

– Ты хочешь, чтобы я обратился с этим ходатайством к своему начальству?

Я кивнул.

– Скажи им, что ты получил эту информацию из надежного источника. Попроси сделать так, чтобы каждый коп в этом штате имел перед глазами фотографию Лэсситера. Кстати, я тоже хотел бы получить его портрет.

– Даже не знаю, что сказать, Энди…

– Согласись, Пит, вы ведь ничего не теряете. В худшем случае вам опять не удастся его поймать.

– Ладно, будь по-твоему.

Посчитав свою миссию выполненной, я развернул машину и, вместо того чтобы везти Пита в «Чарли», отвез его домой.

Когда я сам добрался до дома, Лори была уже в постели.

– Привет, – пробормотала она сонным голосом. – Как дела?

– Он пообещал сделать все, что от него зависит.

– Ну и отлично, – она улыбнулась. – Ложись спать.

Я начал раздеваться.

– Да, совсем забыл тебе сказать. Синди выходит замуж.

– Рада за нее.

Лори пыталась поддержать разговор, хотя было ясно, что ей гораздо больше хочется спать, чем беседовать.

– Она сказала, что женщина не может обмануть свое сердце.

– М-м-м-м… – это все, что Лори смогла сказать на заданную тему.

– По-моему, она права. А ты как думаешь?

– М-м-м-м…

Эти звуки я расценил как положительный ответ.

* * *

Капитана Терри Миллена Такер вызвал последним, и это было не случайно: именно его свидетельские показания были призваны достойно завершить картину. Миллен занимался расследованием этих преступлений с самого начала, вернее, с того момента, когда за дело взялась полиция штата. А главное, он больше, чем другие, общался с Дэниелом.

Все вещественные доказательства уже были представлены суду, причем самым эффектным образом. А теперь Такер наверняка рассчитывал, что Миллен сконцентрирует внимание присяжных на осведомленности Дэниела по части обстоятельств преступления. Конечно же, он намерен доказать, что Дэниел знаком с этими обстоятельствами по той простой причине, что сам и является преступником. Ну, а нашей задачей было доказать, что Дэниела посвятил во все детали другой человек – настоящий убийца.

Еще до того, как Миллен занял свое место на трибуне свидетеля, я понял, что меня лишили весомого повода заявить очередной протест. Раньше в своем официальном обвинении Такер указывал лишь убийство Линды Падилла, а по поводу трех остальных преступлений ограничивался лишь намеками, что давало мне повод протестовать. Сегодня же он явно был намерен заявить о них по всей форме.

Именно с этого Миллен и начал свои показания: он продемонстрировал фотоснимки с изображениями трех жертв, чем привел членов жюри в состояние шока. При виде страшных и отвратительных подробностей присяжные пришли в ужас и загорелись праведным гневом. Я видел, что Дэниел изо всех сил пытается следовать моему наказу и сохранять невозмутимый вид, однако его лицо помимо воли исказила гримаса. Уверен, что больше всего его угнетала мысль о том, что люди считают эти чудовищные злодеяния делом его рук.

Во время перерыва Дэниел обратился ко мне с неожиданной просьбой:

– Ты не мог бы дать мне копии полицейских отчетов по поводу этих трех убийств?

До сих пор он тщательно изучал только документы по делу Линды Падилла и ничем другим не интересовался, поскольку официально его обвиняли только в одном преступлении.