Прыжок в прошлое - Линда Бакли-Арчер

– Какой он, Джошуа? Сколько ему лет?

– Девятнадцать. Вы с ним немного похожи. У него такого же цвета волосы. Вы оба вы редко смеетесь, но когда ты улыбаешься…

– Спасибо, Гидеон! Моя мама говорит, что я слишком серьезно воспринимаю жизнь…

Гидеон рассмеялся, а потом погрустнел.

– Джошуа схватывает сходство лучше всех, кого я знаю… Мистер Хогарт тяжело болен, и Джошуа стремится занять его место. Джошуа не понимает… почему я покинул службу у лорда Льюксо-на… В письме, которое дожидалось меня в Бэслоу-Холле, он предупреждает, что мой бывший хозяин страшно разозлился, узнав о моем уходе… Джошуа также написал о договоренности лорда Льюксона с мистером Хогартом о том, что Джошуа покинет своего мастера и переедет в Темпест-Хауз. Лорд Льюксон пообещал доверить Джошуа сделать серию рисунков всевозможных предметов из его собраний и портреты его друзей… Моему брату, разумеется, приятно, ему льстит такая честь. Но он не должен уезжать от мистера Хогарта! Лорд Льюксон делает это только для того, чтобы завлечь меня в свою паутину, и мне не хочется думать о роли, отведенной бедному Джошуа… У лорда в голове столько всяких интриг и хитростей… Он не человек, он…

Гидеон замолчал. Некоторое время тишину нарушал лишь храп кучера.

– А как же Дегтярник? – наконец осмелился спросить Питер. – Почему, скажите на милость, лорд Льюксон нанял такого головореза, как он?

– Лорд Льюксон играл в азартные игры. Он проводил время в компании мотов и мерзавцев, которым было наплевать на него, но жили они за счет его щедрости. Он стал членом Уайт-клуба в Сент-Джеймсе. За год у него выросла гора долгов. Поскольку я вел счета, я скоро понял, что каждую ночь он проигрывает огромные деньги. В конце концов я сообщил ему, что через несколько недель наступит крах, но ему, похоже, было все равно. «Не читай мне старческих нотаций, Сеймур, – сказал он. – Достань короткую острую бритву, у меня есть план».

Гидеон замолчал и тяжело вздохнул.

– Какой такой план?

– К моему вечному стыду, мастер Питер, он вынудил меня стать карманником. Тогда я не знал, как ему отказать. Он приглашал своих ветреных друзей в Темпест-Хауз на несколько дней. Они слишком много пили и ночи напролет играли в азартные игры, ставя на кон сотни, даже тысячи гиней из-за наиглупейших пари – на бега улиток, на падающие с лестницы перышки и тому подобное. У меня внутри все переворачивалось, когда я видел, что мой обожаемый лорд Льюксон живет так, как предсказывал его отец. Я считал, что по сути это прекрасный и порядочный джентльмен. Так вот, если кто-то из гостей выигрывал слишком много, я должен был отправиться за ним и вернуть лорду Льюксону выигрыш.

– Вы крали у них деньги! – воскликнул Питер.

– Да, мастер Питер. Почти целый год я делал это по приказанию хозяина. Меня не могли поймать. Мои жертвы не ощущали даже движения воздуха, когда я проходил мимо. Только потом обнаруживали, что у них пропал кошелек. Я своровал бриллианты с шеи герцогини и вытащил золотые часы из кармана пьяного спящего джентльмена, и не сомневаюсь, за это меня отправят в ад.

Питер не знал, что и сказать. Не удивительно, что преподобный Ледбьюри не доверял Гидеону. Питера обуревали противоречивые чувства, и он боролся с недоверием и сомнением. Гидеон Карманник – это не вязалось с тем, что Питер думал о новом друге. Гидеон Храбрец, Гидеон Силач, Гидеон Надежность – да, Гидеон Карманник – никогда.

– Но ведь это лорд Льюксон заставлял вас воровать, правда? – воскликнул Питер. – Это не ваша вина!

– Он приказывал мне воровать, однако в моих силах было отказать ему. Но я был слаб и выполнял приказы.

– Но он мог напакостить вам, если бы вы отказались… – заметил Питер.

– Кто знает, может быть, я уберег бы своего хозяина, если бы проявил твердость. Он называл меня вором, когда спас мне жизнь. Теперь, снова став вором, я спасал его жизнь.

– Как же вы могли сказать ему «нет»?

– Вот-вот, именно так я и говорил себе. Но не проходит дня, чтобы я не раскаивался в содеянном. Накануне моего двадцать первого дня рождения я сказал лорду Льюксону, что совесть больше не позволяет мне воровать. Я думал, он выгонит меня из Темпест-Хауза, но он вновь удивил меня своим участием, согласившись, чтобы я вернулся к своим прежним обязанностям. Место, оставленное мною, вскорости занял Дегтярник, который нагонял страху на всех, с кем сталкивался. У Дегтярника было два качества, которые, как я считаю, ускорили падение моего хозяина. Первое – страсть к мести за свою несчастную жизнь; ты знаешь его историю. Второе – то, что Дегтярник прекрасно знал лондонских злодеев, чье влияние распространялось на весь город и пригороды, – карманников и бродяг, разбойников и лжесвидетелей, бандитов и убийц.

– Вы же не хотите сказать, что работали с Дегтярником?

– Наши дороги редко пересекались. Да, больше двух лет у нас был один хозяин. Потом брат миссис Бинг, сэр Ричард Пикард, спросил у нее, нет ли для меня работы в Бэслоу-Холле. Сэр Ричард купил несколько лошадей у лорда Льюксона и, поскольку я устраивал все такие дела, хорошо узнал меня. Лорд Льюксон не принял моей отставки, но три недели назад я, несмотря на его гнев, ушел от него.

– Теперь мне понятно, почему вы не хотите, чтобы Джошуа работал на него… Но… но… вы ведь больше уже не карманник? – спросил Питер, чувствуя необходимость спросить об этом.

Гидеона так опечалил этот вопрос, что Питер готов был провалиться сквозь землю. И все-таки Гидеон ответил:

– Нет!.. Нет. Я не карманник, – сказал он, взмахнул кнутом над головами лошадей и надолго замолчал.

Карета миля за милей продвигалась по сельской местности. В этой части Стаффордшира давно не было дождей, поля и дорога были сухими и пыльными. Иногда они проезжали мимо работников, одетых в простые ситцевые рубахи. Вероятно, они целыми днями трудились на жаре, потому что их лица были черны от солнца. На одном поле Питер увидел больше сотни грачей. Большие черные птицы клевали оставшиеся после сбора урожая зерна гороха. Посередине поля стояла брошенная кем-то телега, и на ней сидел одинокий грач. Грач нахохлился, прокричал: кра! кра! и, повернув голову к карете, стал хлопать крыльями. В его черных глазах сверкнуло солнце, и Питер вообразил, что грач говорит о них. Другие грачи, оторвавшись от копания в земле, уставились на него. Казалось, они слушают выступление главного грача.

– Глянь-ка, – сказал Гидеон, – парламент грачей.

Проснулся кучер:

– Слышите? Если я не ошибаюсь, это передняя ось.

Несмотря на крики грачей, стало отчетливо слышно, как зловеще трещит и раскалывается что-то деревянное. Гидеон и кучер в тревоге переглянулись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});