Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов

учителях. Сказать о них — инженеры человеческих душ? Но, во-первых, это уже было, а во-вторых, не слишком-то оно точно для людей, занимающихся воспитанием человека. Тогда, может быть, не инженеры, а мастера человеческих душ? Теплоты в этом больше, но все равно хотелось бы найти нечто другое. А что, если лоцманы, ведущие юного гражданина в жизнь? Или наставники? Хранители тайн воспитания? Кузнецы знаний?

Одно за другим возникали подобные этим, не менее выспренние слова и пышные титулы. И все они были отброшены. Оглядываясь на школьные годы, я никак не мог увидеть там ни «инженеров», ни «лоцманов», ни каких-то «кузнецов». Я видел Германа Васильевича, Ольгу Николаевну, Василия Кузьмича, Екатерину Родионовну — простых, хороших, не всегда добрых и даже, с ребячьей точки зрения, не всегда справедливых людей, но почему-то таких, что и через десятки лет вспоминается о них с грустью о минувшем, думается с улыбкой и с неизмеримой ничем благодарностью.

Лучшего слова, чем слово «учитель», для учителя нет. Недаром же оно живет века, живет и не стареет. И если все-таки хочешь найти какое-то обобщающее определение для всех этих дорогих каждому из нас людей, то находишь лишь одно: люди большой души.

В самом деле, учителю не надо быть ни инженером, ни лоцманом, ни кузнецом — для его профессии не изобретены ни логарифмические линейки, ни какие-то навигационные приборы, ни тем более молоты и наковальни, — но учитель непременно должен иметь большую человеческую душу. Он может иной раз ошибиться чисто профессионально, но он не имеет никакого права ошибаться в отношениях со своими юными питомцами, не имеет права поступать так, чтобы они усомнились, разочаровались в нем как в человеке. В отношениях учителя с учениками не должно быть ни лжи, ни обмана, ни мелочного самолюбия, ни вообще ничего мелочного.

Иной раз полагают, что учителем может быть всякий, кто окончил соответствующее учебное заведение и получил об этом соответствующую бумагу — диплом. Это неверно. Профессия учителя, как никакая иная, непременно требует призвания и таланта. А диплом, к сожалению, может получить каждый «прошедший куре наук» в институте или в техникуме независимо от своих наклонностей. Не так уж редки случаи, когда «учиться на учителя» люди идут только потому, что проваливаются на экзаменах в другие учебные заведения, то есть от полнейшей своей бесталанности. Хороши из таких получаются пастыри молодых поколений!

На свете есть две такие профессии, в которых никак нельзя без таланта, без призвания, без огромной любви к человеку. Это профессии врача и учителя. Плох врач, который только вызубрил что-то по учебникам, но не является человековедом, и совершенно плох учитель, знающий, как провести урок, но не имеющий понятия о том, как добраться до ребячьей души, и не только добраться, а и повлиять на нее, осторожно, умело, тонко тронуть в ней самое сокровенное.

Учитель не просто учит. «Просто учат» дрессировщики собак, которые, вырабатывая условные рефлексы у наших четвероногих друзей, делают это по раз и навсегда составленным и апробированным программам натаскивания. Учитель вместе с семьей ученика, вместе с пионерской организацией, с комсомолом, обучая, участвует в формировании характера и сознания молодого гражданина своей страны. Если учитель не успеет преподать школьнику какой-то из вариантов решения той или иной задачки или не в полной мере разъяснит ему схему пищеварения ящерицы — это еще полбеды: и, покинув школу, ученик всегда найдет эти знания в книгах. Но вот если учитель не сможет привить питомцу любовь к труду, любовь к своей Родине, к своему народу, если выпустит его из школы себялюбцем, склонным к стяжательству, человеком неблагородных помыслов и маленького сердчишка, — это настоящая беда. Такому воспитателю хочется сказать:

— Дорогой товарищ учитель! Ученики твои берут с тебя пример, ты их идеал. Питомцы Макаренко все до одного стремились быть похожими на «Антона». Твои питомцы тоже стремятся быть похожими на своего «Сергея Алексеевича» или на свою «Антонину Емельяновну».

Учитель не лектор — распространитель знаний, он именно учитель. Сделанное им сегодня доброе дело и совершенная сегодня ошибка будут не только сказываться долгие годы, но, в свою очередь, через новые поколения порождать или новые добрые дела, или новые ошибки. Лиза Чайкина, Зоя Космодемьянская, Юрий Смирнов, краснодонцы, молодые подпольщики Порхова, тысячи других молодых героев Великой Отечественной войны — случайно ли и перед лицом смерти помнили они своих любимых учителей? Разве не с ними, со своими любимыми учителями, шли они в огонь сражений?

Учитель закладывает фундамент в сознании ребенка, и уже на этом фундаменте строится затем весь мир знаний и чувств человека. А известно, что прочность всякого здания находится в прямой зависимости от прочности фундамента. Здание может выглядеть весьма величественно, пышно, быть покрыто всяческими украшениями, но, если фундамент его слаб, оно рухнет при первом толчке, при первом колебании почвы, при первом серьезном ударе ветра. Мы знаем молодых краснодонцев, мы знаем отважного юного партизана с Новгородчины — Леню Голикова, мы знаем множество имен не менее отважных ребят и девчонок.

Но минувшим апрелем в Венеции, или, точнее, в пригороде ее, в Мурано, нам, советским людям, пришлось встретиться с женой владельца одного из двадцати пяти заводов знаменитого венецианского стекла. Эта упитанная, краснощекая «сеньора» училась перед войной в школе в городе Николаеве, на Украине, была пионеркой. Началась война, пришли немцы, угнали пятнадцатилетнюю девочку в Германию: где-то в толпах «перемещенных» лиц ее через год-два увидел средних лет итальянец, увез к себе в Венецию, женился на ней, и бывшая пионерка, давно ли дававшая торжественное обещание быть всегда готовой к борьбе за дело коммунизма, за дело рабочего класса, превратилась в расчетливую, прижимистую эксплуататоршу рабочих людей — стеклодувов и мастеров росписи по стеклу, превратилась в «хозяйку».

Душевный фундамент ее не выдержал, не выстоял на крутых жизненных поворотах. Не был он по прочности равным идейному основанию Зои, Лизы, Александра Матросова, замечательных ребятишек, которые ночами дежурили на чердаках, бесстрашно воюя с «зажигалками».

Пусть таких пионерок, которые стали «хозяйками», единицы, пусть даже эта «Нина Николаевна», уже спотыкающаяся на некоторых русских словах, — пусть она такая одна-единственная на свете, — все равно пример ее не может не вызвать у нас беспокойства и серьезных раздумий об идейной закалке человека смолоду, со школьных лет.

Идеологи капитала прекрасно понимают, что наша неотразимая сила — в идеях строительства самого