Флот - Дэвид Дрейк

От его слов у меня затрепыхалось сердце. Я уже решила, что он мне нравится. И знала, что нравлюсь ему. Но не подозревала, что настолько.

— Ах, Аллан! — сказала я. — Зачем?

— А потому что у тебя самый высокий пси-потенциал из всех нас здесь на Клаксоне, военных и гражданских. Твой сон Окончательно меня в этом убедил. Я думаю, этот сон крайне важен.

Я не знала, почувствовать ли себя польщенной или обидеться, но я начала работать у Аллана Бантри в отделе инопланетной психологии.

Я всегда записываю свои сны в дневнике. А потому точно знаю, когда какой видела. Но даже и без дневника я знаю, что каждый сон предшествовал какой-нибудь катастрофе. Первый привиделся мне накануне того, как обрушилось новое здание. Затем мукомольня. А затем происшествие в гараже. Я даже начала бояться, что мои сны являются причиной всех этих ужасов. Однако Аллан меня разубедил.

— Забудь эту чушь, — сказал он. — Никаких сомнений в том, что происходит, нет. Каким-то образом возник контакт между тобой, и теми, кто их устраивает. Во всяком случае с одной — с Айрис.

— Но ведь то, что я вижу во сне, на самом деле не происходит. То есть в действительности.

— По-моему, происходит, но не так, как тебе вспоминается. Образы в твоих снах — попытка твоего подсознания облечь смыслом увиденное.

— Аллан, неужели ты серьезно считаешь, что я нахожусь в телепатическом контакте с людьми, которые устраивают диверсии на нашей базе? И ведь даже не доказано, что это чьи-то диверсии, а не цепь несчастных случаев!

— Статистически очень маловероятно, что это несчастные случаи, — сказал он. — Нет, за этим явно стоит интеллект.

— Тогда это кто-то из наших. На планете ведь нет никого, кроме персонала Флота — военного и гражданского. Или, по-твоему, кто-то прячется там? — И я махнула рукой в сторону безжизненной каменной пустыни вокруг Ксанаду.

— Нет, — ответил Аллан. — По-моему, это вовсе не предательство, саботаж или диверсии. Мне кажется, мы столкнулись с иноинтеллектом, который борется с нами по каким-то своим причинам.

— То есть, по-твоему, тут где-то есть инопланетяне? — сказала я.

— Другого объяснения нет, — сказал Бантри. — И они могли быть здесь еще до нашего прибытия. Не забывай: планету обследовали наспех. Мы исходим из того, что тут нет разумных живых существ, а ведь это означает лишь, что разведка их не обнаружила.

Да, это была мысль. И страшная. Если Айрис и ей подобные действительно существуют, то где они?

Все это выглядело очень серьезным, но тут я кое-что сообразила и засмеялась.

— Моя гипотеза об инопланетянах кажется тебе смешной? — спросил Аллан довольно-таки холодным тоном.

— Вовсе нет, Аллан! Но согласись, именно такой гипотезы и следовало ждать от инопсихолога.

Он было насупился, но тут же ухмыльнулся. Я обрадовалась: по-моему, очень хорошо, когда у мужчины есть чувство юмора, особенно если я рядом.

— Знаешь что? — сказал он.

— Что — что?

— Ты жуть наводишь, Леа, ну просто жуть!

Тут я окончательно убедилась, что нравлюсь ему.

Честно говоря, мне очень не хотелось заниматься пси-тренировками. Мне было о чем подумать кроме них. Аллан и я только что обрели друг друга. Вот об этом стоило подумать. Хотя Аллан как будто не вполне сознавал, что мы обрели друг друга. Вот и об этом очень стоило подумать. А главное: мне вовсе не хотелось думать. Я влюбилась и хотела просто наслаждаться этим чувством, сладкой такой безмятежной ленью. Поэты называют это томностью. В обществе Аллана меня охватывала томность.

Но мое общество вроде бы не настраивало Аллана на романтичный лад. По правде сказать, я не думаю, чтобы это входило в его репертуар. Он был серьезным молодым фанатиком от науки и хотел, чтобы я занималась пси-тренировками.

Мне приходилось надевать на голову какие-то металлические штучки и смотреть на шарикоподшипники на гладкой стеклянной поверхности. Идея заключалась в том, чтобы я заставила их покатиться. Нет, вы только вообразите.

Нет, я старалась. Я толкала их всей силой своих мыслей. Иногда мне даже чудилось, что еще чуточку — и я прикоснусь к ним. Я ощущала холод стали… нет, не своим настоящим лбом, естественно, а лбом, который проецировала на стальной шарик.

Но не могла заставить ни один даже качнуться. Я видела, что Аллан разочарован. После недели тщетных потуг он, по-моему, был уже готов отказаться от своей затеи, но тут я поняла, в чем фокус — покус.

Я назвала это фокусом, но Аллан сказал, что это просто моя индивидуальная манера сосредотачиваться. Я вообразила маленький ломик, подсунула его под шарик, толкнула… и он покатился! После этого стало легче толкать моим воображаемым лбом. Но не могу утверждать, что это всецело моя заслуга. Усилитель пси, который я надевала на голову, тоже помогал. Спасибо, усилитель пси!

После подшипников Аллан захотел, чтобы я поворачивала ключи в скважине на расстоянии. Это оказалось просто, когда я научилась вроде бы закручивать силу. Ну а потом мы перешли к установлению контакта.

В моем следующем сне я словно бы шла по городской улице, которая задним числом показалась мне очень странной, но во сне все казалось привычным и нормальным. По сторонам было много зданий белого и голубого цвета, но без дверей, вообще без входов. Аллан сказал мне позже, что многие частности скорее всего не имели никакой связи с реальностью, а были плодом поисков аналогий — свойство, присущее нашему сознанию, которое симулирует то, что его окружает. Вот так изъясняются инопсихологи.

Улицы были вымощены фарфоровыми булыжниками. Я видела лошадей и всадников, хотя потом сообразила, что это были вовсе не лошади.

Я шла по улице, а меня все время обгоняли торопящиеся прохожие. Каким-то-образом я понимала, что они никуда особенно не спешат, а просто двигаются быстро, таким уж они обладали свойством. Я шла, шла и вышла на что-то вроде деревенской площади, а на ней был фонтан со статуей. Только у статуи не было головы, и вода била из шеи. Тогда мне это странным не показалось, тем более что статуя, как я знала, стояла там века и века.

Тут я услышала голос, говоривший: «Все граждане немедленно соберитесь у статуи, Оранжевый сектор двадцать два. У нас для вас важное сообщение».

Я направилась туда, и передо мной предстало печальное зрелище. С фронта вернулось много солдат, и большинство было тяжко ранено. Повсюду виднелись носилки, подъезжали и уезжали машины скорой помощи. Некоторые из наших мужчин были все в бинтах и передвигались на костылях, некоторые ковыляли на шести ногах, другие на семи. У меня сердце надрывалось при мысли, что они лишились ног и уже никогда не смогут участвовать в майской пляске.

Я пошла дальше. Мне казалось, что я должна сделать нечто важное. У меня были какие-то причины находиться тут. Стоило подождать, и я бы вспомнила. Но времени сидеть и вспоминать не было. И тут появился Ингендра, брат Айрис.

— Ты как раз вовремя, — сказал он. — Сейчас начнется высшее заседание совета. Они должны вынести крайне важное решение.

— Какое? — спросила я.

— Идем со мной, — сказал Ингендра. — Ты сама все увидишь.

В зале совета были очень высокие потолки, и освещался он скрытыми источниками света. Там собрались все советники города, и присутствовала президент ариджи. Очень толстая, с густым слоем туши под глазами. Она была старая, но мне показалась очень красивой. Я ее испугалась, потому что она, как я считала, умела читать мысли и мои и кого угодно. Они это умеют, президенты ариджи.

— Так ты Леа. Мы надеялись, что ты опять нас посетишь.

— Как же так? Я ведь живу здесь.

— Нет, Леа. Попробуй вспомнить, откуда ты на самом деле.

Я задумалась, и у меня появилось ощущение в моем сне, будто я грежу, а настоящая Леа спит в другом мире, возможно, настоящем мире.

— Ты знаешь, откуда ты? — спросила президент.

— Я правда из другого мира? — спросила я у нее.

— Да, дитя, да. Для нас это чудесная возможность. Мы уже потеряли всякую надежду войти в контакт с твоей расой. И вот у нас появился шанс.

— Послушайте! — сказала я. — Погодите! Мне что-то неясно. Я должна вернуться и сказать им, что мне приснился сон, но все было по-настоящему?

— Им придется тебя проверить. Мы кое-что задумали.

— Что?

— Пока я не могу тебе сказать. Но когда это случится, ты сразу поймешь. И тогда будешь должна снова поговорить с нами.

— Не хочу! — крикнула я и проснулась в лаборатории.

— Ты видела сон? — спросил Аллан и включил записыватель. — Расскажи подробнее.

И я рассказала.

— Когда это что-то должно произойти?

— Очень скоро, Аллан. Может, нам следует предупредить адмирала?

— О чем предупредить? Мы же не знаем, что они сделают. Он сочтет нас свихнутыми.

Адмирал Эсплендадоре сидел у себя в кабинете за поздним утренним кофе. Кофе для Флота совершал до Клаксона долгое путешествие. Единственная культура, которая никак не приживалась на инопланетных почвах. Эсплендадоре прихлебывал свою любимую смесь мокко с яванским и проглядывал отчеты инженеров. Он все еще отставал от графика. Нестерпимо, как все медленно делается! И по-прежнему никаких сведений, кто стоит за саботажем на базе. Кое-кто из штабных предложил свои теории, но что толку от теорий, не подкрепленных неопровержимыми фактами? У них нет ничего, кроме предположений. Особенно его раздражала нелепая, идея Бантри. Естественно, в галактике существовали очень странные расы, и нельзя было сбрасывать их со счетов. По просьбе Бантри он распорядился провести подробнейшую аэросъемку поверхности Клаксона, а также прозондировать два пресных океана планеты. Не было обнаружено ни малейших признаков разума, никаких намеков на него.