Маленький незнакомец - Уотерс Сара

Родерик смолк, забыв о тлевшей сигарете. Потом глухо проговорил:

— Нэш служил во флоте и был убит в Малайе. Знаете, я почувствовал облегчение, когда узнал о его смерти. Я уже летал, но ощущение было такое, словно кто-то из одноклассников сообщил, что родители перевели Нэша в другую школу… Наверное, бедняга Моррис тоже умер. Интересно, как там его брат. — Голос его огрубел. — Жалко, я не стал совладельцем гаража. Я был бы в сто раз счастливее, чем сейчас, когда все силы вбухиваю в это проклятое имение. За каким чертом я это делаю? Ради семьи, скажете вы с вашей удивительной прозорливостью. Вы вправду считаете, что такую семью стоит спасать? Посмотрите на мою сестру! Дом высосал из нее все соки, а теперь тянет их из меня. Вот что он творит. Он хочет нас всех угробить. Ладно, пока я сопротивляюсь, однако надолго ли меня хватит? А когда со мной будет покончено…

— Полно вам, Род, — сказал я, потому что голос его взвился, а сам он беспокойно заерзал.

Увидев, что сигарета погасла, Родерик прикурил от нового газетного жгута и швырнул его в огонь, но он, ударившись о решетку, упал на ковер. Я поднял горящую бумагу и кинул ее в камин. Потом, видя состояние своего собеседника, прикрыл очаг сетчатой шторкой, какая бывает в некоторых каминах, чтобы не обожглись дети.

Родерик откинулся в кресле, воинственно сложив руки на груди. Затем, пару раз пыхнув сигаретой, он стал оглядывать комнату; на исхудавшем бледном лице его темные глаза казались огромными. Я понял, что́ он выглядывает, и мне аж поплохело. До сих пор он вел себя дерзко и неприятно, но был вполне разумен и о галлюцинациях не поминал. Теперь же я видел, что ничего не изменилось. Рассудок его был помрачен. Наверное, выпивкой он придавал себе храбрости, а вся его грубость была от отчаяния.

— Нынче будут фокусы, — проговорил он, оглядывая комнату. — Я это чувствую. У меня появился нюх. Теперь я точно флюгер, что подрагивает от перемены ветра.

В голосе его звучала скорбь, но я не смог определить, сколько в этом наигрыша, а сколько искренности. Удержаться было невозможно, и я проследил за его взглядом. Я вновь увидел умывальник, а потом тоже запрокинул голову и посмотрел на потолок. В темноте я разглядел то необычное пятно, а потом… Сердце мое ухнуло, когда в ярде от него я увидел другое пятно, точно такое же. Кажется, чуть дальше было еще одно. Я взглянул на стену, возле которой стояла кровать, и там увидел пятно. Или почудилось? Точно не скажу, может, играла тень. Взгляд мой заметался по комнате, но теперь казалось, что вся она испещрена загадочными пятнами. Вдруг возникла мысль, что оставлять здесь Рода не то что на ночь, но даже на час нельзя. Оторвав взгляд от тьмы, я подался вперед и настойчиво сказал:

— Род, прошу вас, поедемте со мной в Лидкот.

— Зачем?

— Полагаю, там вам безопасней.

— Я не могу уехать. Я же сказал, ветер меняется…

— Хватит болтать!

Родерик моргнул, словно вдруг что-то понял, и почти смущенно сказал:

— Вы боитесь.

— Род, послушайте…

— Чувствуете, да? Вы почувствовали и испугались. А ведь не верили мне. Весь этот треп о «нервном срыве, военном шоке»… Теперь вы испуганы больше меня!

Я понял, что и впрямь боюсь, но не того, о чем он бормотал, а чего-то смутного и ужасного. Я попытался схватить его за руку:

— Ради бога! Вам грозит опасность!

Родерик отпрянул и вдруг — видимо, алкоголь дал о себе знать — впал в ярость.

— Подите к черту! — заорал он, оттолкнув меня. — Прочь руки! Не хер указывать, как мне себя вести! Только это и знаете! То цедите советы, а то хватаете меня своими вонючими лапами! А если не хватаете, то пялитесь, пялитесь на меня своими погаными зенками! Да кто вы, на хер, такой? Какого черта сюда приперлись? Надо ж так исхитриться влезть в семью! Вы не наш! Вы никто!

Он грохнул стаканом о стол, расплескав джин на бумаги.

— Я зову Бетти, она вас проводит, — нелепо закончил Родерик.

Неловко потянувшись к стене, он принялся дергать ручку звонка, который откликнулся лихорадочным звяканьем, глухо донесшимся из подвального этажа. Заполошный звон напомнил о колоколе, каким поселковые бойцы противовоздушной обороны извещали о налете, и добавил уже вроде бы изжитой тревоги к сумбуру чувств, вызванных его словами.

Я открыл дверь как раз в ту секунду, когда к ней подбежала запыхавшаяся, испуганная Бетти.

— Все в порядке, — сказал я, загораживая вход в комнату. — Ошибочный вызов. Возвращайся к себе.

— Доктор Фарадей уходит! — крикнул Родерик. — Его ждут пациенты. Какая жалость! Проводи доктора в вестибюль и захвати его пальто и шляпу.

Мы с Бетти смотрели друг на друга, но что я мог поделать? Совсем недавно я сам напомнил Роду, что он «глава дома», взрослый человек, хозяин имения и прислуги.

— Хорошо, — выдавил я.

Пропуская меня, Бетти посторонилась и поспешила за моими вещами.

Я так разволновался, что перед дверью гостиной минуту постоял, пытаясь прийти в себя. Мне так и не удалось до конца справиться с собой, и я боялся, что лицо выдаст мое состояние. Однако мой приход никого не впечатлил. Каролина сидела с книгой на коленях, миссис Айрес посапывала в кресле у камина. Я никогда не видел ее спящей и потому еще больше оторопел. Услышав мои шаги, она проснулась и вскинула на меня испуганный бессмысленный взгляд ошалелой со сна старухи. Шаль, которой она укрыла ноги, соскользнула на пол. Я ее поднял и подал хозяйке, уже успевшей вернуться в привычный облик.

— Как там Родерик? — спросила миссис Айрес.

— Если честно, не очень, — помешкав, ответил я. — Не знаю, что и сказать. Каролина, потом загляните к нему, ладно?

— Только если он не пьян. Надоело уже.

— Пьян? — В голосе миссис Айрес слышалось легкое презрение. — Слава богу, его бабушка до этого не дожила… Я имею в виду мать полковника. Она всегда говорила: нет хуже зрелища, чем нетрезвый мужчина. Пожалуй, я с ней соглашусь. Что касается предков с моей стороны… кажется, они вообще были трезвенники. Да, в этом я почти уверена.

— Тем не менее перед сном проведайте его. — Я сверлил Каролину взглядом. — Просто убедитесь, что все в порядке.

Наконец она поняла мой намек и кивнула, устало прикрыв глаза. Я немного успокоился, но сидеть у камина и вести пустопорожние разговоры было выше моих сил. Поблагодарив за обед, я распрощался. В вестибюле меня ждала Бетти с моим пальто и шляпой. Увидев ее, я вспомнил слова Рода: «Да кто вы такой? Вы никто!»

Дрянная погода лишь усугубила мое скверное настроение. Во мне клокотали злость и обида, я рывками переключал скорость и гнал так, что на повороте едва не слетел в кювет. Чтобы успокоиться, я до глубокой ночи разбирал счета и бумаги, но и потом ворочался в постели, едва ли не мечтая о вызове к больному, который отвлек бы меня от мучительных мыслей.

Однако никто не пришел; я зажег свет и налил себе выпить. Взгляд мой упал на фотографию в красивой черепаховой рамке, которую вместе с памятной медалью я держал на прикроватном столике. Я взял ее и всмотрелся в мамино лицо. Потом перевел взгляд на дом и вновь подумал о его обитателях. Удалось ли им забыться сном в своих темных зябких комнатах? Миссис Айрес подарила мне эту фотографию в июле, а сейчас начало декабря. Как же это вышло? За столь короткое время моя жизнь так переплелась с жизнью семейства, что я напрочь выбит из колеи…

Спиртное пригасило злость, и я наконец уснул. Спал я плохо. Но пока я сражался с мрачными кошмарами, в Хандредс-Холле произошло нечто ужасное.

7

Собранная из кусочков история выглядела так.

После моего ухода миссис Айрес и Каролина еще с час оставались в гостиной. Из-за моего намека Каролина чувствовала себя неуютно и в конце концов пошла проведать брата. Род был вдребезги пьян: раззявив рот, в обнимку с пустой бутылкой джина он развалился в кресле. Первым желанием раздосадованной Каролины было повернуться и уйти, оставив его «томиться в собственном соку», но в глазах Родерика промелькнуло нечто, напомнившее его прежнего. На секунду Каролину захлестнуло чувство полной безнадежности. Она опустилась на колени и прижала ко лбу его руку.