Вслед за Бурей. Книга первая. Доля слабых [СИ] - Андрей Рымин

Высекаемые искры полетели в заранее заготовленные охапки сухой травы и иголок. Мгновенно поднявшиеся на благодатной почве языки пламени весело заплясали, предвкушая предстоящие пиршество. Вспыхнувшие пока небольшие костры, помогая раздувавшему огонь ветру, охотники принялись усердно разбрасывать в разные стороны. Десять минут, и пожар уже бушевал по всей немалой длине подпаленного людьми отрезка. Прозрачные алые волны постепенно катились вперед, неся верную смерть не успевшим покинуть опасную зону невезучим лесным обитателям и, возможно, при этом спасая, начавшую вчера свой уход из поселка Орлов, группу людей, отягощенную многими ранеными и оттого еле-еле ползущую к северу.

Арил, который вместе со всеми совершил этот отчаянный забег, стоял на границе огня, отступив на приличное расстояние от бушующей рукотворной стихии и завороженно любовался грандиозным, пугающим своими масштабами, невиданным зрелищем.

С одной стороны, смотреть на такое было мучительно больно. Сгорающий заживо лес всегда был и будет для Племени не только главным богатством, дарующим все необходимое для жизни людей, но и неотделимой, важнейшей частью той внутренней сути каждого родича, без которой невозможно представить само существование человека. Парень смотрел на чернеющие стволы некогда великолепных, стройных пушистых сосен, и сердце его обливалось кровью. Скоро на месте прекрасного, несмотря на обильные раны полученные при разрушении гор, такого родного леса, появится мертвая обугленная пустыня, на перерождение которой потребуются долгие-долгие годы…

Но с другой стороны, невообразимая мощь огненных лап, мертвой хваткой вцеплявшихся в беззащитных лесных великанов, наполняла сознание Лиса уверенностью, что содеянное поможет спасти тех беспомощных родичей, которые при других обстоятельствах точно были бы обречены. Пышущая жаром стена, расползаясь и поднимаясь все выше и выше, неотвратимо плыла к юго-западу. Если ветер не переменится, грозное людское послание дойдет до незваных гостей, которые целенаправленно двигались точно к поселку Орлов, будто кто-то, уже проходивший по этой дороге, вел зубастое воинство к изначально намеченной цели.

Хотя надежды на то, что огонь уничтожит чудовищ, практически не было, но заставить Орду отступить, а потом уж искать обходные пути, даруя Племени нужное время, такому безудержному пожару уж точно было по силам. Так что парень также испытывал радость, понимая, что скорая смерть отступила, причем не только от женщин и раненых, оставшихся в поселке, но и от всех, кто участвовал в вылазке, включая Мину, Ралата, да и самого Арила. Не сработай задуманный план, и истощенным тяжелым забегом охотникам сил на спасение уже не хватило бы. Удрать от пришельцев удалось бы, пожалуй, двужильному Яру, но Мудрейший в который раз смог рассчитать все единственно правильно, и теперь, уже не спеша, колонна снова собравшихся вместе родичей потянулись обратно на север.

***

Отражая синее небо, мелкие волны плескались всего-то в каком-то ярде, за тонким бортом хлипкой маленькой лодочки, которая, поминутно рискуя зачерпнуть низким краем близкую воду и отправиться к далекому дну, медленно плыла к восточному берегу, увозя плененного парня в недобрые чужие края.

Собранный из веток каркас снизу обтягивала цельная шкура большого животного, и хотя ободранный буйвол при жизни был крайне велик, получившееся плавательное средство с трудом выдерживало лишь одного пассажира. Поэтому грустный Кабаз одиноко покачивался в своей лоханке, тянувшейся на длинном ремне за лодкой одного из Безродных. Некоторые охотники буксировали таким же образом и несколько пустых лодочек, которые благодаря произошедшей позавчера первой встрече Безродных с пришельцами, оказавшейся для ряда людей и последней, потеряли своих прежних хозяев, но имея высокую ценность, не были брошены на чужом берегу. Вода текла настолько близко от парня, что, не будь руки связаны за спиной, пленник запросто смог бы грести ладонями, чем, собственно, и занимались все остальные охотники, не имея в наличии весел.

При желании, Кабаз сумел бы перевернуть неустойчивую лодчонку и пойти на корм рыбам и ракам, избавив себя от предстоящих в дальнейшем мучений, которые, зная жестокий нрав заречных жителей, в любом случае ожидали пленника в самом ближайшем будущем. Но жажда жить по-прежнему перевешивала любые, даже самые страшные, перспективы, и юноша, покорившись судьбе, позволял тянуть себя по течению, в прямом и в переносном смысле.

Плаванье этой маленькой флотилии продолжалось уже пару часов. Видимо, собираясь на вылазку в земли Племени, Безродные для начала изрядно поднялись вверх по течению реки, не покидая своего берега и таща достаточно легкие лодки на спинах, а теперь спокойно сплавлялись вниз, собираясь причалить поближе к главному селению клана.

Средняя ширина Великой реки колебалась в окрестностях полумили, и, придерживаясь в своем маршруте правого берега, возвращавшиеся домой лазутчики не сильно переживали, что их заметят охотники Боголюбов. Если бы кто-нибудь из извечных врагов гордого могучего клана и умудрился бы разглядеть вереницу маленьких лодочек на фоне отражавшегося в зеленой воде густого прибрежного леса и по какой-то причине даже отважился бы на погоню, то такая затея все равно ни к чему бы не привела – большое расстояние легко позволяло Безродным в любой момент пристать к берегу и без проблем затеряться в знакомой чащобе.

Наконец небольшое водное путешествие подошло к концу, и лодки начали причаливать к берегу. Вытащив свои суденышки из воды и тщательно укрыв их в кустах, Безродные, не забыв, конечно, и пленника, двинулись на восток, скрывшись под пышными древесными кронами. Оставив позади три часа пути по знакомой тропе и около десятка миль, так и не выполнившая свое задание, группа лазутчиков добралась до огромной поляны, большую половину которой занимали беспорядочно расставленные повсюду шатры.

Поселок Безродных с первого взгляда поразил Кабаза своими размерами. По самым осторожным оценкам плененного юноши в этом необычном селении проживало народу, минимум вдвое больше, чем в любом из родов Племени. Около конусообразных, сшитых из шкур жилищ, заменявших на этом берегу реки привычные для Кабаза землянки, сидели, стояли, шли и бежали, увлеченные своими повседневными делами, толпы лохматых, не очень опрятных и слегка диковатых, на взгляд плененного парня, людей обоих полов и всех возрастов – от малых детей до морщинистых старцев.

Все занимались какой-то работой: долбили шкуры, мастерили оружие, разделывали добычу, что-то шили грубыми костяными иголками, толкли в деревянных ступах зерно. Но как только ведущая парня процессия подходила чуть ближе, люди бросали дела и засыпали идущих вопросами, с любопытством разглядывая до сих пор немного хромавшего пленника. Хмурый Дубина на все прилетавшие фразы отвечал однозначно и коротко, остальные и вовсе помалкивали. Было видно, что нервы лазутчиков на пределе. Грядущая встреча с вождем изрядно портила настроение, а уж про реакцию скорого на расправу шамана не хотелось даже и думать.

Многие местные жители, особенно из числа мужской половины, охотно пристраивались вслед за отрядом, в надежде услышать побольше подробностей, и когда ведомые Дубиной охотники наконец достигли сильно выделявшегося своими размерами здоровенного шатра, несомненно, принадлежавшего вождю всего клана Ургов, толпа любопытных насчитывала уже несколько сотен человек, заполнивших своими телами практически все свободное пространство в ближайших окрестностях. Свободной оставалась лишь небольшая площадка перед входом в шатер Варага, который охраняли сразу двое внушительных стражников, да импровизированная полоса отчуждения, образовавшаяся как-то сама собой, вокруг обильно украшенного черепами различных животных, мрачного жилища шамана, стоявшего по соседству.

Один из охранников, видно, узнав пришедших, мгновенно скрылся за шкурой, закрывавшей входной проем, и через несколько долгих секунд воротился обратно уже в компании просто огромного человека среднего возраста, обряженного в полосатый тигриный плащ. Надменный взгляд из-под черных густых бровей, направленный на стоявшего впереди всех Дубину, обладал такой силой и властностью, что и без того невысокий командир лазутчиков как-то весь съежился, сделавшись еще ниже, а Кабазу стало предельно понятно – перед ним сам Вараг, и с ним шутки плохи…

На протяжении всего сбивчивого рассказа Дубины о происходящих за рекой чудесах, суровый владыка Ургов упорно молчал, напустив на свое мрачное скуластое лицо выражение властной презрительности. Повествование у перепуганного охотника выходило крайне расплывчатое и перепрыгивающее в своей непоследовательности от одного момента событий к другому без всякой зависимости. Из окружавшей рассказчика толпы постоянно доносились уточняющие вопросы, комментарии и возгласы недоверия. Издерганный Дубина терялся и еще сильнее запутывался в своих же словах, а суровый вождь хмурился все больше и больше.