Сердце января - Фелис Мариан

торчало из-за деревьев, окрашивая небосвод в красный.

-Извини, - искренне пробормотал парень, - но придётся тебя переодеть.

Язык будто присох к нёбу. Собрав остатки сил в кулак, прохрипела:

-Тогда я отключусь, чтоб не сгореть со стыда. А ты хотя бы закрой глаза.

Перед тем, как сознание вновь покинуло меня, услышала низкий смех Хилина.

23

Солнце слепило, заставляло вертеться, запутываться в пуховом одеяле и недовольно морщиться. Тело неприятно ломило, будто я вечером пробежала не меньше пяти километров на пределе сил. Больше всего пугал факт того, что двигала правой рукой я с трудом. Складывалось ощущение, что меня просто замуровали в одеяле и придавили сверху чем-то тяжёлым, чтоб не сбежала.

Первая попытка открыть глаза увенчалась провалом. Я лишь зашипела от резкой боли и глубоко задышала. Прошло не менее пяти минут, прежде чем мне удалось увидеть хоть что-то. Сперва размыто, но чем больше я изучала огромное фасадное окно во всю стену, тумбу и валяющиеся на полу вещи, тем больше понимала, что Хилин и правда привёз меня к себе.

Тихо застонала, признав на полу среди незнакомых тряпок синюю ткань, обшитую пайетками. Он переодел меня, в этом сомнений не оставалось.

Внезапно “камень”, прижимающий меня к постели, поднялся, и через мгновение рядом с моим плечом возникло заспанное обеспокоенное лицо Хилина.

-Что случилось? - прохрипел. Быстро потрогал холодной ладонью мой лоб и нахмурился. - Всё ещё температура. Что-то болит?

Видимо, мой ужас и полнейший шок был написан на лице, потому что парень коротко пояснил:

-Кровать у меня в доме одна. Не думала же ты, что я уйду в другую комнату спать на неудобном кожаном диване?

Трясущейся рукой я схватилась за край одеяла, заглянула под него и вопросительно уставилась на Арса. Он - довольный, будто кот наевшийся сметаны - улыбнулся, лениво потянулся и нехотя признал:

-Мне пришлось тебя переодеть. Говорил же, что это нужно.

Хотелось спрятать покрасневшие от стыда щёки, но мой взгляд наткнулся на знакомый голубой тазик, стоявший рядом с кроватью, и пару тряпок рядом.

-У тебя отличная фигура, нечего смущаться, - попытался поддержать Хил, проследил за моим взором и прокомментировал. - Да, ночью ты пару раз промахнулась.

-Какое унижение, - провыла и прикрыла лицо ладонями.

Он видел всё. Слышал больше, чем нужно. И теперь мог издеваться надо мной до скончания времён как минимум на ещё одну тему. Но он удивил, переведя разговор в иное русло и не продолжая рассказывать пикантные подробности.

-Тебе нужно выпить лекарство, - помог принять сидячее положение, отдал стакан с бледно-белой жидкостью и уставился на мои оголённые ноги.

Он не соизволил надеть штаны на меня, ограничился огромных размеров футболкой. Впрочем, она прикрывала всё, что нужно, и была похожа на спортивное коктейльное платье широкого пошива.

Возмутиться неподобающим поведением рокера не хватало сил, поэтому я молча отдала стакан, легла на бок в позу эмбриона и обняла пушистую подушку. Сердце громко бухало, пульсирующей болью отдавало в голове и ушах, даже вены на висках и шее дрожали как гитарные струны от напряжения.

Кожа горела, капли пота начали скатываться по спине, заставляя хлопковую ткань становиться влажной и неприятно прилипать. Я ощущала придирчивый, внимательный взгляд парня, блуждающий по моему телу, а после к нему присоединились и холодные ладони. Он пощупал мою спину, руки, добрался до лица. Чуткие пальцы пробежались по губам, носу и щекам, остановились на лбу и аккуратно убрали прилипшие волосы.

-Спой мне, - рвано попросила. Вышло слишком жалостливо и нервно.

И Хил без лишних вопросов запел. Монотонно, плавно, всё так же поглаживая меня по голове. Начал с колыбельной медведицы из мультфильма “Умка” и постепенно перешёл на свои песни.

Я вновь выпала из реальности.

* * *

5 лет назад, через неделю после отъезда Арсения

На улице уже пару дней хлестал проливной дождь. Природа словно взбесилась. Ветер гнул деревья, ломал их, подбрасывал листья, кружил, отрывал ветки и заставлял летать. Температура упала до десяти градусов. Для конца июня это было неприятно. Впрочем, Соня всё равно не планировала загорать. Однако, она упорно собиралась выйти на свежий воздух.

Стены квартиры стали её сдавливать, в какие-то моменты девушке казалось, что у неё развилась клаустрофобия. Или паранойя. Слёзы обиды застилали глаза, комок в горле мешал нормально дышать, появилась икота, но она упорно завязывала кеды.

Через полчаса она стояла у знакомой многоэтажки, смотрела на подъезд и не решалась войти. Ветер больно бил по щекам, мокрые волосы и одежда налипли, холод пробирал до костей. Она вздохнула и вошла внутрь.

Шум собственных шагов заглушал гул сердца. София тяжело взбиралась по лестнице.

Остановилась около старенькой двери, обитой грязно-бежевым дермантином, коротко постучала и натянула вымученную улыбку, как только услышала шум.

-Кто? - грозный женский голос заставил девушку вздрогнуть.

-Здравствуйте, Наталья Андреевна, - несмело поприветствовала Соня. - Можно с вами поговорить?

Женщина была недовольна появлением Дроздовой на пороге, и всё же впустила её в квартиру. Она хотела обсудить с ней некоторые вопросы, правда, не на лестничной клетке. Уши соседок были слишком чуткими.

Соня вошла внутрь, несмело остановилась у обувницы и решила, что не станет раздеваться. Её никто не приглашал дальше коридора.

-Я бы хотела спросить про Арсения, - отрепетированная уверенность сменилась дрожью. - Он вам не звонил?

Лицо женщины скривилось от открытой неприязни. Она неловко сложила руки на груди, переминаясь с ноги на ногу, фальшиво тяжело вздохнула. Ей хотелось казаться участливой, хотелось сгладить или даже избежать конфликт, хоть она и откровенно радовалась поступку сына. Арсений всё же внял её совету и заключил контракт с продюсером!

-Нет, Соня, не звонил, - Наталья сделала вид, что озадачена чем-то. - Думаю, тебе стоит его забыть. Он уехал покорять Москву. А там, как ты понимаешь, полно девушек.

-Но мы любим друг друга, - потерянно прошептала Соня.

Наталья фыркнула.

-Кто тебе это сказал? - грубо рявкнула она. - Кто? Сеня? Он и сам не знает, что такое любовь. Ты должна понимать, что он - восходящая звезда. Не нужно ему мешать, не стоит вставать у него на пути. Прекрати о нём спрашивать. Можешь считать, что для тебя Сени нет. Он найдёт себе ещё десять таких, как ты, даже лучше. И ты этому помешать не сможешь.

София слушала высокопарную речь и не могла